МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр


Лекции по книге Мелахим I3. Дашевский
К оглавлению лекций

Лекция 59. 22:15-22:23

Итоги стихов начала главы 22. /22:14/ Клятва Михайhу. В ответах на вопросах обсуждается: когда стоит говорить "бли недер"; ответственность при принятии обета.

/22:15/ Ответ Михайhу царю. Изменение формулировки Ахава в вопросе: "идти ли мне на войну" на - "идти ли нам на войну". Разные объяснения ответа Михайhу.

/22:16-19/ Слова царя к Михайhу. В ответ на вопрос обсуждается возможность пророка получить ответ от Всевышнего. Мрачное предсказание Михайhу; роль пастора. Картина Небесного Суда; равновесие в оценках Ахава.

/22:20-23/ Появление "духа обольщения" ( духа лжи), и его роль в движении Ахава к гибели. Наказание Ахаву, как "мера за меру". Сравнение Ахава с царем Шаулем, получившим плохое предсказание. Как можно объяснить, что Михайhу не нарушает клятвы. В ответ на вопрос обсуждается проблема "свободы выбора" Ахава.



Итоги стихов начала главы 22. /22:14/ Клятва Михайhу. В ответах на вопросах обсуждается: когда стоит говорить "бли недер"; ответственность при принятии обета.

Подводя итоги начальных стихов главы 22, следует ответить на вопрос, как может так вести себя Ахав после двух трагических предупреждений пророков, которые содержали сообщение приговора, Первое предупреждение мы читали в главе 20, когда пророк, не названный там по имени, сообщает Ахаву, что за то, что он отпустил врага, отданного ему на уничтожение, он теперь будет "вместо него". Второе пророчество ему передал Элийаhу, который говорит, что Ахав погибнет, и псы будут лизать его кровь так же, как было с казненным по ложному доносу Навотом. Глава 22 начинается с того, что Ахав собирается на войну отвоевывать невозвращенный ему город Рамот-Гилад, который находится за Йарденом, и он приглашает в союзники прибывшего к нему, очевидно, просто с визитом, царя Иудеи Йеhошафата, и спрашивает его, пойдет ли он с ним на эту войну, и тот отвечает очень сильным согласием, но просит только, чтобы царь Израиля спросил, что скажет Всевышний по этому поводу. И Ахав собирает около 400 пророчествующих, которые в один голос говорят: "Иди, Всевышний отдаст в твою руку, будет тебе успех." Такое единодушие вызывает подозрение у царя Йеhошафата, и он спрашивает Ахава, нет ли еще пророка? И тот отвечает: "Есть, но он никогда не скажет обо мне хорошего, а только плохое, и зовут его Михайhу бен- Йимла". Мудрецы сообщают, что у Элийаhу было 4 ученика: Миха (сокращение от имени Михайhу), Йона, Овадйаhу и Элиша. С пророком Овадйа мы уже встречались, с Элишей - лишь немного, а Йона - это автор книги Йоны. Михайhу появляется здесь, и мудрецы говорят, что до этого Михайhу, названный или еще не названный, уже давал два хороших пророчества Ахаву в главе 20. Это были пророчества о том, что он дважды победит превосходящую армию Арама. А третий раз, и мудрецы говорят, что это тоже был Михайhу, пророк сообщил Ахаву, что он будет наказан за то, что отпустил врага. И теперь Ахав велит призвать Михайhу. Посыльный, которого отправили за Михайhу, обратился к нему с просьбой, чтобы тот присоединился ко всем прочим пророкам, которые все в один голос говорили хорошо для царя, и посыльный говорил: "Пусть твое слово будет наподобие их, чтобы ты пророчествовал хорошее".

Стих 14 говорит, что сказал Михайhу: "Как жив Всевышний (обычная формула клятвы), то ,что скажет мне Всевышний, то я буду говорить". Мы подобный оборот встречали в Торе только без формулы клятвы, когда Йосэф отвечает фараону. Причем, Йосэф выступает в должности гораздо более скромной, чем пророк. Он в некотором смысле говорит что-то похожее, что его личного участия никакого не будет, а Всевышний Сам ответит, то есть, даст отгадку этих снов. Но Йосэф никогда не был пророком, хотя сходство и есть. Здесь же важно именно то, что Михайhу просят высказаться в духе того, что говорили предыдущие авторитеты. Те же самые слова говорит Билам: "Что скажет мне Всевышний, то я буду говорить", только он не клянется. По поводу клятвы возникает некоторая проблема, которая вроде бы не обсуждается комментаторами. Когда человек клянется в том, что он и так обязан делать, не является ли это ненужной клятвой? Пророк клянется Именем Всевышнего, что он будет говорить только то, что ему Всевышний скажет. Но он ведь и так обязан так поступать, и потому, не следует ли это считать ложной клятвой? Как общую проблему (не к этому месту) этот вопрос обсуждают мудрецы Талмуда и приходят к выводу, что когда человек клянется в том, что он будет исполнять какую-нибудь заповедь Торы, то такая клятва не является напрасной, потому что исполнение заповедей Торы всегда требует определенных усилий, и если человек не чувствует, что он справится без клятвы, то он может себя поддержать этой клятвой. То есть, повышенное обязательство исполнить то, что ты и так обязан делать, не является избыточным, потому что человек слаб. Это тем более справедливо, когда речь идет о точной передаче пророчества, и человек сомневается, насколько точно он сможет его передать.


Ответ на вопрос:

Может ли быть так, что эта клятва Михайhу нужна для того, чтобы подчеркнуть, что он никак не реагирует на просьбу повторять слова других пророков, а будет говорить только то, что ему скажет Всевышний, не зависимо от того, совпадет ли это с сообщением других пророков или нет. - Нет никакого сомнения в том, что именно таков смысл его слов. Проблема связана только с тем, хорошо ли, что он клянется? По-видимому, он клянется для того, чтобы отрезать путь к дальнейшим уговорам, поскольку, когда человек поклялся, то дальше его уговаривать уже нет смысла, потому что нарушать клятву - это очень страшное дело.

Ответ на вопрос:

Действительно, когда мы даем какие-нибудь повышенные обязательства, то мы добавляем "бли недер". Но бывают ситуации, когда это не нужно говорить; и бывают такие ситуации, что сказав "бли недер", человек как бы открывает путь к тому, чтобы его уговаривали дальше. Пример этого мы видим в поразительном мидраше к эпизоду с Моше на горе Синай. Уже к концу 40-дневного пребывания Моше там Всевышний говорит: "Отпусти Меня, и Я уничтожу этот народ, разгорится Мой гнев", и Моше в мидраше говорит: "Я что - держу Тебя? Тем, что ты, Всевышний, говоришь: "Отпусти Меня", Ты показываешь мне, что моя молитва держит Тебя. А если Ты приглашаешь меня молиться, то я буду Тебя уговаривать". Если мы "переведем" это на наш уровень, то можно понимать так, что когда этот сановник, посланный за Михайhу упрашивает его говорить так, как другие, то если бы Михайhу произнес эти слова "бли недер", то он дал бы повод упрашивать его дальше. И тут как раз такая ситуация, что этого говорить не нужно для того, чтобы было понятно, что он не скажет ничего сверх того, что скажет Всевышний.

Ответ на вопрос:

- Вообще то, давать обет по мнению наших мудрецов - вещь очень нехорошая, и человек должен всячески избегать того, чтобы давать обет; хорошие дела нужно делать, не связывая себя обетом. Бывают, конечно, трудные ситуации, когда внешний или внутренний враг теснит меня так, что я с ним не справлюсь, в таких случаях рекомендуется давать обет. В наше время люди уже настолько приняли инструкцию не давать обет, что даже, когда человек почетно вызван к Торе, и он говорит: "Я обязуюсь дать Синагоге подарок, но сейчас этого нельзя сделать из-за шабата", то опытный староста, объявляющий чтецов, говорит, что такой-то обязуется "бли недер" (не давая обязательства) дать подарок. То есть, это нужно для того, что если он забудет, или что-то ему помешает, чтобы на нем не было греха, что он не выполнил свой обет, что является очень тяжелым преступлением, потому что, как только он дал обет, он стал обязанным сделать это по закону Торы. Если он не исполнит, то он как-будто нарушит заповедь. Таким образом, обет - такое сильное средство, которым нужно стараться без особой нужды не пользоваться.


/22:15/ Ответ Михайhу царю. Изменение формулировки Ахава в вопросе: "идти ли мне на войну" на - "идти ли нам на войну". Разные объяснения ответа Михайhу.

Стих 15 говорит, что пришел Михайhу к царю (Ахаву), и сказал ему царь: "Михайhу, идти ли нам на Рамот-Гилад на войну или воздержаться?" И сказал ему Михайhу: "Поднимайся, и преуспей, и отдаст Всевышний в руку царя".

Как видно, то, что он говорит, почти дословно совпадает с тем, что говорили пророки (22:6). Единственное здесь отличие состоит в том, что он не повторяет название Рамот-Гилад. Однако, в стихе 6 это название тоже упоминается только в вопросе Ахава. И он еще добавил слово "преуспей". Почему же он так говорит? Сказал ли ему это Всевышний?

Прежде, чем мы перейдем к обсуждению этого вопроса, стоит отметить одну маленькую деталь, на которую комментаторы, хоть и обращали внимание, но не рассматривали подобно. В стихе 4 Ахав говорит Йеhошафату: "Пойдешь ли ты со мной" и Йеhошафат говорит царю Израиля: "Что я - что ты; что мой народ - что твой народ; моя конница - как твоя конница". То есть, по-простому говоря, Йеhошафат полностью и решительно дал утвердительный ответ, что он пойдет, и будем наравне и т.д. После этого Йеhошафат попросил спросить, что скажет Всевышний, и Ахав спрашивает (22:6) у пророков: "Пойти ли мне на Рамот-Гилад?" И он спрашивает в единственном числе. Когда же приходит Михайhу, то Ахав спрашивает: "Идти ли нам на войну, на Рамот- Гилад?" Что же изменилось от стиха 6 до стиха 15, что побудило Ахава перейти от единственного числа ко множественному? Хоть это и мелкая деталь, но тем не менее, язык, которым пророк пишет свою книгу, не является случайным сочинением, а здесь каждое слово взвешено, и следует понять, чему нас учит это различие: "мне-нам"? Имеется единственное объяснение у комментаторов, что во второй раз он говорит из уважения к Йеhошафату, поскольку он попросил пригласить настоящего пророка. Это объяснение не представляется достаточным. Ведь раньше он так не говорил, хотя Йеhошафат с самого начала просил спросить голоса Всевышнего. Может быть, Ахав стеснялся качества пророков, которые ему это говорят? Это, конечно, вполне возможно, но скорее можно полагать, что Ахав здесь проявляет некое очень важное качество, он проявляет необычайную предупредительность по отношению к позиции Йеhошафата. Когда он спросил Йеhошафата: "Пойдешь ли ты со мной?", то Йеhошафат ответил, как мы видели, воде бы полным согласием, но он ни разу не ответил: "Да". Так бывает и в наше время с важными документами, в которых отсутствует заключительная, самая важная фраза. Надо, конечно понимать, как были устроены договоры устные и письменные той эпохи, но если считать, что эта ясная ключевая фраза имела важное значение, но она не была произнесена, а было дано условие. Поэтому, вероятно, Ахав должен был считать, что Йеhошафат согласится, если он получит через пророков или другим путем устраивающий ответ от Всевышнего. И поэтому, Ахав осторожно спрашивает: "Идти ли мне?", как бы не применяя силого приема втягивания Йеhошафата, когда он согласился как бы условно участвовать в этом. Почему же теперь что-то изменилось? Выразил ли Йеhошафат какое-нибудь дополнительное согласие? Веоятнее всего, что - да. Мы видим, что в стихе 5 говорится, что сказал Йеhошафат царю Израиля: "Спроси- ка немедля слова Всевышнего". Он говорит это в единственном числе: "Ты спроси". И поэтому в стихе 6 соответственно пятому, Ахав и говорит: "Идти ли мне?" В отличие от этого, в стихе 7 сказал Йеhошафат: "Нет ли здесь еще пророка Всевышнего, и мы спросим у него". Почему так изменилась позиция Йеhошафата, случайно ли это произошло, но Ахав очень чутко реагирует на то, как он подходит, и поэтому он и спрашивает у Михайhу: "Идти ли нам?"


Ответ на вопрос:

Понятно, что все эти около 400 человек якобы пророков говорили неправду, то есть, они ложно пророчествовали. Так от чьего же имени они пророчествовали и как понять в этой связи от чьего имени говорит Михайhу? - В стихе 6 говорится, что они сказали: "Поднимайся, и отдаст Господь в руку царя". Под именем Господь они могли понимать либо истинного Бога, либо могли еще кого-то наделять этим титулом, мы этого не знаем. Они не говорят, от чьего имени они сообщают, тем не менее, они обещают, что "Господь отдаст". Когда приходит Цидкийа бен-Кнаан (22:11) со своими железными рогами, то он пророчествует от Имени Всевышнего, вроде бы прямым образом. Он говорит: "Этими рогами избодай их народы". Мы можем только догадываться, кого он называет четырехбуквенным именем. Может быть, он имеет в виду Всевышнего, а может быть, не дай Бог, называет Баала этим именем. Но когда появляется Михайhу, то свою первую фразу он не подкрепляет Именем Всевышнего. В стихе 15 говорится, что Михайhу отвечает на вопрос царя без всякой ссылки на Всевышнего. Но тем не менее он говорит: "Отдаст Всевышний", но не говорит: "так сказал Всевышний". То есть, Михайhу отвечает почти так же, как и те пророки.

Почему он так отвечает? Имеются различные объяснения. Раши говорит, что он не сказал эту фразу от Имени Всевышнего, а то, что он говорит: "И даст Всевышний", он говорит, как пожелание: хорошо бы, чтобы Всевышний дал тебе. Эту линию Раши развивает автор фундаментальнейшего труда "Акедат Ицхак" рабби Ицхак Араама, очень важный ришон, который жил в 15-ом веке. Он написал пятитомный труд комментария к Торе. В частности по этому поводу он высказывает такое мнение. Он говорит, что во-первых, когда Ахав задал вопрос: "Идти ли нам на войну?", Михайhу отвечает как бы не в попад. Следует давать ответ, соответствующий вопросу, и особенно это касается пророков. А он на вопрос о том идти ли нам отвечает: "Иди и преуспеешь, и отдаст тебе". Почему он на вопрос о множественных участниках отвечает как об единственном участнике? Кли Якар, по-видимому, ссылаясь на Акедат Ицхак, говорит, что он этим намекает Йеhошафату, что тому не следует идти на войну вместе с Ахавом. Есть и другие объяснения, но наиболее приемлимым представляется это мнение Раши, развитое в Акедат Ицхак, что в первой своей фразе Михайhу не сообщает пророчества, а, улышав, что человек собирается на войну, говорит, что пусть ему сопутствует удача. В подтверждение этому позднейшие комментаторы приводят мнение, что такое вполне бывает, когда пророк, который вовсе не обязан изрекать одну неприложную истину, может говорить не в функции пророка. При этом, он вполне может ошибаться, и классический пример этому, когда Давид сообщает пророку Натану, что он хочет построить Храм, Натан говорит: "Делай все, что тебе захочется, с тобой Всевышний". И потом Натану сообщает Всевышний, что Давид не сможет построить Храм, и пророк передает это пророчество уже от Имени Всевышнего. То есть, человек может иногда, будучи пророком, выступать, как простой человек, и тогда он вовсе не обязан говорить безошибочно. Однако, все это было бы так, если бы не одно обстоятельство, а именно то, что перед этим он поклялся, что не будет говорить ничего, кроме того, что ему скажет Всевышний. И это - вопиющая проблема. По второму объяснению, которое дает Радак, Михайhу говорит эту первую фразу издевательски. Правда, при этом трудность никуда не девается: говорит ли он это в качестве своих серьезных мыслей, где он имеет право ошибаться, или он говорит это издевательски, все равно, если его клятву понимать буквально, то он "повесил себе замок на рот" и не имеет права говорить ничего кроме пророчества, то есть он может говорить только то, что ему сказал Всевышний. Конечно, можно сказать, что всякая клятва и всякое человеческое утверждение предполагает какой-то контекст, который никогда не может быть высказан полностью. Поэтому есть возможность прокомментировать клятву Михайhу так: "Я буду говорить только то, что скажет Всевышний, когда буду передавать пророчество", что не означает, что он обещает ничего не говорить от своего имени. Такой простой комментарий возможен, хотя он не вызывает особого "душевного спокойствия". Поэтому попробуем несколько позже предложить в высшей степени напряженный и спекулятивный вариант.


Ответ на вопрос:

Возможно ли такое понимание, что Михайhу от Всевышнего получил именно те слова, которые он произнес? - Такое понимание представляется вполне возможным.

Ответ на вопрос:

Если Ахав и Йеhошафат сидели рядом и все пророки пророчествовали перед ними, как сказано в стихе 10, то не совсем понятно, почему это не сказано раньше? Возможно, что такого праведника, как Йеhошафат называть рядом с этими лжепророками оскорбительно, и поэтому его как бы "показали в кадре" только к тому моменту, когда появится настоящий пророк, а сидели они так с самого начала.

Ответ на вопрос:

Это замечание очень важное потому, что следить за формами глагола в Танахе - вещь жизненно важная для правильного понимания текста. Мы знаем, что есть две формы прошедшего времени и две формы будущего. Нормальной формой прошедшего времени является форма будущего с перевертывающим "вав"; и "ва-итен" обозначает "дал", а просто "итен" - это "даст", и это несколько усиленная форма будущего времени, нормальная форма будущего времени - "ве-натан", то есть, все наоборот: "вав" переворачивает прошлое в будущее и будущее в прошлое. Поэтому, перевод Йосифона, по-видимому, следует комментарию Раши, как это обычно бывает. Поэтому то, что он переводит, как "да, предаст" или "да, отдаст" в словах Михайhу, означает, что он, следуя комментарию Раши, считает, что Михайhу высказывает свои пожелания. А то, что пророки говорят: "ве-йитен", по простому надо было бы перевести, как "отдал уже". То есть, эти пророки (400) говорят сильнее, и в некотором смысле это передано.


Мы говорили уже, что есть два основных подхода комментаторов к тому, что сказал Михайhу в своей первой фразе. Один подход, что он говорит не как пророк, а высказывает свое пожелание: "Да будет Воля Всевышнего, чтобы у тебя был успех" поскольку, как добавляет Акедат Ицхак, отвоевать у идолопоклонника, у неприятеля, город и вернуть его Израилю - это одно из важнейших дел, и важнейшая функция царя защищать народ в военном отношении, и не допускать, чтобы наши города переходили к врагу. Второй подход - это точка зрения Радака, что он здесь говорит, пародируя этих лжепророков, и говорит издевательски. В любом случае получается, что он это говорит от себя.


/22:16-19/ Слова царя к Михайhу. В ответ на вопрос обсуждается возможность пророка получить ответ от Всевышнего. Мрачное предсказание Михайhу; роль пастора. Картина Небесного Суда; равновесие в оценках Ахава.

В стихе 16 говорится, что сказал ему царь: "Сколько же раз я буду заклинать тебя, чтобы ты говорил мне только истину от Имени Всевышнего". По-видимому, Ахав здесь уже предстает человеком, который совершил тшуву, отошел от идолопоклонства и хочет слышать только истину от настоящего Бога. Вероятно, подозрение Ахава вызвало то, что он не слышал "пароля", а именно, Михайhу не сказал: "Так сказал Всевышний". Ахав не ждет от Михайhу хороших пророчеств, но хочет слышать пророчества, сформулированные авторитетным образом. Пусть, если это хорошее предвестие, он повторит его, как полагается. Мы помним, что Цидкийа, который сделал железные рога, как раз сказал (22:11): "Так сказал Всевышний". Конечно, у Ахава нет и тени сомнений в том, что Михайhу настоящий пророк, потому что он ему дважды предсказывал победу (глава 20) в совершенно невероятных условиях (это было до того, как он сказал Ахаву, что за то, что ты отпустил врага, ты будешь наказан). Проблема Ахава состоит в том, что он, по-видимому, не понимает, что настоящий пророк - это человек, который в своей профессиональной области, в передаче пророчества, начисто свободен от влияния личных интересов, вот он и говорит Йеhошафату: "этот никогда мне не скажет хорошего пророчества".


Ответ на вопрос:

Почему Ахав сразу не обратился к Михайhу, если знал, что он - настоящий пророк? - Возможно, что был "объявлен свободный конкурс" - приглашение всем, кто пророчествует, прийти и пророчествовать. Но, если говорить серьезно, то надо понять, что далеко не каждый пророк может вызваться служить медиумом, он ведь не вызыватель духов. Пророк получает пророчество, и должен идти и передать его тому, кому велено. Получат ли все пророки ответ на данный вопрос - это неизвестно. Единственный пророк, который мог по своей воле в любой момент задать вопрос и рассчитывать на ответ, был Моше рабейну. Больше такого пророка у нас не было ни до Моше ни после Моше. Поэтому невозможно призвать пророка и спросить у него мнение Всевышнего. То есть, спросить его можно, но нет никакой уверенности в том, что он сможет дать ответ. Как правило, с данным конкретным поручением посылается один пророк, иногда - два, но совершенно невероятно и подозрительно, как могли 400 "пророков" получить одинаковые пророчества. Если бы Михайhу сказал, что он не знает ответа, потому что Всевышний не сообщил ему, то к нему не могло бы быть никаких претензий, потому что пророк не может обязаться заранее давать ответ на любой вопрос. Здесь же дело такое острое. Поскольку пророк Элийаhу находится вне возможности призвать его, то единственный серьезный пророк, который находится в поле влияния Ахава, - это Михайhу. Поэтому естественно, что когда у Йеhошафата есть сомнения, Ахав призывает его, чтобы спросить, поскольку можно полагать, что Всевышний должен был бы дать ему ответ, потому что иначе нет никакого иного способа сообщить царю об исходе такого важного дела. И у Ахава, вероятно, нет сомнения в том, что Михайhу должен знать истину; и Ахав просит открыть ее. Мы не можем решить, знал ли Михаhа ответ на этот вопрос в тот момент, когда его приглашали, или он получил его позже, или, наоборот, намного раньше. Скорее всего можно полагать, что он получил его за какое-то время до того, как он его сообщил. Точно так же и относительно Билама, который говорит, что он будет говорить только то, что скажет ему Всевышний, мы не знаем, в какой момент Он ему сказал: может быть за минуту, а может быть, и за два часа.


В стихе 17 приводятся такие слова Михайhу: "Я видел весь Израиль, рассыпанными по горам, как овцы, у которых нет пастыря. И сказал Всевышний: "Нет хозяина у этих, вернутся каждый в дом свой с миром"". Это пророчество не очень однозначное, и содержащее вроде бы противоречивые вещи. С одной стороны, картина мрачная. Сравнение с овцами и пастухом много раз встречается в Танахе, и исходит это из того, что Моше перед тем, как уходить со сцены, когда он уже получил приговор, он говорит: "Пусть Всевышний назначит им руководителя", то есть, обязательно должен быть пастырь. То, что "они рассыпаны по горам" - это картина скорее отрицательного характера, мрачная, но с другой стороны, сказано, что "каждый вернется домой с миром". Комментаторы объясняют так, что Михайhу передает мрачное предсказание только одному Ахаву, а весь народ вернется с миром. В других источниках подчеркивается, что в этой войне потери Израиля были минимальны.


Ответ на вопрос:

Разница между "бе-шалом" и "ле-шалом" уже обсуждалась. Имеется знаменитый мидраш, и рассуждение мудрецов к тому эпизоду, когда Давид отправил Авнера со словами "бе-шалом", и Авнер уже не вернулся. И говорится, что "бе-шалом" - отправление "с миром" означает, что этот человек уже пришел в некое статическое состояние, в котором живой человек находится не может. Поэтому, живого человека всегда надо отправлять со словами "ле-шалом", чтобы он был на пути к миру. А в состоянии "мира" находится человек, который закончил свой путь. В этом смысле, возможно, такой оттенок есть и в этом пророчестве тоже, но трудно сказать, насколько всюду в Танахе такое "правило" соблюдается.


В стихе 18 говорится, что сказал царь Израиля Йеhошафату: "Ведь я говорил тебе, что он не будет пророчествовать обо мне хорошего, а только плохое. Такое вот вполне человеческое свойство утешиться тем, что сказать: "А я что говорил?" Это предсказание, действительно, содержит мало хорошего. Хоть он и сказал, что все они разойдутся по домам, но у них нет пастыря, и это очень прозрачный намек на то, что не будет у них царя, это значит, что ты, царь, должен погибнуть.

В стихе 19 Михайhу говорит: "лахен" (переведенное, как "итак"), многие комментаторы понимают это, как "ло hен", то есть, не так, как говорили твои пророки. И вот, как обстоит дело: "Слушай Всевышнего, я видел Всевышнего, сидящем на троне Своем, и все небесное воинство стоят подле Него, справа от Него и слева от Него". Это - знаменитая картина, которая встечается в начале книги Йешайя и в других местах, что небесное воинство, то есть ангелы, стоят справа и слева, и поскольку право и лево - это человеческие понятия, то имеется в виду, что одни формулируют оправдательные доводы, а другие - обвинительные. Справа - те, кто адвокатствует, а слева - те, кто прокурорствует. Мидраш говорит, что Ахав такой непростой обвиняемый , что доводы, приводимые справа и слева, примерно, уравновешиваются. Казалось бы, что он - такой чудовищный злодей, который перещеголял всех злодеев, которые были до него, а небесный Суд мучительно занимается процедурой взвешивания его заслуг и преступлений. Заслуги нам еле видны, но мидраш говорит, что во времена Давида не было человека, который бы не занимался всерьез Торой, и они шли на войну, и несли большие потери, а во времена Ахава, который не оставил ни одного места без насаждения идолопоклонства, они шли на войну и побеждали. То есть, социальное здоровье общества не всегда связано с утверждением правильного мировоззрения. И это очень непростое утверждение. Так вот, у Ахава получается некоторое равновесие, и требуется скрупулезное рассмотрение в небесном Трибунале, чтобы наконец прийти к заключению, какой вердикт ему вынести. Хотя это несколько странно, поскольку после того, как два пророка вынесли ему два разных обвинительных приговора, происходит все-таки такой суд, когда одни его обвиняют, а другие защищают.


/22:20-23/ Появление "духа обольщения" ( духа лжи), и его роль в движении Ахава к гибели. Наказание Ахаву, как "мера за меру". Сравнение Ахава с царем Шаулем, получившим плохое предсказание. Как можно объяснить, что Михайhу не нарушает клятвы. В ответ на вопрос обсуждается проблема "свободы выбора" Ахава.

Стих 20 начинается со слов Всевышнего: "Кто обольстит Ахава, чтобы он пошел и пал в Рамот-Гиладе?" И один говорил одно, а другой говорил другое, то есть, предлагают разные тактические варианты, как бы его обольстить. И говорится в стихе 21, что вышел некий "дух", и встал перед Всевышним, и сказал: "Я обольщу его". И сказал Всевышний ему: "Чем?" И сказал тот (22:22): "Я выйду и буду духом лжи в устах всех его пророков". И сказал Всевышний: "Обольстишь, и сможешь; иди и сделай так". В стихе 23 передается, что теперь поместил Всевышний духа лжи в уста всех этих пророков; а Всевышний говорил о тебе плохое. По поводу этого духа лжи, мидраш говорит, что это был ни кто иной, как дух Навота. И говорится, что из всех чудовищных преступлений Ахава одно перевесило все остальные. А именно - убийство Навота, которое он даже не совершил собственными руками, и даже не дал команды, все это сделала Изэвель. Тем не менее это все перевесило, и теперь Ахав получает по принципу "мера за меру", то есть, так же, как Навот погиб по ложному доносу, так Ахав погибнет в результате ложного пророчества. С другой стороны, Навот имеет несчастную судьбу не только в этом мире, из которого его так быстро и эффективно извела Изэвель, но и в Грядущем Мире. Мы помним, что мидраш говорит про Навота, что он "сгинул со света". То есть, он сгинул не только с этого света, но и на том свете Всевышний говорит: "Выходи, если ты - дух лжи, то убирайся, тебе нет места рядом со Мной". Получается, что Всевышний ему как бы говорит, что он придумал хороший способ, но рядом с Ним нет места духу лжи. Так что же делать? Если надо обольстить, то как это можно сделать, если не посредством духа лжи?

И ответ такой, который вполне соответствует пшату, что вся эта сцена: прорчество Михайhу и последующая гибель Ахава очень похожа во многих важных отношениях на конец книги Шмуэль-алеф, где описывается сцена, когда Шауль приходит к вызывательнице духов, и Шмуэль говорит ему: "Завтра ты и твои сыновья - со мной". И Шауль выходит со своими сыновьями на битву, заведомо зная, что они погибнут. Какая разница между тем, что произошло с нашим праведным первым царем, национальным героем, который, правда, совершил и много нехорошего? Когда Шмуэль говорит: "Со мной", то это означает с ним, в Грядущем Мире. И у Шауля там место на такой же высоте, как у Шмуэля. Ахав отличается тем, что обольстить Ахава можно было двумя путями: либо сообщив ему, как Шмуэль Шаулю, знание о том, что он погибнет. Шауль выходит, не имея никаких иллюзий; он выходит на сражение, заведомо зная, что он погибнет, для, того, чтобы защитить интересы народа. Он умирает, как герой.

Ахав, который несмотря на плохое поведение, получил отсрочку благодаря тому, что искренне раскаялся, в принципе имел бы такую возможность тоже закончить свой жизненный путь, как герой. Вместо этого есть другая возможность, которую предложил "дух Навота", согласно мидрашу, обольстить его иллюзией того, что его ждет успех. И тогда это уже совсем другая линия, другой конец, хотя мы увидим, что Ахав погибает, как герой. Любопытно то, что Ахав получил два совершенно разных приговора. По одному приговору, сформулированному Михайhу, за то, что он упустил врага, он погибнет на поле боя с этим врагом; а по приговору, который передал Элийаhу, он умрет так, что его кровь будут лизать псы, и в совсем другом месте, в Изреэле. И спрашивается, каким образом он может погибнуть за Йарденом, а псы будут его кровь лизать в Изреэле? С такой проблемой может справиться Небесное Управление, что мы увидим дальше.

Для ранних Пророков очень редкая вещь говорить о том, что происходит в Небесных инстанциях. Это редкостная картина для Танаха, в мидрашах же это встречается часто. В Танахе встречается это только в нескольких местах: в начале книги Йова, в некоторых местах в Йешайаhу, в Йехезкеле.

Как можно совместить клятву Михайhу, что он не будет говорить ничего, кроме того, что ему скажет Всевышний, с тем, что он начал с фразы, повторяющей (или передразнивающей) лжепророков? Можно считать, что вполне оправданное объяснение состоит в том, что поскольку этот дух лжи был отправлен в пространство "всем адресатам", то есть, всем, кто имеет пророческие способности, то отсюда следует, что это лжепророчество должен был получить и Михайhу. Он настолько серьезный специалист, что его вроде бы этим не обманешь, но он все же это получил, и поэтому то, что он повторяет слово в слово это пророчество не отменяет того факта, что он это получил, и необязательно он спрашивал, что говорили те "пророки", он получил это пророческое ложное извещение, и поэтому он говорит издевательски, потому что он понимает, что это полная чушь. Тем не менее он нисколько не нарушает клятвы, потому что он получил от того же "адресата" это лжепророчество.


Ответ на вопрос:

Не может ли быть так, что поскольку Всевышний хотел, чтобы Ахав был обольщен, и чтобы он пошел на войну и погиб, то Он не хотел через Михайhу передавать истинное пророчество; и поэтому сначала, когда он не получил никакого пророчества, Михайhу говорит "от себя", поскольку отсутствие пророчества отменяет его клятву? - Нет уверенности в том, что отсутствие пророчества отменяет клятву. Если он дал клятву, что он не будет говорить ничего, кроме того, что ему скажет Всевышний, а Всевышний ему ничего не говорит, то он должен был просто сказать, что "сообщений нету". Зачем нужно обманывать Ахава так однозначно, когда ему приговор уже вынесен, а лжепророки уже ему напророчили все, что ему хотелось? Теперь один истинный пророк говорит ему истинное мрачное пророчество. Поскольку Ахав находился в таком тонком положении - у него почти равновесие, и это совсем не так, как со злодеем, не сделавшим ничего хорошего, то может быть, Всевышний не хотел отнимать у него свободу выбора. Свобода выбора может быть, когда есть какие-то две перспективы: с одной стороны Ахав надеется на иллюзию победы, предсказанную лжепророками, а с другой стороны, он знает в глубине души, что истинный пророк говорит ему правду, и поэтому его не усыпляют перед смертью одними легендами, а дают возможность выбрать, и мы увидим, что он выбирает необычайно достойное поведение в конечном счете. Ахав уходит со сцены, как личность совершенно неоднозначная. Ответ на вопрос:

Если Ахав заслужил наказания, то зачем все эти сложности, когда можно устроить, чтобы просто ему на голову упал кирпич, и не нужно тогда всех этих неприятностей? - Такой же вопрос можно задать почти к любому эпизоду. Например, зачем нужно было Всевышнему лишать фараона свободы выбора, начиная с определенной казни, и вообще зачем устраивать 10 казней? Вполне вроде можно было "окунуть в море" египтян и освободить евреев. В некоторой ситуации у самого глубокого знатока путей Божественного Управления возникает такой вопрос - зачем все эти "игры". Вплоть до того, что в мидраше Моше рабейну спрашивает, когда он долго торгуется у горящего куста, и находит все новые вопросы, возражения и отговорки, почему именно он не должен идти выводить евреев из Египта. Когда он получил ответ на все вопросы, Моше в конце концов говорит: "Пошли, кого пошлешь". И он имеет в виду не брата и вообще не какого-то определенного человека, а он имеет в виду Элийаhу. Моше говорит: "Ты же через последнего из пророков дашь обещание: "Я посылаю к вам пророка Элийаhу", так пошли его, и будет светлое будущее, зачем все эти условности? То есть, по такой "быстрой" системе Небесное Управление, конечно, все могло бы сделать, но задача состоит не в том, чтобы "прокрутить фильм" быстро, а в том, чтобы исполнить поручение "сделаем человека". А для того, чтобы сделать человека, нужна долгая, очень кропотливая воспитательная работа, и воспитывает Всевышний не только "белого" героя, но и "черных" тоже, потому что в конце концов в черных силах есть очень глубокая связь с корнем, и если даже ему завтра суждено погибнуть, его выбор не безразличен.

Ахав раскаялся и получил три года отсрочки, и это вовсе не мало. Но бывает такая граница, которая не возвращается одним раскаянием. Рамбам в законах тшувы приводит "прейскурант": какие преступления сколько стоят. Вполне возможно, что если бы Ахав не сделал этого раскаяния, то было бы хуже ему, он бы не ушел со сцены красиво, и было бы хуже народу, потому что мы увидим, что поведение Ахава в этой его последней битве спасло положение народа. Он вел себя, как настоящий воин, как царь. Если бы у него не было свободы выбора, то это могло бы быть по-другому. Верно то, что для того, чтобы исполнилось и пророчество Михайhу и пророчество Элийаhу, нужно было, чтобы Ахав был убит в одном месте, а кровь его была бы в другом месте.

Ответ на вопрос:

Когда мы говорим о свободе выбора, то надо понимать, что речь идет о какой-то моральной дилемме, иначе какая же это свобода выбора. Какая же здесь дилемма? Представим себе, что Ахав послушал бы пророчества Михайhу и отказался бы пойти на войну. Он был бы казалось бы прав; или он послушал бы лжепророков и пошел освобождать город. И любой выбор хорош по-своему. Можно полагать, что Михайhа вовсе не пророчествовал Ахаву того, что ему следует не ходить на войну. Михайhа пророчествовал ему, что он пойдет на войну и погибнет, и понесет заслуженное наказание. И поэтому выбор здесь очень непрост. Ахав зашел в такую область, где выбор его необычайно узок. Он в любом случае приговорен пойти на войну и погибнуть, но вопрос в том, как он пойдет, и в этом его выбор.