К оглавлению лекций З.Дашевского по ТореКнига Бемидбар Лекция 27.
(21.03.06)Получение скрижалей Моше. Трактовка слова «перст». Ответ на вопрос: о слове «написано». О странной логике повествования истории с золотым тельцом: прерывание разговора Моше со Всевышним описаниями событий в стане. Моше спускается с горы; повторное описание скрижалей. Встреча Моше с Йеhошуа и обсуждения «звуков» из лагеря. Моше разбивает скрижали и «наводит порядок». В ответ на вопрос: зачем Моше спустился с горы со скрижалями и почему он их разбил, даются разные объяснения. Соображения о соответствии разбитых скрижалей состоянию народа и о соотношении с устройством мира. Важность заповеди освящать новый месяц. О принципе рава Самета; середина рассказа о золотом тельце. Обсуждение выделенных стихов и смысла их отделения. Мнения рабби Гамлиэля, Рабби и Рамбана. Обсуждение мидраша, осуждающего народ, покинувший гору Господа. Ответ на вопрос: что означает "три дня пути". Трактовка комментария Маhарша. Объяснение выделенных стихов Нацивом и раббейну Бхае. О смысле и значении чудес. Недельный раздел «ки-тисса».
На этой неделе, в ближайший шабат, мы заканчиваем читать книгу Шемот. Это последний шабат перед началом месяца Нисан, и поэтому мы не только благословляем месяц, но мы читаем четвёртую из специальных парашот – «Парашат hа-кодеш». Что же нам важнее обсудить сейчас? Лучше всего, если мы про месяц Нисан поговорим в следующий раз, когда Нисан начнётся, а сейчас несколько слов надо сказать о парашат «ки тисса». Есть такой важный принцип, что люди , если они собрались заниматься, то нельзя, чтобы они ничего нового не поняли в Торе. Поэтому попробуем ещё раз взглянуть на очень нам хорошо знакомый эпизод с золотым тельцом. В начале этого раздела есть отрывок, который мы читали в качестве первой из специальных парашот – «парашат шкалим». После того, как Моше получает все нужные наставления по поводу материалов для стоительства Храма и т.д., то заканчивается это предупреждением, что при всей важности строительства Храма важно соблюдать и шабат. Последний стих тридцать первой главы является согласно нашей традиции очень логичным окончанием главы, потому что весь разговор Моше со Всевышним на горе заканчивается тем, что Всевышний дал ему скрижали. Это знаменитый стих – восемнадцатый стих тридцать первой главы: «И дал Он Моше, когда заканчивал говорить с ним на горе Синай, две скрижали свидетельства, скрижали каменные, написанные перстом Божьим». Со словом «перстом» всегда есть проблема. Мы знаем, как пишет Рамбам, что антропоморфизмы надо всегда понимать с большой осторожностью. Есть у одного из ришоним очень интересное объяснение, что слово «эцба», очевидно, происходит от глагола «закреплять», и даже слово «цева» - «краска» происходит от этого же, потому что она хватается к материалу и пристаёт к нему. Поэтому «эцба» – это намёк на инструмент, который производит это действие: впечатывание в материал чего-то. Нас, конечно, должен интересовать более общий взгляд на эту историю с золотым тельцом. Вся эта история начинается либо с этого стиха, который вроде бы к ней не имеет отношения, но традиция его присоединила именно к истории с золотым тельцом. Дальше, первые шесть стихов тридцать второй главы рассказывают о том, что происходило в стане, пока Моше был наверху, Эта история поклонения золотому тельцу в шести стихах рассказана объективно. После этого, начиная с седьмого стиха, Всевышний говорит Моше: «Спускайся, потому что развратился твой народ и т.д.». И дальше Он говорит: «Оставь Меня, и Я уничтожу этот народ, а от тебя произведу более великий народ». И Моше начинает умолять Всевышнего, это продолжается с одиннадцатого по четырнадцатый стих, который кончается тем, что Господь «отказался от зла, о котором сказал, что сделает народу». Дальше говорится: «Повернулся Моше и спустился с горы; и две скрижали свидетельства у него в руке, исписанные с двух сторон: с одной и с другой стороны они исписаны». Это совершенно поразительная длиннота: после того, как уже сказано, что они с двух сторон исписаны, говорится ещё, что они исписаны и с одной и с другой стороны.
Ответ на вопрос:
Как понимать слово «ктувим»? – Можно считать, что и из мидраша и из устной традиции совершенно очевидно, что буквы на скрижалях были вырезаны, а не нанесены сверху каким-то материалом.
Дальше говорится, что эти скрижали – изделия Бога и надпись Божественная на них, и здесь уже ясно сказано «харут», то есть, что эти буквы врезаны в скрижали, а не написаны сверху. Для чего-то два стиха возвращают нас к тому, что уже было сказано выше. Уже было сказано, что Бог дал Моше эти скрижали. Теперь Моше спустился с ними. При этом, в восемнадцатом стихе тридцать первой главы говорится, что Всевышний дал Моше «кехалото», и это слово написано без «вава», поэтому мидраш читает это: «как невесту». Отсюда этот образ, что Тора дана народу Израиля, «как невеста». Какая здесь логика повествования? После двух отрывков, когда описывается, как Бог даёт Моше скрижали, дальше повествование переносится в совершенно другую реальность, к тому, что происходит в стане перед этим, потому что ясно, что предыдущий разговор со Всевышним происходит утром, и Моше уже должен спускаться. А то, что описано с первого по шестой стих, это происходило накануне, то есть, это как бы ретроспектива того, что происходило вчера внизу. После этого Всевышний рассказывает Моше о происшедшем, и интересно сравнить два разные описания, потому что Тора так просто не приводит два разных описания одного и того же. После этого вдруг целых два стиха с длиннотами посвящены опять описанию скрижалей.
После этого семнадцатый стих говорит, что Йеhошуа услышал, как народ дуреет, и сказал Моше: «Звуки войны в лагере», а Моше сказал: «Нет звуков возгласов мужества (доблести), и нет звуков возгласа слабости, а звуки возгласов я слышу». Здесь не совсем ясно, что он хочет сказать. Один из арамейских переводов добавляет к последнему «я слышу» –«звуки пустосмешества». Это очень важно. Моше здесь преподаёт Йеhошуа урок того, как надо внимательно слушать. Йоhошуа ждёт Моше у горы, он дошёл до того места, куда было позволено, и все сорок дней он оставался вне стана, то есть, как бы между верхом и низом. И Йеhошуа говорит, что война в лагере, а Моше говорит, что надо слушать внимательно, потому что если это война, то будут крики победителей и крики побеждённых, а здесь нет победителей и нет побеждённых, а здесь есть пустосмешество. После этого разговора до конца этой главы идёт описание того, как Моше наводит порядок в лагере: пришёл; разбил скрижали; «размолол» тельца и т.д.
Обсуждение ответа на вопрос:
Почему Моше спускаетсая со скрижалями, когда он уже знает со слов Всевышнего, что случилось в лагере? – Этот вопрос задают почти все комментаторы., которые говорят, что если ты, Моше, практически получил уже все сведения, зачем же ты принёс скрижали, чтобы тут же их разбить? И второй вопрос: «Кто тебе дал право их разбивать?» Бывает, конечно, что это такой предмет, который нужен для того, чтобы его разбить, например, бокал, который жених разбивает на свадьбе. Есть очень много объяснений того, зачем Моше разбил скрижали. Есть такое немножко наивное объяснение, что при виде безобразия в стане буквы со скрижалей улетели, а поскольку раньше скрижали держались на их подъёмной силе, то теперь они упали. Это не очень получается, потому что Моше разбил их активно, и его хвалят за то, что он разбил их. Изо всех объяснений самое глубокое и самое понятное объяснение то, которое даёт Рабби Мейер Симха из Двинска в своём коимментарии Мешех Хохма. Он говорит, что когда Моше вернулся, то народ тут же присмирел, и не могло быть и речи о том, чтобы продолжалось поклонение тельцу, которое было без него. То есть, они говорили, что раз ты, Моше, вернулся, то мы не будем поклоняться тельцу, мы будем поклоняться скрижалям. Для того, чтобы показать им, что запрещено поклоняться какому бы то ни было сотворённому, или предмету или кому бы то ни было, кроме Всевышнего, для этого стоило разбить даже самый драгоценный предмет. Это глубокое объяснение. Есть объяснение психологическое: они были невминяемы, и надо было разбить что-нибудь дорогое, чтобы они стали контактными. Есть классическое объяснение в мидраше, когда даётся такой образ, что царь послал верного человека сделать обручение его невесте, и когда тот пришёл, он застал невесту развратничающую. И он разорвал брачный контракт для того, чтобы она развратничала свободной, а не замужней. Поскольку было на скрижалях написано: «Не будет у тебя других богов», то Моше разбил эти скрижали и он как бы говорит: «Они слышали, что Бог сказал, что не будет других богов. Они думали, что Ты это мне говоришь, а не им. У меня-то не будет, но у них может быть много». Это такое красивое игровое объяснение, которое для простого понимания не до конца успокаивает душу.
Что можно сказать по поводу того, как же Моше идёт со скрижалями, всё зная заранее, а потом их разбивает? Конечно, Всевышний даёт эти скрижали и не отбирает их, и это очень важно. Отсюда скорее всего мы должны сделать вывод, что грех золотого тельца с самого начала не был настолько тяжёлым, чтобы Всевышний, хоть на минуту, хоть в качестве гипотизы сказал бы: «Оставь скрижали, Я не хочу с ними заключать союз». Союз нерасторжим. Другое дело, и это мое простое объяснение, что Моше разбивает скрижали для того, чтобы сделать их соответствующими состоянию народа. До того, как они сделали золотого тельца, поклонились ему, их состоянию соответствовали целые скрижали. И тогда, как говорит мидраш, мы бы учили Тору и не забывали. Теперь же, когда народ оказался в новом состоянии, испорченном, скрижали им не соответствуют. Для того, чтобы они соответствовали, надо было, чтобы они треснули. Это соответствует тому, что человек, совершивший грех, не может просто теперь одеться в чистые одежды и сказать, что я безгрешен. У него должна быть трещина в сердце, он должен сделать тшуву. Скорее всего, по-настоящему это должно быть самое правильное, самое адекватное объяснение, и это и есть главная идея на протяжении существования мира. Можно представить себе так. Для чего, например, нужно было египетское рабство? Можно попытаться начать объяснения с того знаменитого комментария, с которого Раши начинает комментирование всей Торы. Известно, что сказал рабби Ицхак: «Зачем нужно было начинать рассказ с сотворения неба и земли, лучше было бы сразу начать с заповеди «hа ходеш hа зэ». Многие понимают, что этот предполагаемый упрёк в словах рабби Ицхака состоит в том, что, если Тора – это книга заповедей, то надо было бы и начать с той первой заповеди, которая была дана народу Израиля. Прежде всего надо понять, правильно ли такое предположение, что Тора – это книга заповедей? Это представление, что Тора является только книгой заповедей, можно считать глубоко неправильным. Конечно, в Торе содержатся основные заповеди, но некоторые люди идут совсем далеко в своём неправильном понимании и считают, что главной целью всего является исполнение заповедей. На самом деле исполнение заповедей является не целью, а средством. Что же является целью? – Целью является достижение единства раскрытия Славы Творца и т.д. Поэтому, можно сказать так, что вся предистория, рассказанная до начала Исхода из Египта, всё, что рассказано до этого – это, как в хорошем детективе, только немножко длинно, показ диспозиции. В чём состоит диспозиция? – В том, что Бог создал небо и землю, которые не соединены прочно вместе, имеется «разлом», и это содержится в той фразе, которую мы трижды повторяем каждый шабат, когда говорим слова кидуша: «Завершены небо и земля», которые можно перевести и как «закончены» или «прикончены». Небо и земля сданы в эксплуатацию в «сломенном виде». Небо и земля – это две разные части Творения , и если бы Бог сделал их абсолютно несломанными, то мир был бы в состоянии полного совершенства, и тем самым он бы в нём потонул, и его бы не было. Всевышний хотел кому-то другому дать путь увидеть, приблизиться к Божественному совершенству, и поэтому надо было начать с неполностью совершенного состояния; и небо и земля начинают не с полного, а с почти полного единства. Дальше это «дитя» начинает играть этими половинками: может их сделать целым, а может их разломать. И весь мир – это углубление разлома. Вся эта очень тонкая игра – это достижение единства. Когда рабби Ицхак задаёт это вопрос: Зачем Всевышний вместо того, чтобы дать нам ясный список инструкций, заповедей, как надо себя вести, вместо этого начинает рассказывать, как Он сотворил небо и землю, то ответ такой, что он хочет показать силу Своих дел Своему народу. Что означает «силу Своих дел»? В чём состоит сила дел Всевышнего? Безусловно, дело не в том, что Он очень сильный. Сила Божественных дел в том, что Он устроил это хрупкий мир неожиданным образом очень устойчиво. То есть, никакие безобразия, которые творят населяющие этот мир, не уводят его слишком далеко от равновесия; сила Божественных дел – это «верх эквилибристики». И только поэтому Всевышний, осмотрев всё, что Он создал, говорит: «тов меод»- «очень хорошо». С другой стороны, Коhелет, который получил «аттестат» самого мудрого человека, говорит: «Всё абсолютная зыбкость, неустойчивость, несущественность». Мудрецы задают вопрос: «что же тогда «очень хорошо», если всё так зыбко?». И как раз это и есть «очень хорошо». Если я железобетонную конструкцию сделал так, что она не ломается, то это «не фокус», а вот то, что это сплошная зыбкость, которая не ломается, но при этом каждое напряжение, которое приложено не в то сторону, углубляет разрыв и создаёт новые трещины – это как раз потрясающая сложность и тонкость устройства этого мира.
Раз уж мы говорили о «парашат кодэш», то надо сказать, что заповедь освящать новый месяц несёт в себе идею обновления. Каждый месяц – это новый цикл, новое возвращение к наполнению. Казалось, что надежда уже потеряна, она исчезла, но она наполняется снова. Можно предположить, что идея обновления, которая заложена в этой заповеди, была бы такой же пресной, как любая объективная картина мира, пока мы не питаем к ней личных пристрастей, то есть, что мне-то до этого? Пока я не воспринимаю этот мир, как мое личное дело, то мне довольно-таки мало до него дела. Важно то, что человек, а особенно, когда он превратился в супер-человека, в избранный народ, то этот народ несёт в себе идею обновления не как объективное знание, и не как информацию, а как то, что это проходит через его сердце. Вероятно, именно для этого Тора проводит нас через историю разломов, чтобы эти разломы прошли через наше сердце. Поскольку скрижали не только на иврите, но на разных языках, символизируют сердце, то разломать эти скрижали было необходимо для того, чтобы они были правильным символом, правильным отображением состояния народа. Народ перешёл из идеального, а поэтому неустойчивого, состояния в более устойчивое – в состояние треснутое. Вместо этих скрижалей будут даны целые, но уже изготовленные из земного камня скрижали. Вторые скрижали требуют более суровой работы: мы будем учить Тору и забывать, но зато про них сказано «хорошо», а про первые не сказано «хорошо», потому что им предстояло недолгое существование, им предстояло быть разрушенными.
Ответ на вопрос:
Когда Господь говорит Моше, что нужно расправиться с этим народом? – Во-первых, Моше может принимать какие-то инициативные решения сам, если он уверен, что Всевышний это одобрит. Поскольку Всевышний сказал сначала: «Истреблю этот народ», а потом он отказался от зла, а потом нам приводится (возможно, что это происходило тогда же, но перенесено на позже), что Моше молится за народ и говорит, что если Ты не простишь, то сотри и меня из книги Твоей, которую Ты писал. И Всевышний говорит: «Кто согрешил, того Я и сотру». Вполне возможно, что это намёк на слова Моше, когда он говорит Левитам: «Возложите каждый меч свой на бедро, и пройдите туда и обратно, от ворот до ворот...» Что значит: «Пройдите от ворот до ворот»? – Это Бейт-дин, который судит, что если человек занимался поклонением идолу, и были свидетели и предупреждения, то его казнят. Если не было набора свидетелей и предупреждений, то смерть снята. Всевышний в конце доказал это дополнением, когда три тысячи были казнены. Таким образом, Моше опирался либо на уверенность, что Всевышний это одобрит, либо на те слова, которые приводятся позже, либо на то, что, правда, мало соответствует этому моменту, что Моше мог разговаривать с Господом в любой момент, но это тоже не похоже на эту фазу.
Немного ещё про странности конструкции. Интерсно рассуждает рав Самет, один из очень серьёзных современных специалистов по литературоведению Танаха. У него есть такой интересный принцип, что любой рассказ Танаха построен таким образом, что он делится на две более или менее равные половины по количеству стихов, а если он очень короткий, то по количеству слов или букв. Но в середине должно быть нечто, что несёт в себе суть этого рассказа. Очень привлекает именно это «ударение». В его книге, где он подробно анализирует рассказ о золотом тельце, и он находит там эту середину, но он почему-то забывает о том принципе, о котором он сам говорил, что это должно нести главную идею. На самом деле в середине рассказа о золотом тельце находятся стихи о встрече Моше с Йоhошуа. Рав Самет долго и по делу обсуждает, куда относится стих тридцать первой главы, и почему казалось бы разумным начинать рассказ о золотом тельце не с того, что Моше получил скрижали, а с того, что происходило в лагере. Но, учитывая то, что эти скрижали появляются потом в середине, и потом Моше их разбивает и т.д., рав Самет очень убедительно приходит к выводу, что этот стих является завершением предыдущей темы пребывания Моше на горе, и началом следующей, то есть, он точно ограничивает, и в середине находится проблема: скрижали – против золотого тельца. Это вроде бы очевидная вещь, но мне представляется так, что в середине находится разговор Моше с Йеhошуа. Моше преподаёт Йеhошуа урок, и он говорит, что ты, Йеhошуа говоришь, что в лагере слышны звуки войны, но я тебе говорю, чтобы ты слушал лучше, и там не война, а безобразие. Кстати, почему здесь Моше мог прийти в неуравновешенное состояние, хотя он всё знал заранее? – Потому, что он не предвидел одной вещи, котрая отсутствует в предварительном описании, но она есть в том, что он услышал. Если люди свершили тяжелую идеологическую ошибку, то с ними всё-таки можно вступить в дискуссию, но если тут же идут пляски и полная неразбериха, то в таком случае уже никаких дискуссий вести невозможно. Есть такое мнение, что Йоhошуа отличается от Моше тем, что он, во-первых, не знает ответа, и поскольку это далеко, то точно он не мог понять, что там происходит; во-вторых, он ещё только ученик. Есть ешё одно отличие от Моше – это то, что у Йеhошуа есть опыт практической войны против Амалека. И когда Моше своим чётким ухом слышит (правда, он заранее знает ответ), что никакой войны там нет, а есть только неразбериха и пустосмешество, то Йеhошуа в этом слышит знакомые звуки войны с Амалеком. И он прав, потому что это и есть амалекова сила, которая играет в народе, потому что Амалек – это «лец», и пустосмешество это и есть главное оружие Амалека. Поэтому можно считать, что в этом эпизоде, который помещён в центр этой истории, заложен ключевой момент передачи руководства народом от Моше к Йеhошуа. Разбивание скрижалей – это трещина не только по поводу идеологии, идолопоклонства и т.д. Моше называется Моше Рабейну –наш Учитель. Что такое Учитель с большой буквы? – Это человек, который способен передать ученику больше, чем он сам имеет. Учитель может обучить ученика, который в конечном счёте в своём наивном предположении оказывается в чём-то ближе к истине, чем сам учитель, который знает ответ из Первоисточника. Моше был вроде бы готов, он знал в точности, что произошло, но он не был готов к тому, что там будут ещё и хороводы.
Бемидбар. Обсуждение последних двух стихов главы десятой.
Мы обсуждали уже эти два стиха, выделенные первёрнутыми «нунами». По поводу того, почему они так ограничены, есть два мнения. Одно мнение, что этот стих находится не на своём месте, а ему было бы надо стоять там, где описаны порядки выступления в путь, что было на пятьдесят главок раньше; и поэтому первернутый «нун» их ограничивает, поскольку «нун» – это пятьдесят. Это мнение только одного тана – рабби Шимона бен Гамлиэля. Рабби с ним не согласен и говорит, что не в этом главная причина, почему этот отрывок выделен, а что это по своей сути отдельная книга. Надо понять, что это за отдельная книга, состоящая из двух стихов? Если это отдельная книга, то получается, что перед ней одна книга; эти два стиха – другая книга; а после них – уже третья книга. Для этого есть такое подтверждение, что некоторые считают так, что на самом деле пятикнижье состоит из семи книг, и тогда книга Бемидбар оказывается тремя книгами из-за того, что эти два стиха разбивают её на три части. Рамбан объясняет точку зрения рабби Шимона бен Гамлиэля, зачем этот стих поставлен не на своём месте, а его место гораздо раньше. Он говорит, и в Талмуде так сказано, что это для того, чобы отделить одно наказание от другого. Что это за наказания? Мы увидим, что одиннадцатая глава начинается сразу с того, что народ начинает роптать, жловаться, что и то нехорошо, и этого не хватает, и Всевышний наказывает народ. Но ведь до сих пор никаких наказаний не было? Было описание порядков, как выступать, и было сообщение о том, что они, наконец, двинулись в путь. Где же здесь наказание? – Мудрецы говорят, что тридцать третий стих десятой главы: «И двинулись они от горы Всевышнего в трёхдневный путь и т.д.» – это тоже наказание. Как это может быть наказанием, если это просто команда, и они двинулись? Наказание можно понимать так, что они наказаны, а можно понимать, как поступок, который должен повлечь за собой наказание. В чём же была проблема? – Мидраш говорит, что они вели себя, как школьник, сбежавший с уроков. Они очень долго простояли у горы Всевышнего и каждый день получали новые заповеди, и решили оттуда сбежать, как только появилась возможность, чтобы им не добавили ещё заповеди. И поскольку они уходили, хоть и по приказу, но с нехорошим настроением, то это уже очень большой минус в состоянии народа. Поэтому, для того, чтобы отделить этот неприятный момент от последующего, и поставлен посредине этот отрывок из двух стихов. Рамбан замечает, что на самом деле есть не два, а три наказания, а именно: тридцать третий стих, когда они двинулись от горы; первый стих одиннадцатой главы, когда стал народ как бы жаловаться; и после этого – четвёртый стих одиннадцатой главы, который говорит, что «сброд, который был среди них, стал «капризничать». Получается, что есть не два, а три, и поэтому, как говорит Рамбан, Тора сделала перерыв для того, чтобы они не закрепились в презумпции виновных, наказуемых. Дело в том, как мы знаем, что три раза подряд повторяющееся событие переводят субъект или объект в новый статус. Есть такое важное hалахическое понятие «hазаха» - «перемещение». Один из современных рабаним замечает, что объяснение Рамбана подходит только для мнения рабби Шимона бен Гамлиэля, который считает, что hазаха устанавливается после трёхкратного повторения, но Рабби считает, что достаточно двух раз, чтобы была такая hазаха. И поэтому он говорит, что теперь понятно, почему Рабби не может принять такое объяснение рабби Шимона бен Гамлиэля, что этот стих стоит не на своём месте для того, чтобы разделять; после него есть два наказания. По Рабби эти два наказания уже всё равно создают презумпцию виновности, и Рабби считает, что объяснение Гамлиэля на самом деле ничего не объясняет, почему этот стих здесь присутствует, а Рабби говорит, что это потому, что это отдельная книга. Сам стих, возможно, стоит на своём точном месте, ему здесь есть место.
Возникает такой вопрос: откуда мидраш взял, что они двинулись от этой горы, как нашкодивший ученик, который сбегает с уроков? Откуда из Торы можно увидеть хотя бы намёк на то, что они как-то нехорошо покидали эту гору? Из того, что дальше получилось плохо, это может быть и как-то связано, но не может объяснить что за это следует наказание. Мы не видели и не увидим, что обязательно за каждый поворот душевного состояния должно быть практическое наказание. Дело в том, что за дурные намерения, которые еврей не привёл в исполнение, Всевышний не наказывает, если это не идолопоклонство, потому что считается, что человек потом передумает и решит делать хорошо. Наказание понимается в том смысле, что это наказуемое изменение, нехороший поступок. Вопрос заключается в том, откуда видно, что он нехороший? В стихе тридцать третьем сказано просто и понятно: «вейису меhар hа-Шем дэрэх шлошэт йамим». Трудно точно сказать, что означает «на три дня пути», наверное, им это было передано. Интересное объяснение даёт Маhарша – важный комментатор к Талмуду, особенно к его агадическим частям. Он говорит так: «Мы видим, что перемещение от горы Господа является наказуемым деянием, и это название применяется только к тому месту, где стоял Храм, то есть, только Храмовая гора называется горой Господа. То место, где была дарована Тора, называется «hар Элоким», hар Хорев, hар Синай. Нигде в другом месте она не называется hар hа-Шем. Поэтому сказанное в этом месте, что они от горы Всевышнего удалились, означает, что они удалились от Всевышнего, а это уже нехорошо. Из-за того, что они ушли от этой горы, как эти мальчишки убежали, то изменилось их состояние. Там был их «дом учения», где они учились как следует. С тех пор они стали собранием простолюдинов, которые следуют за вожделениями своего сердца.
Ответ на вопрос:
Что же всё-таки означают эти «три дня пути», оторвался ли на это время Ковчег от народа? – Это, как мы уже упоминали, очень трудное место, потому что если всего было три дня пути, то получается, что они никогда не были одновременно с Ковчегом в пути, что он ушёл на три дня вперёд и там их ждал. Скорее всего большинством понимается так, что на потяжении всего пути Ковчег следовал впереди этой колонны, то есть, не то что между ними было три дня пути. Заведомо есть авторитеты, которые понимают не так. Отличие этого перехода от большинства других заключалось в том, что Ковчег обычно шёл не совсем впереди, а за некоторыми коленами. Вообще это выражение «три дня пути» слишком часто в Торе повторяется, и возможно, что оно обозначает дальний путь.
Маhарша в своём комментарии приводит необычайно странную фразу. Он говорит, что такое драматическое изменение, что от начала месяца Сивана, первого года, когда они пришли в пустыню Синай, и до двадцатого числа месяца Ияра, когда они двигаются в путь, то есть, почти целый год они пробыли, они были в этой школе, и они не грешили! А после этого сразу начались жалобы и пр. Однако, как можно сказать, что они не грешили, если они сделали золотого тельца? Золотой телец был сделан семнадцатого Тамуза, и это было между Сиваном и Ияром. Маhарша большой авторитет, и хотя с ним можно и не соглашаться, но он говорит эту фразу очень уверенно. Мы постараемся вернуться к этому его утверждению, с которым можно примириться, если понять, что есть принципиальная разница между всеми грехами и моментами неидеального поведения, которые были в народе до этого события, до того, как они кинулись от горы, и поведением и грехами народа после этого момента. Сейчас нам это важно предположить для того, чтобы довести до конца мысль, почему Рабби так уверенно считает, что эти два стиха настолько принципиально важны, что они должны составлять отдельную книгу? Одно дело, когда рабби Шимон бен Гамлиэль сказал, что они не на месте, и они поставлены для некоторой функциональной цели отделять наказание от наказания. Но если ты, Рабби, считаешь, что есть особая важность в содержании этих стихов, то объясни в чём эта важность? Тана говорит очень кратко и этого не сообщает. Тем не менее последующие мудрецы должны высказывать свои мнения по поводу того, почему это надо выделить в отдельную книгу! Так что это за два стиха? Первый стих, когда двигаются в путь, то Моше говорит: «Поднимись, Всевышний, и убегут и рассеются враги Твои...» Потом, когда они останавливаются, Моше говорит: «Верни (или вернись) и т.д.». Мы уже упоминали простое объяснение. Нацив говорит, что «Поднимись, Всевышний» означает призыв Моше: «Открой, Всевышний, Свое присутствие среди нашего народа для того, чтобы все народы увидели открытие шхины, когда народ Израиля шествует, и побоялись бы задираться с нами». Ряд ришоним говорит, что это дорожная молитва, когда мы двигаемся в путь. Раббейну Бхае, очень важный авторитет из последних поколений ришоним, говорит так: «Было бы естественно не делать перерыва между тридцать четвёртым стихом десятой главы и началом одиннадцатой главы, потому что они непосредственно следуют друг за другом». Народ пошёл, облако над ними, и начинаются события. Почему же было бы естественно не делать перерыва? – Потому что жалобы, которые начались в народе, были вызваны уходом от горы Синай. Гора Синай, как говорит он, и многие тоже так говорят, была близка к разным человеческим поселениям, а тут они ушли вглубь пустыни и боялись дороги, и тогда это был бы один цельный рассказ. Ясно поэтому, что этот перерыв требует какого-то объяснения. Пшат этого места раббейну Бхае объясняет так, что нижний мир делится на три части: море, пустыня и ишув – поселение. Народ Израиля от Египта до земли Израиля прошли все эти три части. Они воочию убедились в новизне мира через чудеса. То есть, явные чудеса, который делал нам Всевышний в Египте, на море, и в пустыне, и в Эрэц Исраэль, нужны были для того лишь, чтобы мы воочию убедились в новизне мира. Это необычайно важное утверждение, потому что чудеса можно понимать по-разному. Например, произошло нечто необъяснимое, какой-то очень сильный «фокус», но казалось бы, что мне-то от этого? Однако, если я понимаю, что чудеса показывают не то, что кто-то умееет проделывать эти «фокусы» в знакомом мне мире, а они показывают то, что знакомый мне мир – это «ширма», а его видимая стабильность – она для того, чтобы у меня «голова кругом не пошла». Этот мир меняется скачками, и Всевышний создаёт нам какую-то психологическую устойчивость. Те явные и грандиозные чудеса, которые во всех трёх частях этого мира совершались, предназначены были продемонстрировать нам иллюзорность стабильности, что мир на самом деле создаётся всё время заново. Он очень интересно объясняет, и говорит так, что чудеса, которые изменяют природу, сделаны для народа Израиля для того, чтобы укоренить в них веру в новизну мира, и быть свидетельством этой новизны. Именно из того места, где ты смотришь на эти колоссальные, грандиозные явления природы, когда ты смотришь, что перед тобой море и не видно его края; огромные горы и пр., то ты понимаешь, что дышит сама вечность, и ты чувствуешь себя песчинкой рядом с ней. Когда же Всевышний эти силы заставляет изменяться, то тогда ты понимаешь, что это всё – только декорация. Можно понять так, что уроком тому поколению, которое шло через пустыню, были не сами чудеса, как проделывание чего-то сверхестественного, а демонстрация того факта, что природа это ещё не последняя глубина реальности. Для нас сегодня решающее значение имеют не сами чудеса, а главное здесь – знание о том, что существует возможность убедиться в этом, то есть, я верю традиции народа, который это видел своими глазами, а не то, что кто-то фокус проделал. Что такое свидетельство? – Это как раз то, что я видел своими глазами. То есть, мне свидетельства того поколения важны потому, что они мне передают, что оказывается есть возможность воочию убедиться в том, что, видимо, природная реальность – это ещё не последняя истина. Это некое замечание «в скобках», которое я хочу завершить такой мыслью, что раз я получил традицию о том, что существует принципиальная возможность убедиться в этом на таких могучих «демонстрационных опытах», которые были в Египте, на море и в пустыне, то я отсюда должен извлечь необычайно важный вывод. А именно, что я сегодня обязан искать реализацию этой возможности в каждый момент своей нормальной жизни, уже без таких грандиозных чудес. Рассказывали, что когда Хайм Вайцман вытянул Эйнштейна в Америку собирать пожертвования для Эрэц Исраэль, и поскольку Эйнштейн был знаменит, то Вайцмана стали спрашивать, что вот, вы с ним проделали такой долгий путь, так расскажите, что такое «теория относительности». И Вайцман ответил так, что каждое утро Эйнштейн мне это объяснял, и я понял, что он это понимает. Для нас отсюда можно заключить, что раз «он это понимает», то и я, напрягшись, тоже могу что-то понять. Это, конечно, не совсем то, что с чудесами, но это сильно похоже. Конечно, я отличаюсь от Эйнштейна намного меньше, чем грандиозные чудеса, которые были показаны поколению пустыни, отличаются от почти незаметных чудес природного существования народа. Однако, я верю в то, что на самом деле всё существование мира – это сплошное чудо. Поэтому почти у всех детей есть такие
периоды, когда им кажется, что вот я сейчас отвернусь, и за моей спиной комната исчезнет, она посто «прикидывается» пока я на неё смотрю. И в этом что-то есть. На самом деле Всевышний «рисует» существование этого мира дискретными кадрами, как мультфильм. Всё – сплошное чудо, и если я этого не вижу, то это может быть потому, что я недостаточно наблюдателен. Поэтому на «больших» чудесах я должен учиться тому, что Он это понимает, и я должен учиться тому, что надо присматриваться к миру, потому что наблюдательность – это очень важная вещь. Рассказывал рав Моше Тендлер, что когда Моше увидел горящий куст и повернул к нему, то тут ангел Всевышнего позвал его: «Моше, Моше». Он это объясняет так, что он увидел, что у человека есть здоровая любознательность: Моше увидел непривычное явление и решил, что должен его посмотреть. И тогда ясно, что это «наш кадр», и будем разговаривать. Если человеку наплевать на то, что происходит в мире, то чему его можно научить? Идеологию можно придумать любую, но человек должен интересоваться реальным устройством мира, и если он знает, что это сплошное чудо, то человек должен быть готов посмотреть его. Поэтому, когда мы встречаемся с грандиозными явлениями природы, то мы обязаны по hалахе произносить благословение: «Благословен Ты, создающий то-то». Это необходимо для того, чтобы утвердить факт, что они сотворены Всевышним, вопреки тому, что они кажутся незыблимыми и вечными. Раббейну Бхае говорит, что для того, чтобы утвердить эту первостепенной важности идею, эту важнейшую мысль о том, что нужно изжить из себя представление о вечности и самостоятельности сил природы, имело смысл сделать перерыв в сплошном рассказе о том, как они вышли и вошли в пустыню, и перебить это словами о том, что от Ковчега, где находятся скрижали, рассеются враги и убегут ненавистники. Раббейну Бхае говорит, что это – пшат, а не мидраш, где известный нам спор о разделении наказаний. И наконец, раббейну Бхае доходит до самой глубины, до тайного уровня, и он говорит, что этот отрывочек так важен потому, что он намекает на все дни мира, потому что в этих двух стихах семь раз буква «алеф» в отличие от первого стиха Торы, где только шесть раз буква «алеф». Там только на первые шесть тысячелетий, а здесь и седьмое, поэтому это и отдельная книга Торы.
Заканчивая этот отрывок из двух стихв, стоит дабавить, что рав Элияhу Шлезингер из Гило говорит, что в этих двух стихах основы существования еврейского народа. Когда народ Израиля в движении, в мытарствах, переходя из галута в галут, то тогда главная проблема – это физическое выживание перед угрозой ненавистников, антисемитов, и Моше говорит: «Поднимись, и рассеются и т.д.». Но, когда народ Израиля живёт спокойно на своём месте, и нет такой явной, видимой угрозы его существованию, то тогда велика опасность ассимиляции, тогда реальная опасность научиться поведению у грешников. И во время покоя Моше говорит: «Верни, Всевышний...». Можно отметить к этим очень важным и оправданным словам, что здесь, примерно, такое же отличие, как между праздниками Пурим и Ханука. Пурим – это галутное событие, там проблема физического выживания, а Ханука – это когда дело происходит в Эрэц Исраэль, когда Храм стоит. И там главное дело – это враги внутренние, потому что, если бы не эллинисты, если бы не просвещённые евреи, которые, как и теперь, говорят, что сионизм – это главная опасность, всё могло быть иначе. Именно поэтому Моше так просит тестя не уходить, потому что в спокойное время, когда очень сильны и тяжелы духовные испытания, так важно предъявить народу личность человека, который шёл против течения, который признал Всевышнего вопреки всем. И его просит Моше быть примером всему народу. По этому поводу можно сказать, что в периоды, когда среди людей существует спокойный консенсус действовать вопреки желанию Всевышнего, мир не может обойтись без диссидентов типа Авраама и Итро. Что такое консенсус действовать против желания Всевышнего? – Это строительство Вавилонской башни. Когда мы все за мир, за дружбу и т.д., но только против того, что хочет Всевышний, тогда нужно где-то появиться диссиденту, чтобы это зерно выносить, чтобы оно созрело. На мой взгляд наше время очень схоже с этим строительством Вавилонской башни, с идеей «Нового Ближнего востока». Нашей действительности так необходим опыт отказников, которые своими глазами видели чудеса возрождения еврейского народа. Обязанность нашего поколения передать это окружающим и следующим за ними, которые своими глазами этого не видели, а мы это пережили. Сказать, что мы не видели явных чудес, было бы недооценкой нашего опыта.