К оглавлению

Раздел С. Метафизика и Каббала. Глава С-07

Глава 7

Материя и дух, будничное и святое

[7.1. Силы зла поддерживают “бурление жизни”, поэтому они необходимы (временно) для продвижения мира (к добру).]

[7.2. “Наглость (нахальство) эпохи перед приходом Мессии необходима для “исправления сосудов” (т.е. материального мира).]

[7.3. Материальная жизненная сила, питающая духовность становится ее неотъемлемой частью; без нее духовность “анемична”, что ясно видно на примере искусства.]

[7.4. Путь поднятия себя и мира: через любовь ко всему мирозданию (в т.ч. к его материальным компонентам) и при реализации “через себя” стремления мироздания к совершенству.]

[7.5. Все зависит от человека: "Широта взгляда" человека объединяет дух и материю, и она дает материи возможность реализации в качестве (низшего) уровня духовности.]

[7.6. И эта “широта взгляда” достигается процессом свободного творчества, при котором дух формирует материю.]

[7.7. Возвышение материальности до духовности не будет отменять ее материальность.]

[7.8. Святость не отменяет нормальной материальной жизни, но она проявляется через нее.]

[7.9. Божественное содержание материальности проявляется именно в том, что, будучи несовершенной, она при этом стремится к совершенствованию-продвижению.]

[7.10. Материальному миру присуще “стремление”, и в этом он духовен; параллель р. Кука с Лейбницем.]

[7.11. Различие: у Лейбница “стремление мира” базируется на жажде рационального познания, а у рава Кука – на “мировой воле”.]

[7.12. Без понимания новых взаимоотношений "святого" и "будничного" мы не сможем влиять на мир.]

[7.13. Будничное – это нравственно нейтральная, а святое – ценностная реальность; будничное дает материал, а святое – форму.]

[7.14. Материальная природа не обладает святостью, но ее стремление к совершенству, да является ценностным и потому через него может реализоваться “святости в материальном”.]

[7.15. “Когда круг жизни наполняется до краев жизненно необходимыми и будничными мыслями и чувствами, это уже есть среда для взращивания стремления к святости”.]

[7.16. Развитие культуры, науки, социума политики – все это есть ценностное проявление Божественного желания; и их польза миру уже суть Божественное Добро. Не видеть этого – есть недостаток веры.]

[7.17. Но при этом будничная (не святая) духовность представляет (именно из-за ее силы) даже большую опасность для святости, чем материальная будничность. Фундаментальный дефект “будничного духа” - в его отрицании единства природного и нравственного миров.]

[7.18. Святость (в отличие от секулярной духовности) обязательно нравственно позитивна. Она не может быть понята “в отдельности”, в отрыве от будничного мироздания, т.к. ее задача – наделить его смыслом (а не существовать “отдельно”).]

[7.19. В иудаизме, в отличие от подхода других народов (и от кантианства), святость не автономна, она не противопоставлена материальности и естественности, - но святость есть усилие преодолеть разрыв материальности и духовности, для восстановления единства мира.]

[7.20. Общность духа (и святого, и будничного) – в творчестве, и необходимо воспринимать (а не отрицать) светский дух, без этого нет религиозной полноты.]

* * *

[7.1. Силы зла поддерживают “бурление жизни”, поэтому они необходимы (временно) для продвижения мира к добру]

Мы обсуждали в предыдущей главе, что рав Кук считал ошибочной отвлеченную духовность, обособленную от реальности жизни и от материальной активности. По его мнению, такая духовность является нездоровой, "болезненной”. Ведь мир устроен так, что силы зла, заключенные в материальном мире, имеют определенное духовно-положительное значение: они поддерживают бурление жизни, без которого нет истинной духовности. Мы уже упоминали притчу о дрожжах и вине: “Подобно тому как дрожжи заставляют бродить вино и сохраняют его, так и грубое желание негодяев обеспечивает развитие жизни обычных людей и праведников”. Полезная сторона этих сил вытекает из витальной жизненной мощи действующего в них желания; однако, в то же время они выступают как “искаженный подход к жизни, погружение в материальность и пребывание в грязи и скотстве”. При этом цель жизни состоит в том, чтобы достичь духовности, преодолевающей отрицательные свойства этой необходимой реальности, “конец перехода – это осаждение дрожжей на дне бочки, вытеснение и осаждение сил зла в низы жизни”. Но это только избавление от “их [материальных сторон жизни] болезненного и ужасающего содержания”, а не отказ от собственно материальных основ-ибо они сосуд, в который облачается святое.

[7.2. “Наглость (нахальство) эпохи перед приходом Мессии необходима для “исправления сосудов” (т.е. материального мира)]

С точки зрения Рава Кука, излишняя прагматичность современного мира объясняется метафизическим принципом связи между проявлением и сокрытием Божественного света (см. предыдущую главу). “Наглость, (нахальство) поколения, предшествующего приходу Машиаха–  это уменьшение света, необходимое для исправления сосудов”.[1]

В этом заключается метафизический смысл знаменитого высказывания Рава Кука: “В нашем поколении духовность можно исправить только направляя силы на решение проблем материального мира”. Будничная действительность, по сути своей, положительна, и это является основой для ее возвышения на более высокую ступень живительной силы, деятельности и свободы – а это есть продвижение к духовности. В материальном мире это возвышение происходит в рамках потока жизни, - и поскольку жизненность есть во всем, оно увлекает за собой все мироздание.

[7.3. Материальная жизненная сила, питающая духовность - становится ее неотъемлемой частью; без нее духовность “анемична”, что ясно видно на примере искусства]

Каков смысл, согласно Раву Куку, этого возвышения материи? Мы убедились, что духовность сама по себе, когда она оторвана от материальной основы, неполноценна, и что без “низших” сил души, таких как воображение и чувства, -  человеческое сознание остается отвлеченным и бессильным. Когда же душа наполняется жизненной силой, обогащается чувствами и свободным воображением, то она жаждет действовать и имеет для этого достаточно решимости, - и тогда можно сказать, что материальные силы поднялись на духовный уровень, ибо они являются вещественной основой духовности, и они становятся ее неотъемлемой частью. Это можно ясно увидеть, например, в сфере искусства, когда гениальные писатели, художники или композиторы обладают какой-то особой жизненной силой; и тогда из тех чувств и страстей, которые сами по себе могли бы быть отрицательными, - именно из них создается та плодотворно-духовная мощь, которая отличает гениальное творение от слабых, “анемичных” произведений (в которые, может быть, тоже вложены талант и мысль, но в них отсутствует та витальная сила, которая есть в работах гениев). Позитивные силы, “все те силы, истоки которых материальны”, трансформируются при этом в “духовность”; т.е. все эти силы становятся активными в области духа, они “дают нам искру пламени духовной жизни”. И это настоящая трансформация, которая происходит не только в мире людей, но на всех уровнях реальности, - от неживой природы и до высших проявлений человеческого духа (как в приведенном выше примере с искусством).

[7.4. Путь поднятия себя и мира: через любовь ко всему мирозданию (в т.ч. к его материальным компонентам) и при реализации “через себя” стремления мироздания к совершенству]

Однако материальный мир может подняться на духовный уровень и другим способом – путем интенсивной духовной работы человека. Как уже было сказано, воля человека – это один из аспектов всеобщей космической воли, которая стремится продвинуть мироздание к совершенству, и человек способен усилить это стремление, увеличивая свою долю участия в этом процессе.

“Все то, с чем человек сталкивается в жизни непосредственно или более отдаленно, - оно запечатлевается на его внутреннем мире. И еда, и питье, и повседневные заботы отзываются в человеческой душе приливами жизненной силы, -  и, если он любит все мироздание, то в его власти поднять эти силы на высокий духовный уровень и подняться вместе с ними”. Когда внутренне присущее всему мирозданию стремление к высшему благу осуществляется через сознательное нравственное совершенствование человека и его служение Всевышнему, -  то открывается истинная сущность бытия, как духовной реальности.

Эта духовная сущность скрыта в материальной действительности, поэтому когда человек освещает ее своим сознанием  и использует ее физические и биологические проявления в этическом и религиозном действии - то происходит процесс возвышения материальности и активизации ее потенциальной духовной основы. Восприятие мироздания как стремящегося к нравственности, направление человеческой жизни и истории согласно этому идеалу, - придает смысл материальному миру. С помощью этого смысла осознается внутренняя цель мироздания.

[7.5. Все зависит от человека: "Широта взгляда" человека объединяет дух и материю, и она дает материи возможность реализации в качестве (низшего) уровня духовности]

Так следует понимать слова об “истине, сброшенной на землю” (Даниэль 8:12), где она поднимается и расцветает вновь. То есть, все мироздание опирается на духовный фундамент (= истину), - однако, и эта истина сокрыта в материальной реальности, она “брошена в землю”, и она получает возможность всходить и расцветать в человеческом сознании, когда человек осознанно участвует в процессе развития мира. Эта истина не постигается узким поверхностным взглядом, который по природе своей видит материю и дух как две отчужденные друг от друга сферы. При этом сам прцесс постижения их единства постепенно сближает их. Ведь эта истина, как уже было сказано, придает смысл всему мирозданию.

Этот смысл более высок, чем эмпирические проявления мироздания в виде материи и реальности как таковой. С другой стороны, можно сказать, что таким образом материальность возвышается на духовную ступень, и тем самым превращается в интегральную часть единого космического  [духовно-материального] организма, физическое проявление которого есть ничто иное, как лишь низшая ступень духовности.

[7.6. И эта “широта взгляда” достигается процессом свободного творчества, при котором дух формирует материю]

Так во всей Вселенной происходит интенсивный процесс одухотворения. “Он предотвращает отделение жизненного духа человека от космического духа, представляющего собой обобщенную реальность”. Сама материя может откликнуться на зов человеческого духа - и возвыситься, с его помощью, до своего полного идеального раскрытия, т.е. до свободного творческого духа в науке, в философии, в искусстве, в этике, в обществе, в истории. Этот тезис сформулирован у рава Кука однозначно идеалистическим языком: “Только свободная душа способна творить. Дух, в котором раскрывается свет жизни, работает непрестанно: растет и распространяется, растягивает тело и оно воспринимает и формируется в соответствии с совершением и характером той духовности, которая ставит на нем свою печать. И то, что происходит с каждым цветком и с каждым животным, происходит и с целыми мирами, повторяя путь духа как в общем, так и в частностях”.

Перед нами идеалистическая формулировка: материальный мир формируется и развивается благодаря некоему скрытому духовному толчку, заключенному в нем самом. Пока длится этот процесс, сама суть его продолжения свидетельствует о подлинном характере ступеней мироздания, представляющихся материальными. “Мы знаем, что на практике в окружающем нас бытии еще не проявилась эта мощная сила Божественной идеальности, и с ней вся слава, все великолепие заложенное в основании мироздания. Однако все это мощное движение бытия направлено к идеальному совершенству”.

[7.7. Возвышение материальности до духовности не будет отменять ее материальность]

Возвышение материального мира благодаря человеческому духу является диалектическим процессом: материальная основа мироздания сохраняется, но оно обретает смысл и, таким образом, поднимается на духовный уровень. “Проявление духовности не стирает материальный мир (даже в его отвратительных проявлениях), но только делает отношение к нему более ясным, более свободным и более нежным… И когда человек поднимается до полного исправления (“тикун”), его духовное просветление происходит не за счет разрушения всего что было прежде, не путем утраты первоначал, - но является дополнением к этому. Поднимаются все жизненные и творческие силы, собираются все сокровища знания и все существующие душевные взаимоотношения – они и добавляют силу в новую священную систему и поднимают ее до совершенства».

[7.8. Святость не отменяет нормальной материальной жизни, но она проявляется через нее]

Этот подход характеризует еврейскую мистику (Кабалу) и иудаизм в целом, ибо он акцентирует сохранение связи с конкретной жизнью, человеческой и общественной. “Проявления обычной жизни не отменяются. Обыденный разговор, жизнь тела и жизнь общества не скрываются, однако они поднимаются на идеальную высоту”. Это еврейское мировоззрение отличается от обычного христианского, поскольку оно видит проявления духа святости отнюдь не в уходе из общества (как в идеале монашества) и не в отходе от материального мира. Даже на мистическом уровне оно противоположно мистике того (типичного для Дальнего Востока) рода, в которой обнажение внутренней сущности мира выявляет окружающий нас материальный мир как, якобы, полную иллюзию. Напротив, еврейское осознание выступления реальности как материальности - само по себе обладает положительной ценностью во всеобъемлющей системе бытия. Великолепное многоцветное богатство Вселенной в многочисленных формах неживой, растительной и животной природы - это отнюдь не “иллюзия” и не “несущественность”; напротив, они выявляют славу Создателя, Его мудрость и полноту духовной жизни именно в ее ощутимых проявлениях, как подлинный физический мир.

[7.9. Божественное содержание материальности проявляется в том, что именно будучи несовершенной, она при этом стремится к совершенствованию и продвижению.]

Материальность, проявляющаяся в низких уровнях реализации бытия, в физическом мире - раскрывает наличие во всем: потенциального высшего основания. Как мы уже обсуждали выше, во всем мироздании есть стремление к “абсолюту”, к полному духовному совершенству, - при том, что само это достигнутое духовное совершенство и полнота в нем отсутствуют, и воплощение этого стремления есть бесконечный процесс совершенствования. Это стремление, источник которого есть воля Творца, является и духовным и материальным одновременно. В рамках этого и побуждение к действию, и желание, и мысль, и тоска по абсолютному добру – все это представляет собой разные уровни духовной жизни. Эта духовность была бы невозможна, если бы мир не находился в положении творимого, - т. е., неполноценного, проявляющегося не только в духовной, но и в материальной форме. Можно даже сказать, что только мир “материальный” может быть свободным, потому что миру абсолютно духовно-совершенному нет нужды совершенствоваться, -  и, соответственно, у него уже нет возможности проявить свою свободу.

[7.10. Материальному миру присуще “стремление”, и в этом он духовен; параллель р. Кука с Лейбницем]

Весь мир пронизан духовностью, потому что все наполнено развивающейся жизнью. Однако, развивающийся мир отделен от Всевышнего, и он “материален” в том понимании, что он непрестанно стремится (не достигая этого) “стать Богом”, то есть духом чистым и абсолютным. Эта “материальность” мира есть не только свойство его действительного физического воплощения,  но  она относится также и к сущности протекающих в нем духовных процессов. В этом учение рава Кука напоминает подход Лейбница, который тоже воспринимал всю действительность как “жаждущую совершенства”, духовной завершенности. В этом смысле мир – это духовная сущность, ведь стремление есть действие духовное. Тем не менее, в каждой вещи обязательно присутствует “материальная” основа, что и отличает ее от Бога. Именно в силу того, что мир сотворен, он несовершенен. Это несовершенство и составляет материальную основу мира, а духовное стремление есть непрерывное усилие преодолеть ее.

[7.11. Различие: у Лейбница “устремление мира” базируется на жажде рационального познания, а у рава Кука – на “мировой воле”.]

Обсуждение учения Лейбница не является здесь предметом нашего анализа (хотя, по нашему мнению, это одна из самых важных и глубоких систем в философии нового времени), но стоит отметить различие в данном вопросе между ним и равом Куком: Лейбниц рационалист, и поэтому у него совершенствование мироздания осуществляется путем глубокого и всеобъемлющего рационального познания, и именно оно является внутренним стремлением всего сущего.

Рав Кук, напротив, считает, что совершенствование путем рационального познания не является самостоятельным процессом, а движимо волей, составляющей фундаментальную сущность духа. (В этом плане учение рава Кука, как мы уже отмечали это выше, можно назвать “волюнтаристским".)

[7.12. Без понимания новых взаимоотношений "святого" и "будничного" мы не сможем влиять на мир.]

Двойственность материи и духа связана с дополнительной парой понятий, важной в учении рава Кука и  в религиозном мировоззрении в целом. Это понятия "святое" и "будничное" (отметим, что в большой степени именно на проблеме отношения р.Кука - к светско-секулярному миру сосредоточились критики рава Кука, как при его жизни, так и в наши дни). Высшим проялением святого является Божественная Воля, действующая в природе и в истории. Однако отправная точка обсуждения взаимоотношений святого и будничного в учении рава Кука проявляет самую суть его метода: стремление понять исторические события наших дней, чтобы участвовать в них и реально влиять на ситуацию. Так, в одной из его ранних публикаций, почти целиком посвященных этой теме, Рав начинает обсуждение с утверждения, что “знание ценности святого и будничного” является обязательным условием к пониманию задачи, возложенной на нас в наше время, и “от этого зависит решение всех трудных вопросов нашей жизни, - как частной, так и общественной”.

[7.13. Будничное – это все нравственно нейтральная реальность(включая общество, экономику, науку и т.д) а святое – это ценностное содержание жизни; но святое может реализоваться на мощном фундаменте дудничного]

Следует отличать "двойственность святого и будничного" от "двойственности духа и материи", - так как иногда в рассуждениях Рава граница между этими понятиями размыта. Материя и дух – исключительно онтологические категории, описывающие свойства и сущность действительности. В отличие от этого, будничное и святое – категории ценностные, относящиеся к нормативным состояниям действительности. Таким образом, бытие может быть святым или же будничным как в своих материальных, так и в своих духовных проявлениях; физическая реальность, также как и духовная реальность может обладать святостью, а может и оказаться совершенно будничной, и даже нечистой или плохой. Поэтому  "понимание взаимоотношений святого и будничного охватывают все бытие, всю жизнь и всю реальность во всей ее полноте”.

Из этого следует, что различие между святым и будничным не всегда понятно: “весь мир страдает от того, что святое и будничное перемешаны безо всякого порядка… так что порой очень трудно определить что представляет собой святое, а что будничное”. Однако это выяснение чрезвычайно важно, потому что будничное и святое выражают двойственность самого мироздания, которая достигает степени противостояния и столкновения. В этом смысле, ценностная двойственность будничного и святого более реально проявляется в нашей жизни, чем онтологическая оппозиция материи и духа, - хотя разница между ними, как мы уже видели, не абсолютна, а относительна.

Будничное – это реальность, нейтральная с точки зрения ее ценности; тогда как святое может обладать ценностным положением. Но святое, со своей стороны, нуждается в будничном, как форме (т.е. содержанию сущности) необходим материал, который она формирует и через которое проявляется: “святое должно быть построено на фундаменте будничного. Будничное - материал для воплощения ценностей святого, тогда как святое – форма(т.е. содержание, сущность). И    чем прочнее материал, тем более может проявиться эта форма [т.е. чем мощнее материальные силы, тем более высокая духовная сущность может проявиться через них]. В связи с этим “материя” включает в себя, по отношению к святому, также все “будничные чувства и мысли”,  и их усиление обеспечивает святому “более полный материал(основу)” для духовного восхождения на ценностную высоту.

Различные направления деятельности человеческого духа: наука, философия, искусство – не обладают ценностным состоянием. Наука, согласно раву Куку, сама по себе, безусловно, нейтральна с точки зрения своей нравственной ценности, так же как и философия и искусство. Особая проблема существует в области будничной этики, которая обладает ценностным состоянием, и этим мы еще будем заниматься.

[7.14. Материальная природа не обладает святостью, но ее стремление к совершенству  является ценностным и потому через него может реализоваться “святости в материальном”]

Использование понятий “материал” и ”реализующаяся на нем форма” [термин форма всюду используется в его философском смысле, т.е. это то специфическое содержание, которое “одевается на материал и реализуется на нем”]  подчеркивают их необходимость друг в друге. Однако эта система понятий не отменяет разницу между будничным и святым. Пока не ясно, является ли ценностное различие между ними только лишь относительным и феноменальным (как разница между физическим и духовным) или же оно сохраняется даже в положении самом гармоничном. Однако, нет сомнения, что многое из сказанного Равом о духовном начале, скрытом в физических явлениях, относится к ценностному аспекту. Т.е. эти явления не только низшие ступени духа, но они (или, по крайней мере, некоторые из них) содержат в себе ценностный аспект, и потому не являются законченной и полной будничностью. Но на самом деле, материальная природа сама по себе не обладает состоянием святости; только ее предрасположенность [склонность, направленность], т.е. ее стремление к совершенству, может обладать святостью. Человек может реализовать этот потенциал (т.е. эту склонность) в тех случаях, когда физический мир становится платформой для деятельности, имеющей нравственный смысл.

[7.15. “Когда круг жизни наполняется до краев жизненно необходимыми и будничными мыслями и чувствами, это является основой для взращивания стремления к святости”]

Именно в таком плане следует понимать радикальные слова рава о “добре, которое приходит в мир путем будничного”, и о “пробуждении силы святости, заключенной в будничном”; его выражения типа “святость плоти” (материальности) и “мощь святости плоти”. Нет ничего удивительного в том, что данные выражения всегда подвергались нападкам. Однако в этих словах не было намерения отменить ценностную разницу между будничным и святым; эти слова имеют намерение сказать нам, что укрепление будничного мира, как физическое, так и духовное, расширяет базу для деятельности святого в нем: “когда круг жизни наполняется до краев жизненно необходимыми и будничными мыслями и чувствами, то это является основой для взращивания стремления к святости”. Будничный мир может служить святости, создавая внешние условия, необходимые для ее реализации – в том смысле, что развитие и усиление будничных достижений (как в технологическом плане, так и в плане создания структур государства, власти, и также в созидании произведений культуры) расширяет возможности действия святого в мире.

[7.16. Развитие культуры, науки, социума политики – все это есть ценностное проявление Божественной воли; и их польза миру уже суть Божественное Добро. Не видеть этого – есть недостаток веры.]

Даже, когда эти достижения (культуры, технологии, социума и т.д.) выступают как светские, еще до своего подъема на уровень святости, - они по своей природе и активности суть проявление (онтологического, если не ценностного) Божественного желания Божественной воли. В силу этого, ими нельзя пренебрегать, несмотря на их будничность. В качестве примера такой позиции мы приведем здесь отрывок из произведений рава, в котором он полемизирует с точкой зрения харедим по этому вопросу: “Из-за недостатка веры может показаться, что активная жизнь деятельная жажда людей - жажда укреплять свое положение, бороться с несчастьями, случающимися в мире, приобретать знания, силу, красоту, порядок, интеллект и т.п. - выходит якобы за рамки Божественного в мире. И по причине (этого недостатка в вере) некоторые люди, -  стоящие, как им кажется, на Божественных основах, (харедим) смотрят недобрым взглядом на развитие и прогресс мира, и ненавидят культуру, науки, политическое развитие в Израиле и среди других народов. Но все это большая ошибка, и она есть недостаток веры. Чистое мнение [т.е. широкий взгляд на вещи] видит Божественное проявление в каждом исправлении жизни, единичном и общественном, духовном и физическом. Оно измеряет их содержание мерой пользы, которую они доставляют, - или же вреда, наносимого ими. В соответствии с этой мерой, ни одно созидательное движение не будет признано полностью грешным [=отрицательным], если оно занято созданием чего-то нового – как в физическом мире, так и в духовном. Возможны частные недостатки, но, в целом, все это Божественное творчество, активное и продвигающееся”.

[7.17. Будничная (не святая) духовность обладает внутренней силой, но её духовность "болезненна", т.к. оторвана от нравственного начала ]

Но при этом, участие человеческого творчества в совокупности “Божественного проявления” не отменяет будничного характера человеческого творчества. В культурном продвижении, говорит рав Кук, “со стороны его источника” может содержаться что-то от добра, но при этом “со стороны его положения” может содержаться и что-то от зла. Часто оно действовует именно посредством “злодеев, или же людей, далеких от святого”, исправляющих мир в общественной сфере “своей практической и интеллектуальной деятельностью”. Более того, будничный дух даже может быть, именно из-за своей духовной силы, в большей степени, опасным для святости чем материальная будничность.

Фундаментальный недостаток будничного духа состоит в отрицании им единства мира природного с миром нравственным (ценностным), и в довольствовании только духовным измерением, без всякой связи со святостью. Когда светский дух (секулярная духовность) отрывается от мира как от поля его нравственной (ценностной) реализации, то он при этом не прекращает быть духовным, но эта духовность “болезненная”. Такая духовность столь же далеко от святости, как и противоположная ей тенденция, при которой дух "сдается" миру материального и прагматичного действия, и тогда он порождает философию, которая “спускается, поглощается практическими соображениями” вплоть до полного выхолащивания из области духа всего “духовного содержания”.

[7.18. Святость (в отличие от секулярной духовности) обязательно нравственно позитивна. Ее задача – наделить будничное мироздание смыслом а не существовать “отдельно” от него.]

Вопреки светскому духу (секулярной духовности), отвергающему наличие нравственного ценностного измерения в природном мире, - дух святости является действенной силой, которая дает миру это измерение. Ибо святое проявляется не только через "веру" или через религиозное мировоззрение, отличное от светского; святость – это такая действительность, которая обладает творческим потенциалом, источником которой служит святая Божественная Воля. Онтологический смысл святого невозможно постичь путем “ограниченного познания”, которое пытается рассматривать святое как нечто абстрактное, оторванное от конкретной реальности будничного, - и поэтому "при таком подходе его последователям представляется, что всякий отрыв от будничного в направлении святости есть переход из бытия в небытие” [т.е. святость представляется им вещью безжизненной и поэтому они отрицательно относятся к ней] Однако на самом деле ситуация обстоит совершенно противоположным образом:  лишь ценностная действительность по настоящему существует - так как есть смысл в ее существовании, святое, есть неограниченный дар, изобилие, распространяющееся на все части действительности, чтобы наделить ее смыслом.

[7.19. Святость есть усилие преодолеть разрыв материальности и духовности для восстановления единства мира, она не автономна, и не противопоставлена природе. (Отличие от подхода христианства  и от Канта)]

Этим отличается восприятие святого равом Куком от принятого в феноменологии религии, особенно в традиции кантианского мышления и протестантской теологии, в соответствии с которой сущность святости в ее “совершенно иной” (противоположной материальной природе) основе,  и таким образом провозглашается полная автономия религиозной сферы, и ее ясное и однозначное отделение от других проявлений человеческого духа в области науки, философии, этики и эстетики. В противоположность этому, понятие святости у рава Кука основано на видении бытия как единого процесса совершенствования и освящения, охватывающего все проявления, и на восприятии святости как усилия преодолеть существующее разделение между материальной реальностью и различными сферами духа, чтобы вернуть исходное единство, в чем и состоит Божественная Воля. (От имени Рава приводят такую цитату: “вечная борьба идет между еврейством и народами мира. Еврейство говорит, что святость человека хочет и может быть вместе с естественной жизнью; мнение же народов мира – что путь святости в том, чтобы быть отделенным от естественной жизни, что природа обратна святости и  что она противится святости”).

[7.20. Общность духа (и святого, и будничного) – в творчестве, и необходимо воспринимать (а не отрицать) светский дух, без этого нет религиозной полноты]

Основой этой интеграции сфер духа является способность к творчеству, - область, общая как для святости, так и для светской культуры. Вершиной ее будничного проявления, по словам Рава, является “философия и высшая поэзия”. Поэтому, несмотря на то, что духовное творчество само по себе еще не обладает святостью, его нельзя отрицать, как об этом  уже было сказано выше. Рав Кук требует от религиозного человека расширять свои общие познания, освобождать воображение и чувства “посредством знания мира и жизни, посредством богатства чувств во всей полноте бытия”. Занятия “всеми премудростями мира, всеми учениями о жизни и всеми культурами”, даже в светской форме, -  не только не наносит вреда святости, но наоборот, помогает человеку приблизиться к “постижению Божественного величия”.


[1]  Полный перевод этого отрывка и комментарий к нему см.  в разделе D данного сборника.