МИРОВОЗЗРЕНИЕ ТАЛМУДИСТОВ - К оглавлению

ГЛАВА XVIII.

НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ.

 

1) Нравоучительные наставления пророков и знакомство с их прекрасными обычаями способствуют исправлению качеств души, сообщая ей надлежащее направление, так что она творит только добро. И посему не встретишь, чтобы душевные движения производили потрясающее действие, кроме как на простолюдинов, чуждых как философских, так и нравственных понятий. Дети, женщины и скудоумные, по слабодушию своему, робки и трусливы, — и потому, когда им наносится удар или их постигает какое-нибудь бедствие, ими овладевает отчаянный страх, вследствие которого они плачут, рыдают, бьют себя по лицу и т.п. Бывает иногда, что сильное впечатление причиняет им смерть мгновенно, или несколько времени спустя. То же самое бывает, когда обыденным людям выпадает в жизни счастливый случай: они при этом обнаруживают такую радость и, по своему скудному развитию, воображают себя такими счастливцами, что некоторые даже умирают от избытка радости, от которой, по словам Галена, «сердце как бы закипает и неудержимо рвется наружу». Причина всему этому — малодушие и непонимание сущности вещей.

Но люди науки, освоившиеся с моральными и философскими понятиями, обладают сильной натурой, и, как подобает истинным героям, душа их всегда ровна, воспринимая впечатления весьма умеренно. Чем больше человек обогащает себя познаниями, тем меньше влияют на него перемены счастья. Вкушая какое-нибудь житейское благо, которое философы называют мнимым, — он не придает ему важного значения, точно так если его постигает бедствие, он не смущается, не отчаивается, а переносит его очень легко, Это свойство человек приобретает пониманием сущности предметов и натуры вещей, пониманием, что даже величайшее из земных благ непрочно и мелочно, оно рухнет и разбивается в прах, когда наступает тот момент, когда человек умирает, как все животные. Точно так величайшее бедствие, при сопоставлении с неизбежной смертью, значительно умаляется и несомненно оказывается меньше такого зла, от которого нет спасения.

И по справедливости философы называют земные блага и невзгоды мнимыми. Многие, кажущиеся блага, на деле суть бедствия. Не раз случалось, что человек скопил много денег, достиг величия и престола, а это послужило к его физическому и нравственному падению, сократило его жизнь, привело его к дурным привычкам и удалило от Бога, привязанность к которому есть счастье непреложное и вечное. Нередко бывает и то, что разорение богатого и падение царя исправляет их физически и нравственно, доставляет им долгую жизнь и приближает к Превечному.

                  (Маймонид, в письме к Султану, Керем Хемед, 3).

 

2) Не таковы приемы и поступки человека, когда он у себя дома,. каковы они, когда он стоит пред великим царем. Его развязная речь в кругу своих домашних и близких не такова, какова она бывает в присутствии царя. Потому, кто хочет достичь совершенства и сделаться человеком Божиим поистине, тот, встав со сна, пусть ведает, что Великий Царь, охраняющий его и постоянно сопутствующий ему, выше всякого царя из плоти и крови, будь он даже Давид или Соломон. Царь этот сопутствует или охраняет нас посредством разума, который изливает на нас, и который есть точка соединения нашего с Богом. И как мы постигаем его тем светом, который Он льет на нас, как сказано: (Пси 36, 10), «Твоим светом мы зрим свет», так он сопутствует нам и взирает на нас, благодаря этому же свету. (Иерем. 23, 24) «Спрячется ли человек в тайные места, чтобы Я не видел его? говорит Господь».

И знай, что понимая это, великие мужи проникаются богобоязнью и смирением, благоговеют пред Богом и стыдятся Его настоящим образом, вследствие чего в своей семейной и кабинетной жизни держатся так, как бы они держались в присутствии людей, потому что мы находимся постоянно пред Господом и Его величием. Наши великие ученые остерегались обнажать голову, потому что дух Божий парит над головой человека, чтобы охранять его. По той же причине они разговаривали мало, что мы уже достаточно объяснили в трактате Авот, «ибо Господь на небе, а ты на земле, поэтому да будут слова твои не многочисленны» (Екл. 5, 1). К этому же сводится и вся практическая сторона св. писания. Потому что эти условия характеризуют все обрядовые заповеди, которые от частого применения становятся привычными для единичных благочестивцев, так что они достигают человеческого совершенства, чувствуя страх и благоговение пред Богом, ведают в чьем они присутствии и пристойно ведут себя. Господь Бог сам объяснил, что цель всех положительных заповедей св. писания в том, чтобы они оказали на человека упомянутое действие, то есть: чтобы они внушили ему богобоязнь, как сказано: (Второзак. 28, 58) «Если не будешь стараться исполнять все слова закона сего, написанные в книге сей, дабы бояться сего славного и страшного имени Господа, Бога твоего».

(Майм. Море Невухим, ч. 3, гл, 52).

 

3) Мир — это бушующее, глубокое и необозримое море. Время — построенный на  нем   шаткий   мост.   Начало  его56  примыкает к первобытной пустоте, предшествовавшей его57  бытию. Ведет он к вечному блаженству и свету сияющаго  лика Царя. Широк этот мост с  человеческий локоть и не имеет  также перил.   Но ты, человек,   осужден вечно   ходить по нем,   со дня твоего рождения. И, видя узость дорожки,   где   нельзя   свернуть ни вправо, ни влево,   станешь ли гордиться   могуществом и славой?   При виде, как бездна и смерть зияют справа и слева устоит ли твое сердце? Не ослабнут ли твои руки? Иль станешь прельщаться драгоценностями и богатством, которые ты накоплял обнаженною рукой, завоевывал силою и захватывал хитростью? Но что ты предпримешь против морской бури, когда разбушуется океан и произведет наводнение, так что и твое убежище  заявит  намерение  разбиться? Слишком велик сей океан, среди которого ты находишься, чтобы тщеславиться и господствовать над его ужасами, — вступай-ка с ним в борьбу!.. Если вскружится у тебя голова и ты забудешься, опьяненный тщеславием, которое увлечет тебя, и роскошью, которая избалует тебя, — чуть только   сделаешь  уклонение туда или сюда, как погибнешь среди  ужасающей глубины, с  которой   никто не взыщет за твою кровь. Пойдешь от бездны к бездне, запутанный в морских пучинах, и никто не позаботится о твоем спасении.

            (Р. Иедаия га-пенини, Бехинот Олам, гл. 8).

 

4) Надеяться ли мне на ложь? опираться ли на надломленную трость? воображать ли мне утлое странноприятелище надежной крепостью и царским дворцом? мушье крылышко — железным шестом? нити паутинные алмазными нарядами? Когда видишь, что дни твои — сладки, время улыбается тебе и с предупредительностью оказывает тебе свои услуги, — не вздумаешь ли по этому пренебречь своим будущим? — Тогда ты обманешься в расчете, принимая тень лиственницы за высокую гору. Из-за того ли ты отрекаешься от своей души, чтобы гоняться за горемычными плотскими наслаждениями? Как только замечаешь в ней любовь к Богу, заботливость о своем будущем и желание обеспечиться на предстоящий путь, — ты действуешь ей наперекор; «когда она стремится в дом Божий — ты огорчаешь ее»58- Из-за суетных ли и мнимых прелестей оставишь прелесть вечную? Но за то, когда спросит тебя сердце твое впоследствии, когда вдруг нагрянут другие события: — «Что причинило тебе все это?» то ты и скажи, что испорченность сердца твоего и развращенность совести твоей.

            Возможно ли, чтобы раб испортил свою работу и повелитель не вознегодовал на него? Возможно ли небрежно обходиться со своим господином, не навлекая на себя его гнева? Чем же ты кичишься, герой, когда гуляешь по живописным лугам, в сообществе юношей? Когда щеголяешь пестрыми каменьями перед толпой товарищей, — товарищей беззаботных, которые только и делают, что едят и пьют, для которых только и существует, что своя особа и непомерная гордость, напыщенность, вещественность, но ничего духовного. Разве ты не знаешь, что деяниям твоим подводится итог? что над тобою есть зоркое око и внимательное ухо, следящее за твоим буйным поведением?

На кого же ты полагаешься, разрушая ограды, которые поставили лучшие пастыри? Разве нет над тобой Бога, знающего все твои похождения? И разве нет под тобою пропастей, могущих мстить Его врагам? Как ты не догадываешься, что постигающие нас перевороты суть нарочные от Провидения, которые не сбиваются с дороги, а прямо воздают и наказывают как отдельного человека, так и целые общества? Что из уст Всевышнего выходит как падение великодушного, так и процветание жестокосердого? Что если нечестивец поднимается на высокую ступень — то Бог так порешил, — а если с своей высоты   сходит человек Божий,   то Царь же (Бог) сказал   «сойди!»59.   Как же не обращаешь на это твоего внимания?   Разве   грешные помышления и слабости   на   столько   завлекли и   преодолели   тебя?   Днем  занимают тебя   тлетворные мысли, от  которых терзаешься ночью. — Камни преткновения представляются тебе  сладкой приманкой, змеиный   яд — приправленным   вином.   Разрушительные   действия истребили в тебе все   хорошее,  медоточивые   речи  лишили тебя вечного спасения. Почему   ты  дремлешь?   Почему ты дал себя увлечь   наследием   на   вечные  времена   многих   городов,   между тем как и твой уголок дан тебе на   срок?   Да   будут   прокляты те, которые не дали тебе примкнуть   к наследию   святых, из одного материала с которыми и ты создан, к сонму тех, которым   ты   обязан   жизнью,   и   водворили   тебя   в   логовище львов!

 (Там-же).

 

5) Была одна страна, страна великая и справедливая. В стране той царствовал премудрый и преблагородный царь. И был издан во всем его царстве закон, чтобы никому не воздавали чести и славы, кроме как за хорошую службу и славные подвиги. Прошло много времени, и в царском семействе родились три мальчика,— красивые и умные. Царь полюбил их и пожелал воздать им честь. И сказал им царь: «дети! я хочу сделать вам добро и поставить вас очень высоко, потому что вы обрели мою благосклонность больше, чем ваши сверстники. Но все придворные, все царские слуги знают, вы знаете тоже, что вышло слово царское и дано повеление, не воздавать никаких почестей, кроме как в виде награды за добрые дела. По сему, дети мои, слушайтесь меня, выступайте в дорогу к великому морю, и ищите, пока не обрящете народ и царство, которые вам понравятся. Не бойтесь и не падайте духом, ибо где ни ступит нога ваша — вы уж найдете там все вдоволь. Только повинуйтесь моему голосу, отправляйтесь в дорогу, которая сделает вас другими людьми. И вы будете сидеть на вашем месте, пока я не пошлю за вами; тогда вы расскажете мне о ваших деяниях и я награжу вас». — Когда молодые люди услышали об этом, им стало грустно; но нечего было делать, так как слово царя было спешное и не терпело отлагательства. Почтительно поклонившись царю, они пошли в дорогу. Пошли они далеко за море и прибыли  на один   заброшенный   остров.   Тут они заметили издали большой красивый виноградник, который весьма понравился им. Приблизившись к нему, они нашли его отпертым. Но у воротной калитки сидело трое человек. Один был очень старый, и от старости держал посох в руке. Другой страдальческая и болезненная фигура. Третий человек пожилой, с внушительной наружностью, светлым и красивым лицом. 1-й сказал им: «войдите, дети, в виноградник, но знайте, что вы должны будете непременно когда-нибудь оставить его». 2-й: «кушайте, дети, в волю, но не прячьте в ваши карманы». 3-й же сказал им: «кушая плоды виноградника, берегитесь красивых, и выбирайте хорошие». — Юноши вошли в виноградник, в котором нашли много красивых растений и деревьев, прелестных цветов, отличных сортов вкусных плодов, поющих птиц, бассейнов, водохранилищ, озер и каналов. Было тут и золото, хрусталь и дорогие минералы. Они отведали плодов — плоды сладки, пробовали воду — вода вкусна. Не менее восхитителен был и воздух. Изумленные всем этим, они пробыли вместе около двух недель, после чего расстались друг с другом.

Один так увлекся наслаждениями виноградника, его чудными и прекрасными плодами и прочими прелестями, что не отходил от них ни на шаг. Другой оставил в сторону эти блага, действующие на чувство, и вздумал накопить много золота и драгоценных каменьев, которые тоже находились там. Но сколько он ни набирал, ему все казалось мало, а потому он сделал себе мешок из своего платья, прятал за пазуху и не переставал изобретать еще другие способы. Одержимый ненасытной страстью к наживе, он истощал свои силы в изнурительных трудах, не доедал, не допивал и терпел всякие лишения. Третьему не понравилось ни то, ни другое. Он задался мыслью изучать все статьи этого замечательного виноградника, исследовать натуру и особенности его разнообразных плодов и растений и их отличительные черты. Он собирал коллекции животных разных пород, которые находились в саду, и приходил в недоумение от тех чудесных явлений, которые представлялись его глазам. Больше всего его удивлял порядок и расположение прудов и водохранилищ, которыми иногда орошался сад и от которых вода проводилась в корыта, расставленные в разных  местах, для поения скота.

Оглядываясь кругом, он не нашел ни садовника, ни другого, который приводил бы все это в порядок. И потому он пришел к заключению, что эти дивные вещи обязаны своим существованием какому-то   мастеру, и глубокому   знатоку,   который  должен быть никто другой, как сам владелец виноградника, непременно присутствующий тут или по близости. И его одолело страстное желание узнать, кто это обладает таким уменьем, для чего и ходил каждый день около виноградника, в предположении встретить хозяина или другого, который указал бы ему на местопребывание последнего. Между тем он все-таки насыщал свою душу хорошими плодами, пил вкусную воду и нашел даже недурным взять немного из драгоценных каменьев, чтобы пользоваться их чудотворной, подкрепляющей силой.

Таким образом прошло уже долгое время; каждый из них занимался по своему, как вдруг приехал нарочный с письмом за собственноручною подписью царя, в котором было сказано: «по получении этого письма, не мешкая поспешите в путь».

Услышав это, они отправились поспешно теми же воротами, которыми вошли. Но тут произошло следующее: Первый, привыкший в саду питаться сладкими плодами, не мог перенести перемены нищи и воздуха, отчего заболел и умер. — Второй, нагрузивший на себя большую кладь, состоявшую из золота, серебра и драгоценных каменьев, был остановлен в калитке привратниками, которые отобрали все, что нашли на нем. Не успел он выйти, как был пойман караульщиками, обходившими виноградник; те исколотили его и отняли то, что еще осталось у него спрятанным. Таким образом он ушел   бедный и изувеченный.

Но третий был особенно рад приглашению отца. «Я чувствую себя богатым, — говорил он себе, — день, которого я ожидал, теперь-таки наступил! Теперь пойду тем или другим путем: авось, встретится мне Господь, — и мое задушевное желание будет удовлетворено". Припомнив слова, сказанные ему вторым привратником, когда он вошел в виноградник, что может вынести отсюда только то, что очутится в его внутренностях, — он взял небольшое количество дорогих бриллиантов, хранившихся в его кармане и проглотил их, так что это могло оставаться не замеченным. Таким образом он оставил виноградник, веселый, осыпаемый весьма дружелюбными напутствиями привратников и караульщиков.

Оба брата вышли вместе из виноградника, отыскали дорогу, по которой пришли, и направились к тому городу, где им надлежало представиться царю. Но один из них, от бедствий и напряженного труда так исхудал, что обезображенное лицо его не походило на человека; всю дорогу он охал и вздыхал и ползал на четвереньках, как обезьяна, нока не попал в те врата, где сидели царские слуги.   Те,   заметив его, не могли различить человек ли он или животное, и потому сказали между собою: «кто впустил к нам это чудовище?  Прогнать его!»   Тут он начал чуть   внятным   голосом   уверять их,   что он из первых людей в государстве, которому государь приказал   путешествовать, и теперь, по его же   приказанию,   вернулся.    Но   его и слушать не хотели и еще обругали, что такой грязный и оборванный человек осмелился   придти в царский   дворец.   «Вон отсюда,   закричали они, — в тюрьму его!»   И его,   пристыженного,   потащили в то место, где содержались арестанты и он остался там, никогда не увидевши царя.

Между тем пришел другой,   бодрый и смелый, с красивым лицом, обличавшим в нем   героя,   совершившего много   подвигов. Все были изумлены и спросили: кто этот, по-видимому, путешественник, красотой лица похожий на царских детей? Узнавши его, все осыпали  его поцелуями и приветствиями и скоро  представили царю. Войдя к  последнему,   он  пал   ниц и приветствовал его. Тот был весьма   рад и благосклонен   к   нему,   расспросил его обо всем, что случилось   с ним,   что он делал во все время. Сын все рассказал, похвалил ту землю, куда он попал по желанию   отца, и показал   ему  дорогие   бриллианты,   которыми не мог нахвалиться. Он рассказал ему также, что искал страстно владетеля виноградника, мудрости которого он удивлялся. Царь был весьма рад его словам, любовался бриллиантами, которые велел положить в царское   хранилище,   хвалил  его проницательность и хорошие  наклонности и  сказал:   «пойдем,   я тебе покажу того, кого ты ищешь». С этими словами, он встал, взял его под руку, повел во внутренние комнаты и объяснил ему все вопросы и все его недоразумения. Таким образом этот человек достиг апогея того счастья, к   которому   стремился.   Царь дал ему высшие чины и сделал его одним из  первых   сановников в государстве.

            (Акедат Ицхак, Ницавим, отд. 101).

 

6) Следует человеку уважать науку, которая дороже бриллиантов, и которая дана нам Богом, для того, чтобы мы познавали Его, научились Его заповедям и исполнению Его воли. Человек должен принимать во внимание, что Бог устранил от него все бедствия, в которых он бывал не далек от смерти, освобождал его от страданий и из мрака выводил к свету; что Он обнаруживает к нему долготерпение и не воздает ему за все грехи и проступки, которые  совершает   каждый   час,   каждую   минуту. Если иногда Бог и наказывает его,   то это как  отец   наказывает сына и не поражает его в конец.

         (Сефер hа-Яшар р. Тама 38,).

 

7) Если пропитание   твое скудно, то сообрази:  достаточно   мне дыхания, которое Он дает мне, и к моему же счастью Он очищает меня в горниле бедности. Если лицо твое бледно от усердия в исполнении Его заповедей, то будь уверен,   что утраченная тобою кровь уважается,   как  кровь,   которую   кропили на   жертвенник. Если постигают тебя   страдания,  встречай  их с радостью и любовью. Будь Ему признателен за все и все. Когда Он дает тебе богатство и славу,  не превозносись над   твоим бедным братом, потому что ты не знаешь, что принесет с собой день завтрашний; а появились  вы на свет оба нагие, точно так как и по выбытии из мира   ты будешь лежать в земле, как он.   Если умирают твои дети, то думай,   что причина тому твои грехи и не огорчайся Его порядками.

 (Рокеах).

 

8) Нет любви, подобной любви к Богу. Нет учения, подобного св. писанию. Нет такого украшения, как смирение. Нет лучшей славы, чем доброе имя. Нет такого наслаждения, как исполнение заповедей. Нет такой заслуги, как давать другим возможность к заслугам. Нет лучшей жертвы, чем сокрушенное сердце. Нет такой мудрости, как мудрость вероучения. Нет лучшего страха, чем страх Божий. Нет лучшей радости, чем радость творить добро. Нет большей святости, чем воздержание. Нет лучшего нрава, чем застенчивость. Нет лучшего благодеяния, чем наставлять товарища. Нет высшего благочестивого, чем избегающий лести. Нет более миролюбивого, чем ублажающий своих домочадцев. Нет более похвальной черты, чем грехопрощение. Нет лучшей веры, чем вера в единого Бога. Нет лучшего наставления, чем собственное соображение. Нет лучшего желания, чем желание примкнуть к ученым. Нет более достойного любви, чем доброе сердце. Нет ничего более достойного ненависти, как тщеславие. Нет ничего гибельнее, чем ссора. Нет большего зла, чем злоязычие. Никого не следует так избегать, как человека надменного. Нет такого злого, как завистливый. Ничто так не отвратительно, как притворство. Нет более опасного врага, чем искуситель. Нет ничего мудренее, как устоять против искушения.

(Рокеах в предисловии, 4).

 

9) Нет слепее смотрящего на суеты мира. Нет глухее прислушивающегося к безнравственным песням и пустым разговорам. Нет немее велеречивого. Нет большей потери, чем накопление грехов. Никто не приобретает такой дурной репутации, как стремящийся к почестям. Никто не унижается  более,  чем тщеславный. Нет большего неряхи, чем проворный на зло. Никто так не беден, как разбогатевший на счет других. Нет боязливее не боящегося кары небесной.

        (Шевет Мусар 6,  11).

 

10) Когда человек достигает старости,   тогда он должен думать: я уже стар, не знаю дня моей смерти, — дай, поправлю свои дела, дабы Всесвятой не нашел во мне ничего дурного; и стараться как можно больше творить добра и исполнять заповедей. Если он не радел об этом во дни молодости,   то пусть, наверстает это во дни старости.

             (Р. Илия де-Видас, Решит Хохма).

 

11) Какое удовольствие может быть для человека, который кончает тем, что переходит из этого мира к другому, от жизни к смерти, из света к мраку, от сладкого сна к жалкому прозябанию, от сладких яств, к червям и гадам, от объятий красот, к объятию земли? Сколько богачей оставили свет с разочарованной душой?! Сколько мудрецов и героев погибают именно вследствие своей мудрости и силы?! Сколько воспитывают детей, — и не видят в своих питомцах ожидаемой радости?! Сколько красавцев падают, благодаря своей красоте?! Сколько старцев, не достигших почестей! Сколько юношей, отрезанных от жизни под свадебным балдахином?! И что за удовольствие в еде, когда она ведет к многим страданиям, — в веселье, когда оно ведет к печали, — в нарядах, когда они причиняют много забот, — в похотях, когда они причиняют болезни, в сладком сне, причиняющем иногда неестественную смерть, в грехе, причиняющем потерю всех заслуг, и в распрях, подрывающих источники существования?!...

   (Там же, гл. 12).

 

12) Один мудрец сказал: Советовали мне многие советники, наставляли меня многие наставники, но никто так не подействовал на меня, как поучительные дни старости. — Солнце и луна не светили мне так, как свет моего ума. — Я был продан в неволю, но, кроме своей страсти, никем не был порабощен. Враги и недоброжелатели сделали мне много зла, но они не столько повредили мне, сколько моя собственная глупость. — Постигали меня многие бедствия, но ни одно из них не подавляло меня так, как мой дурной нрав. — Вредили мне опасные люди, но я не нашел для себя ничего опаснее собственного языка моего. Я ходил по угольям, падал в полымя, но никакой огонь не пожирал меня так, как моя вспыльчивость. — Преследовали меня враги, а поймали меня мои грехи. — Я искал спокойствия на земле, но не нашел лучшего успокоения как спокойствие души, чуждой треволнений. — Я путешествовал по разным странам, плавал по опасным морям, и не встречал такой опасности, которая была бы равна опасности стоять пред царями. — Я насмотрелся ужасающих пустынь, но не видал такой пустыни, как бедность. — Я вкушал жирные яства, пил прелестные напитки, имел сношения с красавицами, но ничто не было мне так приятно, как безмятежность и спокойствие. — Я глотал горькие пилюли, но не чувствовал такой горечи, как от смерти детей. Я переносил много бедствий, много превратностей и болезней, устояв против всего этого, но не мог стерпеть злой жены. — Я испытывал тяжесть железа, свинца и песку, но не видал такого тяжкого предмета, как страх божий. — Я искал вещи, которая унижает почтенных и сокрушает гордых, и нашел, что это — нуждаться в других. — Стреляли в меня стрелами, бросали камнями, и ничто не было для меня так чувствительно, как злословие.             — Поймали меня враги, наложили на меня цепи, но ничто не изнуряло меня так, как огорчение.    — Я видел много богачей, но не видел более богатого, чем тот, кто доволен своим уделом. — Я много благодетельствовал, и не знаю лучшего дела, чем поддержать на своем месте разорившегося почтенного человека. — Я радовался подаркам богатых, но не знаю лучшей радости, как возможность избавиться от них.

   (Там же, ст. Дерех Эрец отд. 2).

 

13) Истинная причина, по которой мы называем всякого несведущего и неблагочестивого человека «народом земли», та, что таковой не считает себя гостем на земле, но старожилом и оседлым. Ученые же считают себя временными обитателями на свете, видя свою вечную обитель в мире духовном. Так говорят ученые: (Пиркей Авот 4,16) «Сей мир есть как бы преддверие к миру грядущему». Так говорит и Давид: (Пс. 119, 19). «Ибо я чужеземец на земле». Посему нужно сносить терпеливо все неприятности и превратности жизни, так как в преддверии невозможно пользоваться всеми удобствами, и достаточно   для   благочестивых  того, что ожидает их в жизни грядущей. И если Бог частью отнимает от них блага сего мира, то Он Свое берет, потому что все от Него, все принадлежит Ему.— Кто вникает в это, мысли того успокаиваются от многих тревог и волнений, и тот убеждается, что весь этот мир только подготовляет и приспособляет к душевному блаженству в мире безусловно добром, что вполне счастливые бывают лишь в мире грядущем.

 

14) Пусть смотрятся и одумаются эти грешные люди, пораженные безумием и слепотой, которые опираются на свои силы, тщеславятся своим богатством, воображая его высшим благом и надлежащею целью, как бы не существовало для человека ничего лучшего, любят свои деньги больше себя и, как слепые, не видят и не замечают божьих дел. Им и в голову не приходит, что в роковой день не спасет их от смерти их богатство, которое они должны оставить другим, что они накопляют, не зная для кого, для умного, или глупца. Точно глаза у них слиплись, они не видят, что все это суета, что для человека нет ничего лучшего, как употреблять все свои деньги на исполнение божьих заповедей, как поступают люди сведущие, которых Бог одарил разумом и понятливостью, чтобы направлять все свои стремления и старания на то, чтобы достигнуть духовного совершенства и душевного блаженства и которые жаждут того возвышенного божественного света, который никогда не прекращается. И пусть не воображает человек, что, предаваясь светским интересам и следуя влечениям своих глаз и сердца, он достигнет этого возвышенного, божественного и вечного света. Нет, такой путь к нему не ведет. Но нужно посещать божий дом и ослаблять искусителя влиянием учения и богослужения. Только этим светлым путем можно узреть величие божие; накопляя же богатства и предаваясь светским удовольствиям, люди отстраняют от себя наследие божие, оставляют жизнь вечную из-за жизни минуты.

 

15) Наши ученые, порицая накопление богатств, говорили, что богатство само свидетельствует, что лучше его отсутствие, чем присутствие, поясняя это тем, что все блага оказываются для человека выгодными тогда, когда они сохраняются, богатство же, в противоположность истинным благам, — только тогда, когда оно расходуется. Соломон в мудрости своей говорит: (Пр. 23, 5) «Не трудись над приобретением богатства, которое исчезает мгновенно».  И в конце концов смерть уничтожает и истребляет все земные блага,   так что   только безумец   может хлопотать богатстве. Но если кому-нибудь удается приобрести богатство, то он должен благодарить Бога, владетеля всей земли, и всего, что на ней, Который в милости Своей дает человеку богатство с тем, чтобы он израсходовал из него только на пищу и необходимые потребности, употребляя остальное на служение Богу милостыней и благотворительностью, от которой человек ничего не теряет, а выигрывает, на что намекают слова стиха: (Исх. 25) «Чтобы взяли мне приношение», а не чтобы дали, выражая этим, что человек, жертвуя на добрые, богоугодные дела, скорее берет, чем дает. Давид тоже сказал: (I Пара. 29, 14) «Ибо все от Тебя, и от Твоей руки мы дали Тебе».

Посему человек не должен с тщеславием говорить: моя сила и способность доставили мне богатство. Равным образом, он не должен говорить: я трудился всю жизнь, переносил дневную жару и ночной холод, не досыпал, — с какой же стати я истрачу свои деньги на благотворение тем людям, которые вовсе не трудились. «Горе тому, кому приходит на ум такая скверная мысль; такой человек отрицает провидение Бога, давшего ему это богатство, которое принадлежит Ему, как сказал р. Элазар из Бартута: (Пиркей Авот 3, 7) «Давай ему из его же, ибо ты и твое принадлежите Ему». Почему же быть жестокосердым и жалеть свой хлеб для бедного:   не все ли мы за столом Господним сидим?

   (Орах-Хаим, Рафаэль ди Норди).

 


56 Моста.

57 Мира.

58 Словами стиха I Сам. 1, 7.

59 Словами стиха II Цар. 1, 9.