МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр| МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр |
Учебные курсы по иудаике |
1. Термин "Танаи" - и период Танаев
2. Чем этот курс не является
3. Смысл произведения выходит за рамки прямого смысла
4. Красная Шапочка как встреча со смертью
5. Попытка построения современного коментария
Задание
Список контрольных вопросов
В нашем курсе мы собираемся познакомить вас с некоторыми мудрецами времен Талмуда. Большинство из них относятся к эпохе танаев (1-2 вв. н.э.).
Термин "тана", "танай" (от "шана" - учить) относится к мудрецам, законоучителям - создателям Мишны - исходной, базовой части Талмуда. Период танаев является критическим, переломным периодом еврейской истории.
В исторической ретроспективе это был переход от иудаизма Храма к иудаизму синагоги; период разрушения организованной еврейской жизни в Земле Израиля и ухода в Галут - хотя сами танаи, конечно, так не думали и, в основном, надеялись на восстановление Храма в ближайшей исторической перспективе. Это был период активной формализации Устной Торы. В период танаев были записаны Мишна, Тосефта, галахические и некоторые агадические мидраши - весь тот базис, на основе которого еврейский народ смог остаться живым, несмотря на 2000 лет изгнания. Жизнь танаев зафиксирована в огромном агадическом материале (мидрашей агада), записанном их учениками и учениками учеников.
В нашем курсе мы не ставили себе задачи рассмотреть, каким образом выкристализовалась в эпоху танаев из огромного запаса устного знания - та Устная Тора, которую мы знаем и изучаем сегодня. (Вы можете подробнее узнать о вкладе танаев в развитие еврейской истории из курса "Люди и эпохи в еврейской традиции".) Мы хотели лишь познакомить вас с несколькими выдающимися учителями этой эпохи, в соответствии с тем, как они предстают перед нами в историях, рассказаных Талмудом и мидрашами.
Нам важно подчеркнуть с самого начала, чем этот курс не является. Мы не ставили себе задачей академическое освещение истории этого периода. Исторические изыскания, касающиеся периода танаев очень интересны и важны, и можно строить концепции, сопоставляя различные варанты одной истории или пытаясь осознать противоречия разных историй, в поисках исторической правды.
С другой стороны, мы не претендуем на то, чтобы представить в курсе "классическое" прочтение Агады о жизни танаев. У нас также нет оснований и желания утверждать, что приведеный анализ историй мудрецов является их единственно верным пониманием с точки зрения иудаизма. Наоборот, нам хотелось здесь подчеркнуть, что эти истории допускают различное прочтение и различное толкование, и подтолкнуть читателя к собственному размышлению и анализу агады Талмуда.
Вообще, в еврейской традиции существуют разные точки зрения по отношению к агадической литературе. Некоторые считают, что всякие попытки вольной интерпретации должны быть пресечены. При этом, может получиться, что мы вообще теряем всякое право на анализ агады, а можем только читать ее и медитировать над текстом, не делая из него никаких выводов. Положение русскоязычного читателя в таком случае еще хуже, т.к. любой перевод по природе своей уже комментарий.
Это конечно крайняя точка зрения. Мы в данном курсе стоим на совершенно иной точке зрения - которая, наверное, является другой крайностью. А именно, мы считаем, что каждый человек имеет право проводить собственный анализ и делать собственные выводы на основе агадических историй Талмуда (конечно, в той области, в которой они не затрагивают галаху). В этом, безусловно, заключена некоторая опасность. Конечно, любой текст, при достаточной изощренности может быть истолкован совершенно неверно. То есть при желании всегда можно прочесть в тексте, нечто такое, что там не написано точно. Поэтому, кода мы позволяем себе расширенное толкование текста, мы, конечно, становимся на зыбкую почву. Но, с другой стороны, как сказал некогда один наш знакомый1, вся наша жизнь подобна путешествию по болоту. Мы ставим ногу с опаской - выдержит ли нас земля, не засосет ли трясина, а потом с опаской делаем следующий шаг. Человек в жизни ищет правильный путь, и Тору можно уподобить общей карте района, которая помогает найти направление, а Устную Тору - заметкам и отметкам первопроходцев, которые на этом же болоте блуждали, но не обязательно в том месте, где ты сейчас находишься. На наш взгляд невозможно настоящее изучение Торы, если человек не старается понять, что еврейская традиция говорит ему лично.
Кто-то (кажется, Довлатов) говорил, что к любому сочинению применимы по меньшей мере три измерения: что автор хотел сказать и сказал, что хотел и не сказал, и, наконец, чего не хотел, но сказал. Поразительное явление, что одно и то же произведение понимается различными людьми по-разному и часто вовсе не так, как сам автор это произведение понимает.
Сознательно и безсознательно, автор всегда вкладывает в произведение гораздо больше, чем в нем написано - т.е. больше так называемого простого смысла (пшат).
Только те истории по-настоящему и интересны, которые содержат в себе гораздо больше, чем их простой смысл. Те истории, в которых нет объяснения поступкам героев; и из-за этого каждый человек эту мотивировку додумывает, исходя из собственого жизненного опыта. Истории Талмуда и мидраша безусловно были рассказаны с целью преподнести мораль, научить правильной жизни. Но эта мораль никогда в явном образе не формулируется. Эту работу мудрецы оставляют нам. В результате, открывается большой простор для трактовок и анализа.
Идею о том, что смысл произведения всегда шире, чем нам кажется, нам хотелось бы - в скобках - рассмотреть на некотором примере, далеком от иудаизма. Возьмем всем известную "волшебную сказку". Когда исследователи занялись ею, они обнаружили, что сказка содержит в себе гораздо больше, чем занимательную фантазию для развлечения детей. Известнейший исследователь сказок Пропп понимает волшебную сказку как путешествие в загробный мир и связывает ее с древними обрядами (см., например, Исторические корни волшебной сказки).
Если честно рассмотреть сказку о Красной Шапочке, то мы обнаружим множество непонятных вещей. Например, почему эта шапочка обязательно красная, и какое она имеет вообще отношение к делу? Как это мама посылает девочку в такой опасный путь, а не идет сама? Почему Волк не съедает Красную Шапочку сразу? И т.д., и т.п. Именно непонятные вещи так привлекают читателя, и они же дают простор для толкований.
Идя вслед за Проппом, мы можем сказать, что эта сказка представляет собой встречу человека со смертью, или с идеей смерти. Преодоление смерти одна из самых сильных страстей человека, и поэтому неудивительно, что идея преодоления смерти занимает центральное место в обрядах и в волшебных сказках разных народов.
Вместе с тем, сегодняшний читатель сказки о Красной Шапочке может трактовать ее совершнно иначе, в свете тех проблем которые стоят перед нами. Например, можно утверждать, что диалог Красной Шапочки и Волка ("Почему, Бабушка, у тебя такие большие уши?") является символическим описанием израильско-арабских отношений и мирных переговоров. Мы, несмотря на то, что каждый день по нам стреляют и нас взрывают, хотим убедить себя, что арабы - наши друзья и партнер для переговоров, то есть Бабушка. А то, что у нее большие уши - так это для того, чтобы лучше слышать. Взрывы - это, дескать, мирные взрывы. Такое толкование вполне допустимо, оно является частью смысла сказки, ибо сказка о Красной Шапочке описывает нам общую ситуацию, в которой мы не в состоянии смотреть в лицо невыносимой действительности и предпочитаем неправдоподобные, но менее страшные объяснения.
При всей структурной (морфологической) схожести, волшебные сказки разных народов все-таки очень различны. И различны они, по-моему, потому, что у разных народов существует разное представление о способах преодоления смерти и, соответственно, о жизненной стратегии человека.
Кстати, у еврейского народа волшебной сказки, как таковой, не существует. Все, что есть, - это, по всей видимости, поздние заимствования из фольклора других народов. Можно строить разные теории на этот счет. Но одним из предположений может быть, что в еврейском коллективном сознании способ осознания и преодоления смерти принципиально отличен.
Было бы интересно и дальше развить эту тему, но это уведет нас слишком далеко, поэтому закроем скобку.
Безусловно, как и все другие истории, истории Талмуда несут в себе гораздо больше информации, чем кажется на первый взгляд. К ним есть хасидские и каббалистические комментарии. Но, прежде всего, история, рассказанная в Талмуде, несет в себе отпечаток мировоззрения ее автора, его понимания исторической эпохи. И сегодня, анализируя смысл агады, мы можем попытаться понять, что она нам дает в понимании эпохи танаев и что она говорит в примениии к сегодняшнему дню, к нашим проблемам. Наша эпоха в чем-то близка эпохе танаев. В эпоху танаев происходила постепенная потеря еврейской государственной самостоятельности. В нашу эпоху, наоборот, возродилось государство Израиль - то есть произошло противоположное. Но проблемы переходного периода могут оказаться в чем-то схожи.
В этом курсе мы пытаемся собрать несколько самых известных историй про крупнейших танаев и представить себе их образ так, как он вырисовывается из разных (иногда противоречищих друг другу) агадот. Данный курс написан на основе многолетнего чтения в "Маханаим" курсов о мудрецах Талмуда.
Письменный курс естественным образом получается гораздо более прямолинейным, чем устные лекции. В нем гораздо меньше возможностей диалога. Поэтому нам хотелось бы подчеркнуть важность самостоятельного размышления над источниками, важность собственного анализа и собственных выводов - при том, что мы понимаем, что результат не может претендовать на то, чтобы быть исчерпывающим смыслом агады, но только средством нашего собственного продвижения.
В качестве первого задания предложим самостоятельный разбор Агады (Ялкут Шимони Берешит 8:61):
Спросил Антонинус у Рабби Иеhуды hа-Наси: Когда в человеке пробуждается дурное начало? Ответил Рабби: Еще до рождения. Сказал Антонинус: Не может быть так, иначе он разорвал бы внутренности матери и вышел. Согласился с ним Рабби и нашел этому подтверждение в Торе. Сказано (Берешит 8:21) "Помышление сердца человека зло от юности (ме-наурав) его". То есть, когда он родится (нинаер) в этот мир.
Примечание: Антонинус - по Агаде, римский император, который был в большой дружбе с рабби Иеhудой hа-Наси. Многие агадот пересказывают диспуты Антониноса с Рабби; по одной из них, Антонинус на определенном этапе перешел в иудаизм.