З.Дашевский

Избранные темы из раздела “Незикин”

К оглавлению лекций

2-й семестр, лекция №. 10

1. Спор об ответственности хранителя в случае замысла присвоить часть хранимого имущества

Мишна, даф мем-гимел, амуд бет. Тот, кто вознамерился протянуть руку на хранимое имущество...1

Понятие “лишлоах яд” мы уже встречали. “Шлихут-яд” - это присвоение части имущества. Если он все это имущество забрал, то он ограбил. Если он присвоил часть имущества, то это называется “шлихут-яд”. Итак, хранитель задумал протянуть руку, т.е. присвоить себе часть хранимого имущества. И теперь нам мишна сообщит, каков закон. Спорят школа Шамая и школа Гилеля. Школа Шамая говорит - “хаяв”. Что это значит? Он несет ответственность - за что? Очень важно понять, о какой ответственности идет речь, потому что раньше, когда он был хранителем, он тоже отвечал за хранимое имущество. Нам нужно понять, о какой ответственности идет речь. Мы всегда знаем: “хаяв” - несет ответственность, “патур” - не несет ответственности. И надо понять, о какой степени ответственности идет речь. Когда он принял имущество на хранение, он уже несет за него ответственность, он отвечает за некоторые виды ущерба: кражи, пропажи. О чем здесь может идти речь?

Посмотрим Раши. Первым делом он дает нам необычайно сильное разъяснение слов, которые мы пока приняли без уточнения.. А именно - мишна говорит: он задумал присвоить часть имущества. Он задумал, но кому об этом известно? Мы можем сказать: “пока не известно, его к суду не привлечешь”. Но если задумал, то отвечает. Раши не так понимает, Раши говорит: что значит - задумал? Это сказал при свидетелях: “возьму из хранимого имущества такого-то себе”. Т.е. он не просто замыслил, а он объявил это при свидетелях. Это спор ришоним. Раши придерживается крайней точки зрения, что для того, чтобы закон, обсуждаемый дальше в мишне, к которому только приступают, вступил в силу, необходимо, чтобы он объявил о своем замысле свидетелям. Если же он не объявил, то это еще не называется настоящим замыслом (по Раши). Противоположное другое крайнее мнение: достаточно, чтобы он подумал об этом, а потом сознался людям, что “у меня был такой замысел”. Это две очень разные точки зрения. Между ними существует третья точка зрения. Когда он сам себе сказал вслух (человек часто сам с собой разговаривает вслух): “возьму-ка я присвою себе часть имущества”, а за занавеской сидели двое и услышали это и тем самым стали свидетелями.

Какая из этих трех точек зрения верна и какая будет Галаха - это вопрос важный, но мы сейчас не будем на этом останавливаться. Считаем, что выполнено это условие, что замысел присвоить часть хранимого имущества у него есть. Школа Шамая говорит - “хаяв”. Что значит - “хаяв”? Что значит - отвечает? Отвечает даже за те непредвиденные повреждения, которые никак не зависят от хранителя, которые он не в силах был предотвратить. То, что называется “онсим”, “онэс”, принуждение. Вообще говоря, хранитель, как бесплатный, так и платный, за “онсим” не несет ответственности. Что такое “онсим”? Прибежал страшный дикий зверь и съел. Он ничего не мог сделать. Прибежала шайка разбойников, связала его и забрала это имущество. Вообще говоря, хранитель, любой, кроме “шоэля”, за этот ущерб не отвечает. Но это - пока он нормальный хранитель. Но если он задумал присвоить часть его (только задумал), то с этого момента и далее он перешел в новую категорию - мысленного преступника. Он замыслом своим повысил степень своей ответственности, по школе Шамая.. И теперь, с этого момента и далее, до без конца, он отвечает за любые ущербы, нанесенные этому имуществу, даже если это от него никак не зависело и он ничего не мог с этим сделать. Это точка зрения школы Шамая.

А Бейт-Гилель говорят по-другому. Нет, он не отвечает, т.е. его уровень ответственности не повышается до тех пор, пока он, фактически, не заберет часть этого имущества, пока он не протянет руку на это имущество на самом деле. “Ше нээмар” - как сказано в Торе, в отрывке, который мы должны знать наизусть, это “мото”, эпиграф всего этого семестра, 22-я глава книги “Шемот”, стихи 6 - 14. Говорится: если хранитель утверждает, что имущество у него украдено или пропало, а мы знаем, что есть такой хранитель, который не отвечает за кражу или пропажу (бесплатный хранитель) -, он только должен поклясться, если хозяин того требует, что он не протягивал руки на имущество ближнего своего., Отсюда школа Гилеля рассуждает совершенно понятным образом. Раз он должен поклясться в том, что он не протягивал руки, а не в том, что он не замышлял протянуть руку, - значит, сам по себе замысел еще не повышает уровня его ответственности. Таким образом, точка зрения школы Гилеля приведена с объяснением, к ним пока нет вопросов.

2. Ответственность хранителя в случае присвоения части хранимого имущества

Если наклонил бочку и отлил от нее “ревиит” (это мера емкости жидкостей, по разным оценкам - от 86 до 150 миллилитров, т.е., грубо говоря, четверть от поллитра), и она разбилась. Надо понимать, что она разбилась не в тот момент, когда он отливал. Он отлил, поставил ее, и она потом разбилась, по независящим от него причинам. Платит только за этот отлитый “ревиит”, а не за всю бочку. Если же он поднял ее и отлил от нее “ревиит”, а потом поставил ее, и она впоследствии разбилась, - платит полную стоимость бочки с ее содержимым. Мишна состоит из двух частей. Какова точная связь между этими частями - вопрос неоднозначный. В первой части мы видим спор между школой Шамая и школой Гилеля. Повышается ли степень ответственности хранителя от одного только замысла присвоить часть хранимого имущества, или же требуется фактическое исполнение этого замысла? Вторая часть, как говорит нам Раши, это часть, независимая от первой, которая не говорит о замыслах, а говорит о действиях. Что будет, если на самом деле человек отлил себе какое-то количество бочки с вином себе, остальное оставил, и со временем это вино погибло. Отливал он двумя разными способами. В первом случае он бочку наклонял, и, по утверждению мишны, хранитель платит только за то, что он отлил, а за то, что погибло независимо от него, он не платит. Во втором случае он поднимал бочку. В этом случае, даже если она точно так же разбилась, без всякой его вины, тем не менее, он платит за всю бочку.2

3. Объяснение позиций школы Шамая и школы Гилеля. Выражение “ал коль двар пэша”

Гмара. “Мима hанэй милэй?” - Откуда эти слова? Этот вопрос всегда относится к самому началу мишны. Если в мишне есть несколько точек зрения, то это вопрос к первой из них. Откуда эти слова? Это значит, что спрашивают основание из Торы. Откуда берется точка зрения школы Шамая? Откуда вы взяли, что достаточно одного преступного замысла, чтобы быть виновным? Это, вообще говоря, не так, почти во всех вопросах Галахи. Небо может судить человека за преступление, но чтобы земной суд судил человека за замысел? Школа Шамая должна объяснить свою точку зрения, потому что они пока это заявили голословно: как только задумал - повысилась степень твоей ответственности. Школа Гилеля объяснила. Потому что стих Торы сказал: “Он должен поклясться, что не протянул руки”. Пока он не сделал, нечего говорить о повышении ответственности. Что же нам ответит школа Шамая? А вот барайта отвечает на этот вопрос, в отличие от нашей мишны, которая дает утверждение школы Шамая без ссылки на стих. Там, в той же книге “Шмот”, в другом месте, сказано: “Аль коль двар - пэша”, т.е. - “за всякое преступное дело или слово”. Тут есть слово “давар”, которое к тому же еще избыточное. Мы бы ничего не потеряли в простом смысле этого стиха, если бы это слово выпустили: “Ал коль пэша”, за всякое преступление он должен клясться. А что добавляет "двар"? Школа Шамая говорит: отсюда мы учим, что он отвечает за замысел, как за действие.

Продолжает наша барайта то, что уже было в мишне. А школа Гилеля говорит: не повышает ответственности до тех пор, пока не протянет руку на это имущество - как сказано, что он не протягивал руки на имущество ближнего своего. Барайта отличается от нашей мишны только тем, что она обе точки зрения, точки зрения обеих школ, и Гилеля и Шамая, приводит с объяснением, на какой стих Торы они опираются. Продолжает Гемара. Сказали мудрецы школы Шамая мудрецам школы Гилеля: “Но ведь уже сказано: ал коль двар - пэша, за всякое слово - преступление”. Сказали мудрецы школы Гилеля мудрецам школы Шамая: “Но ведь уже сказано, что не протянул руки на имущество ближнего своего”. Теперь они “обменялись любезностями”, каждый показал противоположной школе ту часть стиха, на которую он опирается. И в результате получается трудность и для тех, и для других. Вы, школа Гилеля, утверждаете, что он становится ответственным (повышенная ответственность) только после того, как совершил действие. А что мы будем делать со словом “давар”? Вы же не будете утверждать, что это слово стоит так просто. Оно должно вводить что-то новое, сообщать какую-то сторону закона. Как вы объясните?3

Если вы, школа Гилеля, утверждаете, что он становится ответственным только после действия, то, пожалуйста, объясните, для чего сказано “ал коль двар-пэша”? Что с этим даваром нужно делать? И вот как отвечает школа Гилеля. Что, может быть это “яхоль” - сослагательное, вводит предположение, которое точно будет отвергнуто. Это “hава-амина”, я мог бы подумать, что закон о том, что он отвечает за присвоение части имущества, действует, только если он, хранитель, лично стянул. Но если он сказал своему рабу или своему посланцу пойти и стащить, я мог бы подумать, что в этом случае он не отвечает. Откуда я знаю, что и в этом случае хранитель не отвечает? Ведь есть общий принцип: “эйн шалиах ле двар-авера” - нет посланца в деле преступления. Если я говорю человеку: “пойди и укради”, и он попался, то отвечать будет он, а не я. И в данном случае - какая разница? Я послал кого-то и сказал: “Пойди и отлей вина”. Он мой порученец, но это он сделал. Я мог бы подумать, что здесь действует общий принцип. Если ты пошел совершать преступление, то ты отвечаешь, а не тот, кто тебя послал. Так вот, здесь этот избыточный оборот нужен: “Талмуд ломар ал коль двар-пэша”. Т.е. это избыточное выражение (всякое преступное дело, всякое слово о преступлении) стоит для того, чтобы сказать, что в этом случае, если я, хранитель, послал другого отлить для меня этого вина, я буду отвечать за это. И таким образом, школа Гилеля находит объяснение совсем другое, чем у школы Шамая. И Галаха - по школе Гилеля.4

Гемара не выносит формального приговора, что Галаха - по школе Гилеля, но из того, как она обсуждает, мы видим, что точка зрения школы Гилеля принята в качестве основной. Потому что Гемара не возвращается к школе Шамая и не спрашивает: что вы будете делать с тем. Потому что это не так важно. Главное - нужно было выяснить согласованность той точки зрения, которая принята как Галаха. Поэтому из этого места, из этой сугьи Талмуда мы можем вполне ясно увидеть, что уже Талмуд принял точку зрения школы Гилеля в качестве Галахи, что бывает не всегда. Иногда Талмуд обсуждает проблему и оставляет нерешенным вопрос, по какому из двух мнений будет Галаха. На этом заканчивается обсуждение первой части мишны.

4. Спор мудрецов об ущербе для имущества, связанном с присвоением “ревиита”

Гемара переходит ко второй части мишны. "Наклонил бочку, отлил “ревиит”, после чего она разбилась. Он платит только за этот ревиит. Раба (вы помните, что это один из самых главных амораим третьего поколения) сказал: “ло шану... “ Закон, сформулированный в начале этой второй части мишны, относится исключительно к тому случаю, когда бочка разбилась. Но если он наклонил, и отлил, и поставил ее спокойно, а после этого вино в этой бочке прокисло, - то в этом случае хранитель, отливавший немножко, “ревиит”, заплатит за все вино в бочке. “Май таама?” "(по какой причине?) “Его стрелы причинили это.” Надо понять, что он имеет в виду. В первом случае хранитель наклонил бочку, отлил, поставил. Она стояла час, а может больше, и разбилась отчего-то. Если бы он ничего не отливал, он бы поклялся, что он не виноват. Он ее хранил, как хранил, она разбилась. Когда он отлил, нам сообщили закон, который еще требует понимания, что он не стал грабителем, который отвечает за всю бочку. Он отвечает только за то, что он присвоил. Теперь он отлил ревиит и остального не трогал. Но вино не вылилось из разбитой бочки, а в целой бочке оно прокисло, превратилось в уксус, а уксус намного дешевле, чем вино. Спрашивается: в чем разница? То, что бочка разбилась, это непредвиденное обстоятельство, не зависящее от шомера. То, что вино прокисло, - оно могло у любого прокиснуть. Нет, говорит нам Раба. То, что вино прокисло, - это его стрелы причинили это. Это значит, что если человек выпустил стрелу и пошел закусывать, а стрела в кого-то воткнулась, то говорят, что стрела убила этого человека, а не говорят, что тому не повезло, он встретился с его стрелой. Если моя стрела попала куда-то и вызвала ущерб, то я отвечаю за это, как будто бы я нанес его рукой.

Какая стрела попала в эту бочку? Я ничего туда не клал, я просто отлил. В чем дело? Разница в том, что, если бы он не отливал этого вина, то бочка могла разбиться и с этим ревиитом, и без этого ревиита, тут нет никакой связи. Но если он отлил вино, то теперь бочка не полна. Место отлитого ревиита занял воздух, который вызывает брожение вина. Дело не в его мыслях, а в его действиях. Он впустил воздух вместо отлитого ревиита, и этот воздух начал с этого момента вызывать брожение вина. Заметим, что вообще говоря, в области законов об ущербах человек отвечает за ущерб, который он или его имущество нанесли прямо. Если он только причинил ущерб косвенно, он не платит за это. Если вино не стерилизовано, то бутылка ничем не отличается от бочки. Пока вино стоит в закупоренной бутылке, оно может храниться годами. Как только вы открыли бутылку, оно через неделю-другую забродит. Поэтому здесь совершенно очевидно, что то отливание вина, которое он совершил, явилось не косвенной, а прямой причиной брожения. Поэтому он отвечает за то, что испортилось.

Последний отрывок нашей мишны. "Поднял ее и отлил из нее, и т.д." Т.е., ситуация, которая только в одной детали отличается от предыдущей. В предыдущем варианте он наклонял бочку и отливал, а в этом варианте он поднял бочку и отливает. Есть ли тут разница? Одно предположение, что, поднимая, он всколыхнул вино, перемешал его, и, может быть, это повлияло. Интересная мысль. Если он поднял бочку, а потом поставил ее косо, так что она с большей вероятностью разбилась, это не называется непредвиденным обстоятельством. Он причинил ее разбиение. Это другое дело. Он поднял ее аккуратно, поставил аккуратно, а она потом разбилась сама собой. В чем разница? Если он поднял с намерением отлить из нее, он приобрел ее, в этом суть дела. В отличие от того случая, когда он наклоняет, там он не оторвал ее от земли, он всю бочку со всем вином не приобрел, а только то, что он отлил. Разница не в физическом состоянии вина. Может быть, он так аккуратно поднимал, что он ее не всколыхнул. Бывают летчики, которые могут реактивный самолет поднять в воздух, полетать и опустить. Или поставленный на узкий конец карандаш не падает. Высокий класс. Тем более, алкоголик с опытом может поднять бочку так, что она не пошатнется. Вся штука не в физическом состоянии этого вина, а в галахическом. Он совершил киньян. Подняв бочку, он приобрел ее.

Сказал Шмуэль. В этом отрывке не нужно понимать “отлил” в буквальном смысле. Как только он поднял эту бочку с тем, чтобы отлить, он становится ответственным, даже если он на самом деле не отлил. Тогда у меня вопрос, - говорит Гемара: Следует ли мне понимать так, что Шмуэль придерживался той точки зрения, что “шлихут-яд”, т.е. присвоение части имущества не требует убытка, хисарона. Может быть, Шмуэль следует точке зрения школы Шамая, что одного замысла присвоить часть имущества достаточно, чтобы стать более ответственным, и тогда все будет понятно? Потому что он только поднял бочку, собираясь отлить. Еще ничего не отлил, как нам объясняет Шмуэль, а уже отвечает. Тогда естественно подумать, что Шмуэль тут думает, не так, как школа Гилеля. На это отвечают амораим. Нет никакой нужды приписывать Шмуэлю такую точку зрения. Я могу спокойно считать, что Шмуэль принимает обычную Галаху, и за “шлихут-яд” хранитель отвечает только после того, как он отлил оттуда реально. И все-таки в случае, когда он поднял бочку, чтобы отлить и не отлил, он отвечает за все, что там есть. Почему? Этот случай отличается от общего тем, что ему, этому незадачливому хранителю, удобно, чтобы вся эта полная бочка вина служила подставкой под тот ревиит, который он хочет забрать себе.

В предыдущем отрывке Гемары мы говорили, что отнятие ревиита портит условия хранения всей бочки, потому что вино прокисает. Тем более верно, что мне гораздо удобнее мой, мысленно намеченный для моего пользования ревиит хранить не где-то в отдельной фляжке, которой, может быть, у меня и нет, а оставить этот ревиит храниться на подставке из остальной бочки вина, до тех пор, пока мне не захочется его выпить. И поэтому мишна может рассуждать таким образом. Он поднял, чтобы отлить. Он почему-то не отлил, но я могу представить себе, что он не сделал этого потому, что он решил: оставлю до поры до времени мой ревиит в этой бочке. Таким образом, он совершил два действия: он его отлил и вернул туда.

(Ответ на вопрос из зала.) Напоминаю вам, что бочка в Талмуде - это не сорокаведерная махина, это несколько больше кувшина, даже не совсем ведро по нашим понятиям. Мы сейчас не занимаемся тем, насколько понижается уровень вина в бочке оттого, что он отольет ревиит. Ревиит - это обычная норма, “шиур” жидкости. Когда мы в Песах должны пить четыре бокала, каждый бокал должен быть, по крайней мере, ревиит. Новость, которую тут нам сообщает Гемара, что если ему выгодно, чтобы это его намеченное к воровству вино хранилось в той бочке, то мы приписываем ему замысел как реализацию. Как будто бы он это вино забрал и поместил обратно на хранение. Шмуэль, по-видимому, считает, что это не новость, а что тана имел в виду - что не обязательно, чтобы он даже физически отлил это вино. Важно то, чтобы он поднял, собираясь отлить его. Если у него такого намерения не было, то вся эта сказка исчезает. Если он поднял бочку, не намереваясь ничего из нее присвоить, то тут вопрос об его ответственности возвращает нас к предыдущей мишне, о которой мы говорили. Для чего он поднимал, для какой цели?

5. Понятие “тейку” применительно к спорам о краже имущества

Последний отрывок из нашей Гемары. Спрашивает рав Аши. Это представитель последнего поколения амораим, который составил всю Гемару. Рав Аши задает вопрос. Хранитель поднял кошелек., который ему оставили на хранение, с тем, чтобы утащить из него динар, и не утащил. Он поднял и положил его обратно. Как решить вопрос в этой ситуации? Это только вино хранится не иначе, как на подставке из другого вина, и если вы этот ревиит вина изолируете, то он очень быстро прокиснет, но монета может храниться без “коллектива” других монет? Или, может быть, надо сказать по-другому: отличается хранение кошелька от хранения динара, в том смысле, что монеты в кошельке находятся в гораздо более надежной и сохранности, чем отдельная монета, которая может куда-то закатиться, затеряться. Вопрос, который задает рав Аши, - это не отдельный конкретный случай, это вопрос, направленный на уточнение понимания принципа, скрытого в словах Шмуэля. Шмуэль говорит так. Он поднял бочку, собирался отлить, не отлил и оставил. Может быть, ему было на руку оставить этот ревиит храниться в бочке, а мы ему приписываем, как будто он его уже отлил. Теперь рав Аши спрашивает, насколько это должно быть ему удобно. Должно ли это быть жизненной необходимостью, без которой невозможно хранить. Если он этот ревиит выльет в тарелку, то пользы от этого будет мало. И тогда к монетам это не относится, потому что монета может жить и здравствовать вне кошелька. Или же я под удобством должен понимать более спокойный, более надежный способ хранения, и если мне монету удобнее и надежнее хранить в кошельке, то в этом случае я должен сказать: как будто бы он ее вынул и вернул обратно? Таким образом, рав Аши спрашивает: где проходит граница степени выгодности для хранителя - грабителя оставлять там на хранение? И ответ на этот вопрос: “тейку”.5

Мы не знаем, как надо решить. Мы не просто так: не решим задачу - мы ее выбрасываем. Мы в справочнике по Галахе приводим, что в такой-то ситуации закон не определен. И это тоже закон. Он переводит рассматриваемое имущество в статусе сомнительного. Т.е. если хранитель поднял кошелек и не стащил монету, а потом хозяин приходит и говорит: “мне говорили, что ты собирался стащить, плати!”, - он скажет: “покажи мне параграф закона, где сказано, что я должен платить”. “Тейку”, до свидания. “hа-моци ме-хаверо...” С другой стороны, если хранитель заплатил ему, а потом ему умные люди рассказали, что он не был обязан, и он скажет: “отдай!” - хозяин ответит: докажи, что я взял у тебя не по закону: "Оставь имущество…"

6. Комментарии к некоторым высказываниям трактата “Авот”

Трактат “Авот”, первая глава, вторая мишна. Шимон-праведник (Шимон-hацадик, как его называли в народе), был из последних людей Великого собрания. Он говорил: “На трех вещах стоит мир: на Торе, на службе и на добрых делах". Он был любимцем народа, во времена Эзры был еще очень юн. После Эзры он занимал должность первосвященника во Втором Храме, и про него есть некоторые интересные рассказы в Талмуде, приводятся его высказывания в Талмуде (они из очень ранних, потому что он жил в начальную эпоху Второго Храма, задолго до эпохи танаим и амораим.) В частности, про него или его внука рассказывают, что у него была встреча с Александром Македонским. Учтите, что до Александра Македония была довольно захудалым княжеством на периферии греческих городов. Филипп, отец Александра, был не таким уж выдающимся правителем на политической карте этого региона. Александру повезло, что у Филиппа был интересный придворный врач, чей сын увлекался исследованиями природы, ботаникой. Этот сын репетировал Александра, его звали Аристотель. Поэтому Александр прошел довольно хорошую школу, всю жизнь уважал философов. И Александр в результате своих походов организовал свою потрясающую мировую империю. Царствование Александра продолжалось около десяти лет.

Талмуд нам рассказывает, что, отправляясь в свои походы, он послал требование евреям, чтобы они выставили армию ему в подмогу, но евреи это требование проигнорировали. Когда он возвращался, он завернул к Иерусалиму, чтобы отмстить неразумным евреям. И когда он со своей свитой приближался к Храмовой горе, то из Храма в полном облачении вышел первосвященник Шимон (в этом облачении строжайше запрещено выходить за пределы Храма), и при его приближении придворные Александра говорили: “Покажи свою твердую руку”. И когда он подошел, Александр простерся перед ним ниц, чем шокировал всех своих придворных, и объяснил им, что, когда он отправлялся в бой, он видел перед собой лик этого человека и побеждал. И значит, он ничего не может с собой сделать. Когда Александр спросил: “Как ты посмел нарушить требование и не послал армию мне в поддержку?”, - тот сказал: “Персидский царь отпустил нас, взяв с нас клятву, что мы не будем помогать его врагам”. При Александре евреям жилось очень неплохо. Они платили дань, но он уважал наших мудрецов, особенно Шимона.

Сам по себе тип высказывания - довольно редкий для наставлений в трактате “Авот”. Мы видели в предыдущей мишне: нам говорят мудрецы, люди Великого Собрания, что нужно делать: будьте неторопливы в суде, и т. д. И так почти каждый говорит, что делать, что не делать. И только очень редкие высказывания дают какую-то информацию, как устроен мир. Шимон-hацадик сообщает нам, что мир стоит на трех вещах. Что же это за вещи? Тора - это и есть Тора. Тора, согласно нашей традиции, существовала как бы до Сотворения Мира. Как говорит мидраш, “Бог взглянул в Тору и сотворил мир”. Тора является планом, “синькой”, по которой мир построен. Служба, о которой говорится, по-простому - это служба в Храме. Имеется в виду служба жертвоприношений. Но сюда входит любая профессиональная работа, в качестве расширения. И наконец, третье - добрые дела, без которых мир бы давно разрушился, потому что сказано: “олам хесед ибане” - “мир строится добротой”, добрыми делами.

Я хочу на секунду перейти в самый конец первого перека, 18-я мишна, которая говорит. Раббан Шимон бен-Гамлиэль (это уже после разрушения Второго Храма, эпоха танаим, глава Сангедрина, потомок Гилеля), говорит: “На трех вещах держится мир: на правде, на суде и на мире. Как сказано: правда и правосудие мир судят в ваших воротах6

Интересно сравнить эти два высказывания. Шимон-hацадик сказал, что мир стоит на трех вещах. Раббан Шимон бен-Гамлиэль приводит почти к тому же. Единственная разница (и то не во всех рукописях этой мишны), что Шимон-hацадик говорит: “Олам омэд” (мир стоит на этих трех вещах), а раббан Шимон бен-Гамлиэль говорит: “Олам каям” (мир упрочен на этих трех вещах). Какая разница? Это очень глубокая тема, и мы могли бы целый семестр посвятить сравнению этих двух мишнайот. Я сейчас скажу об этом очень кратко.

Основная линия объяснения вот какова. Чем отличается то, на чем мир стоит, от того, на чем мир упрочен? Три вещи, на которых мир стоит, - это три вещи, ради которых мир сотворен. Мир сотворен ради Торы, ради того, чтобы производилась служба в Храме, и ради того, чтобы делались добрые дела. Если бы не эти три вещи, то мир не мог бы стоять. Нечего ему было бы делать. А рабан Шимон бен-Гамлиэль обсуждает не это. Он обсуждает, на каких трех основаниях может быть упрочена устойчивость человеческого сообщества. Мне мало того, чтобы была где-то Тора, и чтобы велась где-то служба в Храме, и чтобы где-то делались добрые дела. Мне нужно, чтобы человеческое общество существовало, когда это есть. И вот он говорит, что для этого требуются правда, суд и мир. А некоторые говорят, что дело обстоит так. Первые три вещи обеспечивают существование миру, потому что мир для этого создан. Однако, когда Храм разрушен, у меня нет, по крайней мере, полного набора этих вещей. Если Храма нет, то у меня нет службы в Храме. И чем же ее заменить?

Некоторые комментаторы говорят, что служба в Храме заменяется в какой-то степени набором этих трех вещей, а именно: правда, суд и мир. И некоторые говорят, что все эти три вещи относятся к судопроизводству. Правда - это то, что требуется от свидетелей - чтобы они говорили правду. Суд (правосудие) - это то, что требуется от судей, чтобы они не искажали закон. Мир - это то, что требуется от тяжущихся сторон, чтобы они, получив приговор, приняли его с открытой душой, т.к. теперь установлено правосудие. Вот краткая справка по поводу этих двух мишнайот.

___________________________________

1Это, безусловно, хранитель. Потому что только по отношению к нему это имущество называется хранимым. Для любого другого человека это просто чужое имущество. Является ли он вором? Это большой вопрос. Пока он не украл, а собирается украсть, он не считается вором. Откуда я знаю? Есть знаменитое высказывание, которое не содержится в Талмуде, но это очень хорошее сравнение. Говорится, что вором считается не тот, кто знает, как воровать, а тот, кто это делает на самом деле. Точно так же, как ученым человеком называется не тот, кто знает, как учиться, а тот, кто учится на самом деле. Из этого сравнения я понимаю, что вором он станет, только когда украдет. Пока он намеревается украсть, он еще вором не стал.

2Вопрос о том, как потом можно проверить, сколько именно он отлил, ревиит, или полбочки, или одну каплю, - это из того уровня вопросов, на которые, как правило, ответить не очень легко. И это составляет довольно сложную часть работы судьи: выяснить, как обстояло дело на самом деле. Я, вообще говоря, не знаю, как это установить. Мы пока выясняем, каков закон. Он может никому не сообщать, что он отливал, и тогда кто его может заставить платить? Здесь действует принцип: “А- моци ми-хаверо - алав hареая”. Если ты, хозяин бочки, хочешь, чтобы он тебе заплатил хотя бы за часть вина, то ты должен это доказать. Но, с другой стороны, если того на старости лет стала мучить совесть, он пришел и сознался: знаешь, я отлил: если сознался - плати.

Следующий вопрос намного более тонкий, он уже разветвлен. Что, если хранитель взял хранимое имущество и пустил его в дело, получил на этом прибыль, а потом вернул имущество, целое и невредимое, хозяину. Здесь есть несколько важных параметров. Во-первых, что это за имущество, во-вторых - какого типа хранитель. Первые два типа хранителей - платный и бесплатный - не имеют права как либо пользоваться имуществом. Поэтому, как только он воспользовался, возникает вопрос, не стал ли он в этот момент грабителем. Тогда, поскольку Галаха по рабби Акиве (если ты взял монету из кошелька хозяина, а потом положил ее обратно, этого недостаточно. Ты должен сообщить хозяину, что ты брал, а дальше уже будут разбираться. Но если хранимое имущество - деньги, то вопрос - как он их оставил. Закон таков. Если тебе дали на хранение деньги, но деньги в их понятии - это не бумажки, монеты, - если тебе дали их на хранение завязанными, то ты не имеешь права развязывать и пользоваться. Если тебе дали деньги на хранение развязанными, то ты можешь пользоваться, но тогда уровень твоей ответственности повышается очень сильно. Если ты получил с этих денег навар, то вопрос - должен ли ты делиться с хозяином. В наше время все деньги, которые оставляются на хранение, считаются развязанными и хранитель может ими пользоваться.

3Мы знаем, что почти во всех случаях, за очень редкими исключениями, там, где происходит спор школ Гилеля и Шамая, Галаха - по школе Гилеля. После многих лет споров между этими двумя школами обсудили, проголосовали и постановили: что в этом мире Галаха будет по школе Гилеля, в грядущем мире - по школе Шамая. Это постановление предварялось очень важной формулой: “элу вэ элу диврей Элоким хаим” (и то и другое - слова живого Бога). Не то что одна школа говорит правильно, а другая - неправильно. Каждая из них говорит слова живого Бога. Но практическая Галаха отличается тем, что я не могу быть настолько широких взглядов человеком. Был такой интеллигентный человек, про которого рассказывали, что, когда его спрашивали: “Вам чаю или кофе?”, он говорил: “Немного того, немного другого”. Получится напиток, который не очень приятно пить. А решить Галаху сразу по двум противоположным мнениям вовсе не получается. Поэтому в этом мире мы не можем жить сразу по двум рукавам одновременно. Поэтому предварили тем, что и то и другое - слова живого Бога. В этом мире делаем по школе Гилеля, в следующем - по школе Шамая. Почему? Это целая идеология.

4Если посланный является рабом этого хозяина, то он ведь не имеет права его ослушаться. Значит, в этом месте надо выяснить, о каком рабе идет речь. Мы знаем, что существовали две категории рабов, которые похожи только словами. Один - это ханаанский раб, который является имуществом хозяина, он не имеет права ослушаться. Другой - это раб-еврей, который не перестает быть евреем и не стал собственностью хозяина. Если хозяин посылает его совершить преступление, то он вполне может сказать: “Извини, хозяин, никак не могу, потому что надо мной есть еще один хозяин, повыше тебя. Интересно посмотреть, не обсуждают ли этого ришоним, но я помню, что кто-то из комментаторов подчеркивает, что здесь речь идет о рабе-еврее.

5Это слово нам знакомо из современного спортивного словаря, и мы думаем, что мы знаем, что это значит (ничья). Но мы ошибаемся. Это слово взято из Талмуда. Оно не так редко встречается в Талмуде и обозначает оно разрешение вопроса, на который мудрецы-амораим не знают ответа. Ответ не найден, и Талмуд оставляет в ситуации неопределенности. Это Галаха, которая не решена. Народная расшифровка слова “тейку” - это “тишби” “нетарец- кушьет-у сфекот”. (Это пророк Элиягу, который происходил из области Гилад к востоку от Иордана, из города, который назывался Тешев или Тошев, как предполагают исследователи. Поэтому он называется Элиягу hа-Тишби). Пророк Элиягу, когда придет, разрешит все трудности и сомнения. Расскажет, кому принадлежали те сто зуз, на которые мошенник претендовал, и многое-многое другое. В частности, расскажет нам, как должна быть Галаха в этой ситуации. Специалисты говорят, что эта расшифровка является чисто народной этимологией, что это слово на самом деле - нормальное арамейское слово, а никакая не аббревиатура, и происходит оно путем сокращения от глагола “тейкум”. “Мем” на конце слова в арамейском языке имеет тенденцию к отпаданию. “Тейкум” - значит “таамод”, остановится.

6Когда мы говорим, что мир является центральной ценностью нашей традиции, то здесь нет ни одного авторитета, который бы против этого выступал. Нет более драгоценной вещи во всей нашей традиции, чем мир. Как говорил Давид, “ани - шалом”, я - мир, а как начну говорить, так они за войну. Для того чтобы мир был миром, недостаточно одностороннего прекращения огня. Так мир не делается.