К оглавлению лекций З.Дашевского по ТореКнига Бемидбар Лекция 14.
(08. 11. 05)Разные источники о правилах благословения коhенов
Предварительно скажем несколько слов о сегодняшней ситуации. Сегодня мы начинаем просить дождей. В конце праздника Суккот мы упоминали о дожде, а с сегоднешнего вечера и до начала праздника Песах мы не только упоминаем, но и просим послать нам дождь. Есть анекдот про йеки, которые известны, как любители точности, и один такой еврей звонит домой и говорит: «Дорогая, я сегодня немного задержусь». На вопрос: «Что случилось?». Он отвечает, что мы начинаем говорить: «Тен таль у-матар» - «дай росу и дождь». Немного о недельном разделе, который мы будем читать в ближайший шабат – «Лех леха». Авраам, который появился в последних строках прошлого раздела, и в тексте Торы мы получаем о нём очень скупую биографическую справку, он становится на несколько разделов главной фигурой, и мы это подробно обсуждали. Хочется только пересказать одну мысль, которую, может быть, мы когда-то упоминали. Благодаря чему Авраам оказался избранным? Двадцать поколений поставляли нам, безусловно, людей и мудрых и праведных, и людей, которые общались с Богом. Чем же так сильно отличился Авраам? С одной стороны, мы в Торе явно увидим его ведущее качество – доброту и гостеприимство, а с другой стороны, рассказы в основном из устной традиции говорят о его интеллектуальной честности. Задавшись вопросом о том, как устроен этот мир и кто в действительности им управляет, Он, наконец, после многолетних размышлений дошёл до определённой степени понимания. Когда нам вырисовываются два ведущих качества, то спрашивается, какое соотношение между ними. Напрашивается такой ответ, что каждое из этих качеств является само по себе недостаточным для того, чтобы прийти к такому решительному выводу. Мы постоянно сталкиваемся с друзьями и знакомыми, которые говорят, как же ты можешь доказать, что эта традиция верна? Рационально это, действительно, с трудом доказуется. Одно высказывание здесь является очень важным. Авраам отличается выдающимся качеством доброты, потому что людей добрых есть много, и добрых по разным причинам: один добр потому, что он слаб; другой добр потому, что он труслив, и есть ещё много причин. При этом активное гостеприимство Авраама, который страдает из-за того, что некому оказать гостеприимство, это некоторое выдающееся качество, и оно является копией того качества, благодаря которому Бог сотворил мир. Из множества качеств, которые раскрываются в Божественном управлении миром, в начале существенно только одно, потому что к ещё не сотворённому миру невозможно относиться ни строго, ни мягко, нужна именно доброта, благодаря которой Творец хочет подарить миру существование. Поэтому, для того, чтобы разлядеть Божественное присутствие в мире, необходима доброта такого выдающегося размаха. После этого требуется очень сильный интеллект для того, чтобы эту первичную информацию довести до какого-то конечного результата. Авраам, по-видимому, отличается тем, что в нём соединились эти два могучие и, вообще говоря, совершенно независимые качества: доброта и честность интеллектуальная. На протяжении первых нескольких разделов это будет похвальным словом Аврааму.
Возвращаемся к «Благословению коhенов». Рассмотрим небольшой отрывок из Гемары, из трактата «сота». В этом трактате есть множество важных тем, и в частности, обсуждение тех текстов, которые должны произноситься, как сказано в Торе «так, и не как иначе». Там говорится, что сказал рабби Йеhошуа бен Леви – знаменитый мудрец, который жил на границе между окончанием эпохи Мишны и началом эпохи Гемары – он задаёт такой вопрос: «Откуда мы видим, что Всевышний жаждет благословения коhенов?». Как сказано: «Они поместят Мое Имя на сынов Израиля», и это мы видели в коротком отрывке в Торе, и дальше: «И Я их благословлю». Естественно, что тут возникает различие во мнениях: кого – «их»: благословлю коhенов или народ Израиля? И сказал рабби Йеhошуа бен Леви: «Всякий коhен, который благословляет, благословен, а тот, который не благословляет, – не благословен. Как сказано про Авраама: «И Я благословлю благословляющего тебя. И сказал рабби Йеhошуа бен Леви: «Всякий коhен, который не поднимается на помост, нарушает три заповеди «делай»: «Так благословляйте», «говори им» и «поместят Мое Имя на сынах Израиля». Рав сказал, что если он не поднимается, то возникает подозрение, что, может быть, он сын разведенной или «халаль» – «негодный коhен». Так что это бросает тень на самого коhена. По этому поводу никакого большого спора нет. Йеhошуа бен Леви сказал: «Коhен, который не поднимается во время брахи «Шмоне эсре», которая называется Авода (коhены отправляются поливать руки, когда закончилась кдуша и к началу благословения Авода они поднимаются на помост), если коhен в это время не поднялся, то после этого он уже не может подниматься. Почему? – Потому что сказано: «И поднял Аарон руки к народу, и благословил их, и спустился после того, как, прекратил приносить жертвоприношения – хатат и ола и шламим». Как там он благословлял их во время служения, так и здесь вполне аналогично. Мы учим из этого примера с Аароном, что Аарон (в книге Ваикра), когда вводился в строй Мишкан, приносил жертвоприношения, благословил народ, а после этого спустился. То есть, когда коhен занимается жертвоприношением, тогда же и время подниматься и благословлять народ. Коротко можно сказать, что он не обязан прямо подняться на помост, но он обязан делать какое-то движение в сторону помоста.
Рассмотрим несколько принципиальных мест из Гемары относительно благословения коhенов. Гемара говорит, что благословение коhенов не распространяется на тех, кто стоит у них за спиной. Причём, это относится к людям, которые находятся здесь же, но стоят за спиной у коhенов, демонстрируя этим, что им не интересно получать это благословение, и что это благословение вообще относится к тем, кто работает в поле, и там не так важно, где они находятся. Однако, для тех, кто находится здесь, где произносится это благословение, нужно стоять перед коhенами лицом к лицу, чтобы это благословение получать. На листе тридцать девятом говорится так: «Всякий коhен, который не полил руки, не может произносить благословение коhенов, как сказано: даже, если он утром поливал руки, и руки у него чистые, он перед благословением должен обязательно снова на них полить». Перед благословением они произносят браху. При этом коhен стоит лицом к арон-кодешу. Когда шалиах-цибур заканчивает браху Авода и следующую браху Модим, после этого Коhаним начинают произносить благословение и затем, поворачиваясь, начинают благословлять народ.
Ответ на вопрос:
Когда они поливают руки? – Руки они поливают до того, как они снимают обувь, но перед этим они расшнуровывают обувь, чтобы снимать потом, не прикасаясь руками. Поливают они руки без брахи, и обувь они должны обязательно снимать. Важно, что поливать коhену на руки обязаны Левиты, причём, они это должны делать всегда, включая шабат, это закон. Запрещено во время благословения смотреть на руки коhена. При этом, нет закона закрываться талитом, но есть закон, запрещающий смотреть на руки коhена; причём, сам коhен тоже не имеет права смотреть на свои руки, когда он благословляет, и поэтому он закрывает руки своим талитом, для него это закон.
В Гемаре говорится, что спросили ученики у рабби Элазара бен Шимона, который был коhеном: «За что ты удостоился долголетия?»
Он сказал им: «Я никогда не превращал Бейт-кнэсет в проходное место, и никогда не шагал по головам святого народа, и никогда не произносил благословения коhенов без брахи (на благословение коhенов), как перед исполнением заповеди». Сказал рабби Зейра от имени равва Хизды: «А когда он отрывает ноги (когда он движется), то будет угодно перед Всевышним, нашим Богом, чтобы было это благословение, которое Он заповедал нам, чтобы благословлять Твой народ Израиля, чтобы не было в нём преткновения и т.д.» И далее он просит, чтобы ему была послана небесная помощь в произнесении этого благословения. Когда коhен отворачивается от общины после произнесения благословения, он говорит: «Владыка мира, мы сделали то, что Ты заповедал нам, то, что Ты приказал нам, сделай Ты то, что Ты обещал нам, выгляни из Твоей Святой обители, с Неба и т.д.».
К этому месту мы потом вернёмся, а сейчас обсудим ряд законов, как они решены в Шульхан-арух, в Мишне Брури и в других местах.
Итак, коhены не имеют права подниматься на помост в обуви. Почему? Конечно, есть искушение сказать, что это подобно тому, как коhены служили в Храме, но ничего подобного нет в Мишне Брури, которая даёт очень прозаическое объяснение. Там сказано, что это для того, чтобы, если у него оборвался ремешок на обуви, не стали бы над ним смеяться, что у него развязаны сандалии. Безусловно, когда мудрецы что-то постановили, там может быть ещё множество объяснений, и они не обязаны называть все, и это единственное объяснение, которое даёт Мишна Брури. Вообще благословению коhенов в Шульхан-арухе посвящен очень длинный симан сто двадцать восьмой, в котором множество под-пунктов. Кратко остановимся только на некоторых. Говорится об опасении, что если у коhена будут развязаны ремешки на обуви, то над ним станут смеяться, и он тогда наклонится и будет их завязывать в то время, как другие благословляют, и скажут тогда, что вот, видно, что он или сын разведенный или халали. И даже если обувь без всяких ремешков, то всё равно запрещено подниматься на помост в обуви. При этом, выходить босиком тоже не следует, потому что это неуважение к общине, выходить нужно в носках. Там много тонкостей, в которых не стоит разбираться. Мы наблюдаем, что иногда, особенно в тёплую погоду, коhен может выйти босиком, такого запрета нет, хотя Мишна Брури пишет, что этого делать не следует. Как мы говорили, Левиты обязаны поливать на руки коhену, если нет Левитов, то желательно, чтобы это делал какой-нибудь сын-первенец, потому что в первенцах тоже есть определенная святость, которая, как мы знаем, к ним в будущем вернётся, не уходя от Левитов. Если же нет ни Левитов и ни первенцов, то пусть коhен поливает себе на руки сам, чтобы выскочка не становился на эту должность; здесь всё должно быть на каком-то повышенном уровне святости. Это привлекает внимание и хочется понять: почему нужно, чтобы поливал на руки тот, в ком есть какая-то повышенная святость? Можно сделать один логический вывод, что из этого я вижу, что в этом благословении важно, чтобы браха шла через кдушот. Если это так, то это очень важно потому, что браха и кдуша – это очень традиционная пара. Мы впервые встречаем их в паре в конце первой главы книги Берешит: «И благословил Бог день седьмой и освятил его». «Благословил и освятил» – это пара двух противоположных действий: браха – это расширение, а кдуша – это отделение. И очень важно, чтобы была такая пара. Пара «захор – шамор» ей соответствует, где «захор» – это браха, а «шамор» – это кдуша. Самая первая браха из трёх благословений коhенов так и начинается: «Благословит тебя и будет хранить», и это похоже на парность расширения и сжатия.
В том месте, перед которым мы остановились, Гемара говорит, что коhен, который согнул пальцы, раньше, чем кончил браху, это означает, что он всё испортил. Этого ни в коем случае нельзя делать. Коhены держат пальцы определенным образом, чтобы между ними были просветы. И это мидраш возводит к стиху из «Песни песней» о том, что Божественное присутствие проглядывает как бы в щелях в небе, и эти коhенские промежутки между пальцами образуют те щели, через которые будет проходить это благословение. То есть, они выступают в роли инструмента, пропускающего это благословение на народ; должно быть пять просветов меду пальцами руки. Причём, руки протянуты ладонями к земле и тыльной стороной к небу, и это важно, потому что тем самым это противоречит мнению, что благословение коhенов – это молитва. Если бы это была бы молитва, то руки должны были быть ладонями кверху, а раз это не так, то это не молитва, а это аппарат по приведению брахи к народу.
Итак, шалиах-цибур диктует слово за словом, и это очень строгая процедура, на которую Талмуд не жалеет слов, и говорит, что всё должно быть подряд. Перед тем, как коhены произносят благословение шалиах-цибур обязан молчать. Когда они кончили браху на благословение, то им отвечают «амен», и пока не затихло амен, шалиах-цибур произносит первое слово, они – повторяют, затем он произносит второе и т.д. Когда кончились первые три слова, они отвечают «амен» и т.д. Таким образом, шалиах-цибур диктует слово за словом, что показывает, как мы говорили, что коhен не является источником этого благословения, а исполнителем, инструментом. Безусловно, очень обосновано мнение, что слово «амор» (в обращении к Моше) относится именно к шалиах-цибуру, он должен надиктовывать коhену слово за словом, хотя оно может относиться и к самому коhену, и эти оба мнения существуют. Шалиах-цибур как бы руководит коhенами, и они должны синхронно повторять все слова, сказанные шалиах-цибуром. Если кто-то из коhенов «тянет» эти слова дольше, то все остальные ждут прежде, чем начнётся следующая фраза. При этом шалиах-цибур выступает в роли «начётчика»: он читает слово за словом. Интересно, что функция трубящего в шафар в Рош-hа-Шана гораздо более содержательная и ответственная, чем функция шалиах-цибура, потому что от него в конечном счёте требуется только, чтобы каждый услышал слова, которые он произносит. Не видно никакой опасности подумать, что шалиах-цибур является источником брахи. А подумать, что коhаним источают эту браху, такая опасность есть, поэтому вся процедура направлена на то, чтобы это исключить.
Ответ на вопрос:
С какого возраста дети должны участвовать в благословении коhенов? – Они должны участвовать, начиная с возраста бар-мицвы, но если они уже соображают, то не запрещено брать с собой и маленького. Он сам по себе ничего не может, но иногда коhены берут своих детей, чтобы они приближались, привыкали. Они учатся, но в общем это, конечно, функция взрослых.
Ответ на вопрос:
Как поступают, если шалиах-цибур коhен? – В том случае, если шалиах-цибур коhен и нет другого коhена, то зависит от того, насколько он уверен в себе, что он не собьётся. Обычно он участвует в благословении коhенов, но тогда он поливает руки заранее, чтобы не делать существенного перерыва в повторении. И он начинает повторение тфилы шалиах-цибура уже без обуви. По литературе считается, что если он участвует в благословении коhенов, то он переходит на помост, потом возвращается, но всего этого реально я не видел. Если шалиах-цибур коhен, то коhены стоят рядом, а он стоит за своим пюпитром и, поворачиваясь, он благословляет вместе со всеми, но тогда начитывает кто-то из общины. Конечно, не возможно, чтобы он сам и начитывал и повторял.
Порядок приглашения коhенов; требования и правила к произнесению благословения.
Если коhен один, то не принято вслух приглашать. Если же их два или больше, то кто-нибудь произносит: «Коhаним!» И только тогда на них падает обязанность. До того момента, как произнесли это приглашение, если даже кто-то и сказал, чтобы они пошли помыть руки, пока община не пригласила, на коhенов не пала ещё обязанность выходить и благословлять народ. Это важный момент. Практически коhен знает, что он обязан это делать. Если какой-то коhен не вышел на помост до конца брахи «рцэ», и шалиах-цибур не видит, чтобы он начинал двигаться в снятой или развязанной обуви в сторону помоста, то тогда он должен выйти быстро до конца следующей брахи, но только в пределах этой молитвы. При этом его опозданию может быть много причин. Если же хотя бы один коhен вышел, то шалиах-цибур ждёт, пока тот скажет браху и начинает надиктовывать.
Есть очень принципиальный вопрос и его обсуждают мидраши, что слова «Скажи им» обозначают не только приглашение, чтобы они вышли благословлять, а именно требование того, чтобы слово за слово им диктовать. К произнесению есть четыре обязательных требования. А именно: это всё необходимо говорить на иврите (как в Торе сказано), стоя, подняв руки и громко. Если у коhена болит горло и он не может говорить громко, то он должен выйти во время благословения для того, чтобы о нём не подумали, что он негодный коhен. Когда после того, как закончилось благословение коhенов, шалиах-цибур начинает последнюю браху, то коhены снова поворачиваются к арон-кодэш, спиной к цибуру, и тихо произносят. Поразительно, что они произносят тот текст, кеоторый вы видели в Гемаре: «Владыка миров, мы сделали и т.д. и Ты выгляни и т.д.». Что это значит? Это означает, что мы – выполнили, и ждём, что Ты исполнишь данное Тобой обещание. Какое обещание? – Что Ты согласишься с нашей брахой. Мы сказали браху в виде обещания, а теперь, пожалуйста, выполни то, что Ты сказал: «Я благословлю их». В этом понимании «их» – это явно народ Израиля. Во время благословения коhены не имеют права смотреть на свои руки. Почему? Объяснение опять-таки очень прогматическое – для того, чтобы не отвлекаться. Они должны опустить глаза книзу, как в молитве. А народ должен сосредоточиться на благословении, быть лицом к лицу с коhенами, но вообще на них не смотреть. Запрещено закрываться талесом, но сидурами – можно. Если человек стоит лицом к коhену и ждёт этой брахи, то даже железная стена не препятствует. Когда это благословение произносится в Храме, то тогда коhены произносят явно Имя Всевышнего и там в эти просветы явно проглядывает шхина, и там именно по этой причине строжайшим образом всем запрещено по закону Торы смотреть на это. Сегодня принято так вести себя в память о Храме.
Коhен, совершивший некоторое преступление, становится негодным для благословения коhенов. Например, если этот коhен убил человека, даже по ошибке, он не имеет права призносить благословение. До каких пор – в этом надо разбираться, потому что сказано у Ишаи: «И когда вы будете простирать руки ко Мне, Я закрою глаза, а руки ваши полны крови». Если на руках кровь, то такой коhен не может благословлять. Это в тех случаях, если он, даже по ошибке, сам убил человека. Если же его под страхом смерти заставили убить человека, и тогда, хотя он совершил преступление и нарушил заповедь: «Умри, но не нарушь», но тем не менее в этом случае он не становится «забракованным». Человек, который перешёл в другую религию, даже не идолопоклонскую, например, в ислам, он становится негодным для благословения. Мы это видим из книги Мелахим алеф, где говорится: «Только не поднимались коhены бамот к жертвеннику». То есть, если они служили на каких-то других капищах, то они не годятся произносить благословение.
Интересно, что из всех тяжких преступлений негодным для благословения делают для коhена убийство и переход в другую религию. Почему же остальные преступления не делают его непригодным, даже такие, если он вступил в сильнейшим образом запрещённую связь? Ему в остальных всех случаях не запрещено выходить и благословлять народ. Мишна Брура, основываясь на комментарии Рамбама, говорит, что это объясняется тем, что благословлять народ – это заповедь «делай», которая лежит на каждом коhене. И не говорят так, что добавь к своим преступлениям ещё одно и не выполняй ещё и эту заповедь. Конечно, требуется понять, почему те преступления делают негодными для благословения, а эти не делают? Спрашивается, почему коhен, который совершал, быть может, очень тяжкие преступления, например, мы говорили о том, что он мог служить в КГБ, или брать взятка, так почему он может благословлять? Казалось бы, что толку от брахи такого непутёвого человека? Но следует учесть, что получение этой брахи зависит не от коhена, а от Всевышнего, и функция коhена – поместить Имя Всевышнего на народе, и Он благословит, тогда здесь уже закон Самого Всевышнего определяет, кто забракован, а кто нет. Если коhен женился на запрещённой ему женщине, но он, может быть, не знал, что эта женщина ему запрещена. Однако, во-первых , если он коhен, то он должен быть очень внимательным, а во-вторых, с того момента, как он узнал, он обязан был дать ей развод. До тех пор, пока коhен не даст развода запрещенной ему женщине, например, разведенной, он не только должен дать ей развод, но он должен дать торжественный обет не повторять такого нарушения. Если коhен злонамеренно осквернился нечистотой мёртвого не из семьи ближайших родственнтков, то он лишается права выходить на помост и лишается всех достоинств коhена, пока не сделает тшуву; он должен обязаться в Бейт-Дине, что он так больше поступать не будет. Если он, например, врач и ему выгодно иметь к этому доступ, то и в этом случае требуется обет, что он так делать не будет. В том случае, если коhен-врач прибыл к пациенту, а тот умер, то это не относится к злонамеренным поступкам, потому что он выполнял свои функции.
Последнее очень важное правило, что благословляющий коhен длжен быть в состоянии веселья. Поэтому холостой коhен, хотя он и может благословлять, но он может выйти перед тем, как вызвали коhенов, пока на него не легла настоящая обязанность, потому что ну какое же веселье у холостого? Может быть, что с этим требованием весёлости связано то, что в ашкеназском галуте благословение коhенов поизносится только в Мусав Йом тов, а в будни и даже в шабат его не произносят, потому что в остальные дни человек не находится в состоянии веселья: он слишком озабочен проблемами заработка и пр. Относительно шабата не совсем ясно, возможно, что его одолевают разные мысли.
Ответ на вопрос:
Как поступают с теми, которые приехали из России и считают себя коhенами? Ведь даже, если он сделал тшуву, он ведь там вёл другой образ жизни? – Конечно, если он там служил, например, православным священником, то ему надо сделать очень сильную тшуву, он не может так просто сначала махать паникадилом, а теперь благословлять народ. Если же он воевал в армии, то, может быть, это подходит под категорию, что его заставили, и если он убил на войне человека, то он находится в презумпции, что он убил того, кто хочет его убить, и он обязан его опередить и убить первым. Если он служил в КГБ, то это тяжелый случай, но бывают всякие ситуации. Что касается фамилий, таких, как Коган и подобные им, то в происхождение этих фамилий нет оснований сомневаться, однако то, что по фамилии судить невозможно – это факт нашего времени, потому что коhен мог жениться на женщине, запрещённой ему, или на нееврейке. В таком случае его потомки никак не будут коhенами. Надо знать родословную, а фамилии недостаточно. Если человек от своего отца или деда, которые исполняли коhенские обязанности, получил сведения, что «мы коhены», то он считается коhеном, но настоящее разъяснение будет, когда придёт Элияhу и каждому скажет, настоящий он коhен или нет. Пьяному запрещено произносить благословение коhенов, и запрещено служить в Храме. Есть такое мнение заметного авторитета Маген Авраама, который говорит, что если человек опьянел не от виноградного вина, а от других напитков, то ему не запрещается благословлять, если только он не дошёл до сильной стадии опьянениея. Маген Авраам говорит так, что если человек напился так, что он не способен говорить перед царём, то есть, находится в таком состоянии, что царь бы его слушать не стал, тем не менее даже в таком состоянии, если он опьянел не от виноградного вина, а, например, от «какой-то там» водки, то ему нет запрета, только если он не дошёл до такой степени опьянения, как Лот, потому что тогда он уже совсем ничего не понимает, и не может в этом участвовать.
Ответ на вопрос:
Обязан ли коhен выходить благословлять после того, как его вызвали, или он может сидеть на своём месте? – Сидеть на месте это значит нарываться на большие неприятности перед Высшими инстанциями, потому что такой коhен нарушает три заповеди «делай». Если тебя пригласили, то ты теперь обязан это делать. Другое дело, что он может объяснить, что он сегодня «не в голосе» или в состоянии нечистоты, кого-то убил, например. В нормальном состоянии коhен безусловно обязан как только его пригласили - выйти и благословлять народ. Безусловно, что если коhен ничего не соблюдает, то ему не стоит, да он и не сможет выходить благословлять народ.
Браха перед благословением коhенов.
В комментарии Виленского Гаона к этой главе Шульхан-аруха он пишет, что это благословение, которое коhены произносят перед благословением коhенов не является собственно законом. Что же это значит – ведь браха или нужна или она не нужна? Здесь положение несколько специфическое. Талмуд обсуждает: может ли коhен выходить благословлять в состоянии нечистоты? И приходит к выводу, что не может. Почему не может? – Есть общее правило, что если сталкиваются две заповеди: «делай» и «не делай», то есть, если имеется обязанность что-то сделать и это наталкивается на запрет делать это в том состоянии, в котором человек сейчас находится, то в таком случае обязанность отталкивает запрет. А здесь это не так. Рав Шломо Фишер приводит революционное мнение, что благословение коhенов относится к области заповедей между человеком и человеком. Это вовсе не такое очевидное высказывание, что это заповедь между коhеном и народом Израиля. Коhен может нарушить три заповеди «делай», которые заповеданы, только после того, как его вызвали идти на помост и благословлять, потому что сказано: «Ты скажи им» и тогда они пойдут, то есть, его должны вызвать. Он приводит пример из другой области. Есть известный закон Торы о том, что насильник или соблазнитель обязан жениться на девушке, которую он насиловал или соблазнил, и будет она ему женой. Если она скажет, что не хочет, то естественно, против её воли он не станет этого делать. И он свободен, но не в том смысле, что у него есть «увольнение», а в том смысле, что эта мицва вообще не возникла. То есть, обязанность возникает в отношениях между человеком и человеком только после того, как получатель потребует, чтобы ему это дали. И в Талмуде есть такое очень определённое правило, что имущественные соображения не могут отодвинуть запрет. Если есть запрет, то имущество не может его пересилить, потому что имущественные отношени – это отношения между человеком и человеком, а запрет – это между человеком и Всевышним. Отсюда можно понять очень интересную вещь, а именно, вопрос, который обсуждался неоднократно и в разные эпохи: почему перед исполнением заповеди между человеком и человеком не произносится благословения. Например, когда человек даёт цдаку, делает доброе дело, и это заповедь, он не произносит благословение. Про цдаку явно говорится, что это потому, что получатель может отказаться, и поскольку это зависит от другого, то человек не может произносить браху. Серьёзные авторитеты объясняли это в том смысле, что есть опасность «напрасной брахи», то есть, дающий цдаку человек сказал браху, а получатель или ушёл или исчез по каким-то причинам. Казалось бы, если человек, например, попросил цдаку, то он находится в статусе человека, котоый хочет получить эту цдаку. Почему же в этом случае нужно опасаться «напрасной брахи»? Тут есть необычайно глубокое и интересное объяснение. Это объяснение принадлежит первому гурскому реббе, который как раз критикует точку зрения ришоним, которые как бы опасаются напрасной брахи, и считают, что в таких случаях, как цдака, не нужно благословлять. Он же говорит, что дело не в том, что есть такое опасение, а в том, что само принципиальное наличие у другого человека возможности отменить это, делает всякую заповедь между человеком и человеком более лёгкой, более легковесной. Если Всевышний мне приказал, то Он гарантировал, что это неотменяемо: Он приказал и я должен это сделать. Но если «заказчиком» является другой человек, то он в принципе может это отменить. Такая принципиальная возможность делает эту заповедь более лёгкой. Надо понять, в чём состоит лёгкость, и как сюда относится браха?
Ответ на вопрос:
Когда надо произносить браху? – Есть общее правило: когда ты исполняешь заповедь, то браху нужно поизносить, приступая к действию. Как пишет рав Соловейчик, что как только ты начинаешь действие, браха «гонится» за ним и опережает его. Похоже на то, как в книге Шмуэля молодой человек побежал, обогнал первого гонца и первым сообщил радостную весть, оставив тому печальную весть. Так и браха должна опережать действие. Простое правило в hалахе: нужно произносить браху, непосредственно приступая к исполнению заповеди. Однако, на заповедь между человеком и человеком не положено произносить браху, потому что у другого есть возможность отменить. Казалось бы, что в этом страшного? Дело в том, что такая возможность делает эту заповедь лёгкой. При этом, мы исходим из того, какова типичная картина последовательности действий. Мы ни в чём не можем быть абсолютно уверены, и если вдруг окажется, например, что браха, заповеданная Всевышним, была напрасной, то мы не виновны в этом, если мы всё делали правильно; если опасаться неожиданных событий, то тогда ни в какой ситуации нельзя было бы говорить браху.
Ещё один пример, это пример из области отделения трумы. Мы знаем, что от урожая, выросшего в Эрец Исраэль, есть обязанность отделять труму. В Гемаре Брахот hалаха такая, что глухой, который не слышит, но говорит, не должен отделять труму. Почему? – Потому что он не может сказать браху, хотя он сказать может, но такая браха ничего не стоит, потому что он не слышит, как он произносит. Человек, который не слышит, не имеет никаких обязанностей что-то произносить, потому что речь и слух должны взаимодействовать. И такой глухой не должен отделять труму, но если он отделил, то она – трума. Спрашивается: почему он не должен отделять? – Потому что он не может полноценно произнести браху. Но почему же тогда это годится? Потому что браха – это установление мудрецов. Тосафот говорят по этому поводу, что если бы эта браха была требованием Торы, то и пост-фактум его трума не была бы трумой. Отсюда следует необычайно принципиальный вывод, что браха является не дополнительным требованием к человеку, что ты, человек, обязан перед исполнением заповеди произнести на неё браху, но браха является интегральной частью самого действия исполнения этой заповеди, условием, как её нужно исполнять. Если бы это условие было бы условием Торы, то он бы не исполнил действие отделения трумы, что не годится. Поскольку это находится на другом уровне, на уровне постановления мудрецов, то тогда изначально он не должен делать, но если он сделал, то по закону Торы это трума.
Поэтому мы теперь понимаем тот факт, который иначе было бы трудно объяснить. Существует класс заповедей, от которых женщина освобождена, например, она не обязана накладывать тфилин, не обязана сидеть в сукке. Тем не менее, если она хочет исполнять эту заповедь, и хочет произнести браху, то она имеет право. Почему она имеет право? Кто ей заповедал? Она освобождена, но она может это делать, но почему она произносит браху? – Потому что браха является интегральной частью действия мицвы, и если ей позволено исполнять, то ей позволено сказать браху. Можно было бы сказать по-другому. Она говорит, что это заповедано народу Израиля, и тут возможно два разных объяснения. То ли она может говорить браху потому, что она, женщина, является частью народа Израиля, то ли потому, что браха является неотъемлемой частью исполнения заповеди.
Итак, имущественные обязанности не отталкивают запретов потому, что действие в имущественной области само по себе не является заповедью, а заповедь заключается в исполнении желаний и требований другого. То есть, если я даю кому-то цдаку, то заповедью является исполнение его желания, удовлетворение его нужды, но само действие не является заповедью. Поэтому здесь нет брахи, поскольку браха не входит в само действие, которое не заповедь. Это очень интересный взгляд на место брахи на исполнение заповеди.
Ответ на вопрос:
Чем цдака отличается от трумы? – Цдака отличается от трумы тем, что у трумы есть один заказчик, один повелитель – Всевышний, Он раз и навсегда повелел это отделение. А цдака есть ответ на запрос другого человека и поэтому все совершаемые действия – показать кошелёк, монеты, – это всё действия, которые не являются заповедью. Заповедью является факт, что я ему что-то сделал, что-то передал. Если в действии нет предмета заповеди, то и некуда вставить браху, как часть исполнения действия заповеди.
Благословения коhенов требуют целый ряд подробных условий и спрашивается: почему само это действие не является заповедью? Ответ очень непростой и глубокомысленный, что все эти требования к процедуре благословения коhенов нужны не для того, чтобы превратить это действие в заповедь, а для того, чтобы это действие заслуживало названия «Благословения коhенов». Потому что, если этих элементов не будет, то это будет совсем не то, например, я принёс щубу, а она не называется шубой. Таким образом, само действие не является заповедью, а заповедью является исполнение требования поместить Имя Всевышнего на народе, требование народа Израиля: «Передай нам эту браху свыше». В принципе, в силу этого община может простить эту обязанность и освободить от неё. Если они не пригласят коhенов, и они не выйдут, то они свободны от этой заповеди. Спрашивается, что если это так, то почему произносят браху на неё? Ведь сказано, что если заповедь можно простить, то на неё не произносят браху. Казалось бы, что здесь есть прямое противоречие с тем, что мы читали в самом начале в Гемаре, где говорится, что Всевышний жаждет этого благословения,. Тогда какое же основание считать, что это обязанность по отношению к Израилю, а не по отношению ко Всевышнему? Тем не менее как раз здесь мы видим, наоборот, что Всевышний так дорожит народом Израиля, что Он нужду нашу выдаёт за свою нужду: Он как бы интересуется этим для себя, но на самом деле это для нашей пользы. Поразительно то, что эти слова: «Выгляни и т.д.», которые коhены произносят тихо, отворачиваясь от общины, в точности совпадают с Мишной «Маасер шени», где эти самые слова человек произносит, когда он отчитывается перед Всевышним в том, что он отделил все маасрот. Есть только два случая, когда «выглядывание» Всевышнего грозит не наказанием, а благословением – это , когда человек говорит, что он бедному давал цдаку, и когда коhены благословляют народ. Произносится один и тот же текст. И это совершенно поразительно. Тем самым можно понимать, что обе заповеди заключаются в делании добра человеком человеку. Сэфер Хинух пишет, что давать цдаку надо в веселье, и здесь надо давать браху в веселье. Последнее слово перед благословением коhенов – «бе аhава», откуда берётся это слово? В Шульхан арух в мишне Брури говорится, что если два коhена ненавидят друг друга, то они могут подниматься и благословлять, ни один из них не может сказать, что я не выношу быть рядом с тобой. Если один из них говорит: «Давай ты будешь вечером, а я утром», а другой не соглашается, то он имеет на это право. Однако, если коhен ненавидит кого-то из общины, или если община ненавидит коhена, то такому коhену запрещено подниматься. Между благословляющим и благословляемым должно быть отношение любви.
Ответ на вопрос:
Где должны благословлять коhены? – Бесспорно, что заповедь Торы требует, чтобы коhены благословляли в Храме. Однако, основное мнение такое, что благословлять вне Храма – это тоже заповедь Торы.