Катастрофа и мужество

Время между праздником Песах (физическим освобождением) и праздником Шавуот (духовным освобождением) — период года, когда мы вспоминаем многовековой путь нашего народа от Исхода к обретению своей уникальной культуры.
Каждый из евреев — выходцев из Советского Союза проделал свой индивидуальный путь к свободе физической и духовной.
Но с чего начиналось пробуждение еврейского самосознания?
Нередко пепел предков становился началом пути возвращения к своему народу, к своей вере и на свою родину, похожим на движение от границ Египта к вершине горы Синай.
Есть вопрос, который всегда задается по поводу Катастрофы: «Как Б-г мог допустить такое?» Или в еще более резкой форме: «Если подобное произошло, значит (хас вэхалила), нет Б-га Израиля».
Конечно же, существует много веских ответов, например, в Дварим (28:15). Можно также сослаться на опыт осмысления Катастрофы, произошедшей во времена разрушения Второго Храма, массового уничтожения и изгнания или изгнания из Испании. Эти трагедии были поняты как толчок к физическому и духовному освобождению и возрождению. Подтверждением верности этого предположения является и мой личный опыт.
Так случилось, что в 1965 г. я вместе с группой еврейской молодежи, школьников и студентов оказался в деревне Румбула, на месте массового убийства 28000 рижских евреев.
Поскольку советская власть не хотела, чтобы евреи приходили на места национальной скорби, Бабий Яр, минское гетто, Понеряй в Литве и другие места оставались заброшенными и через 20 лет после войны. Можно представить себе ужас, который охватил нас, когда мы поняли, на ч е м стоят наши ноги.
zzНо это было не ощущение животного страха или растерянности от невозможности осмыслить произошедшее. Наше сознание начало работать совершенно по-новому: мы неожиданно противопоставили себя всей машине советского воспитания, которая намеренно лишала нас национальной памяти. Мы не должны были знать наше прошлое, должны были забыть, что мы евреи, и жениться и выходить замуж за русских, латышей, украинцев и т. д. (Отнять у людей память и самосознание — разве это не геноцид? И разве он не привел к исчезновению миллионов евреев?) Поэтому уже сам факт участия в подобном воскреснике памяти жертв фашизма рассматривался как антисоветская деятельность и проявление сионистских устремлений.
Мы случайно попали на воскресник, организованный родственниками убитых. Невежественные советские школьники, мы пришли поковырять лопатой землю на каком-то поле. На следующее воскресенье уже никак нельзя было приехать: начинались выпускные экзамены, надо было думать о будущем. И тем не менее несколько «фраеров» (в том числе и я) приехали. И на следующее за этим воскресенье — тоже. Просто мы нашли на поле детские кости и ботиночки. Похоронили их и поняли, что не сможем предать тех, кому они принадлежали. Эти кости научили нас большему, чем профессора. Не надо было быть пророком, чтобы услышать их голоса. Они, эти кости, говорили с нами и кричали нам.
Так и ездили, параллельно сдавая выпускные и вступительные экзамены. И сдавали на «отлично». Но пришел день, и я сказал: «Хватит! Я знаю что надо делать!»
В 1966 г., в день Катастрофы и героизма, в румбульском лесу собралось несколько сот молодых людей. Две чудом уцелевшие женщины рассказывали нам о произошедшем здесь кошмаре: «Было много раненых. Ночью, когда немцы ушли, уцелевшие пытались выползти из ям. Но латышские полицейские расстреливали их из пулеметов… Это было похоже на море: поднимались волна за волной и падали вниз. Красная кровь текла из страшных ям. К утру все затихло. Выпал снег и засыпал место казни…»
После этого я сказал: «Мы пришли сюда помочь мертвым, собирали, хоронили кости, насыпали могилы. Но теперь я знаю, что мы были еще более мертвыми, чем эти кости, и нуждались в помощи больше, чем они. Ведь мы не знали своего рода и племени. Жизнь была серая, лишенная смысла. Мертвые вдохнули в нас жизнь. Они открыли нам тайну: мы принадлежим вечному народу. Они заговорили с нами и стали просить: «Не оставайтесь на этой проклятой чужбине. Идите на Родину! И когда придете, оттуда отомстите нашим убийцам».
Так на могилах Катастрофы зародилось в Советском Союзе нелегальное сионистское движение. Мертвые победили кремлевских деятелей. Праведники не умирают. Смерть — удел злодеев.
Когда я выступал на этом нелегальном митинге в Румбуле, я не отдавал себе отчета в том, что повторяю сказанное пророком Йехезкелем (37): «…И опустил меня среди долины, и она полна костей… Так сказал Б-г Всесильный костям этим: «Вот я ввожу в вас дыхание жизни, и вы оживете…» И они ожили, и встали на ноги свои — полки великие… «И подниму Я вас из погребений ваших, и приведу вас в Землю Израиля».
Я также был иссохшими костями, оживленными Всевышним. Он привел меня в Израиль. Если вы еще не верите в слова Моше, Йешаяу, Йехезкеля, Зхарьи, наших пророков, приходите ко мне и посмотрите документы. Я очень легко мог стать обычным советским инженером, жениться на нееврейке, произвести безродное потомство и быть соучастником в злодейском плане уничтожения еврейского народа (хас вехалила). Но мне повезло — я пришел на могилы евреев, погибших в годы Катастрофы, и ожил. Там, на могилах, мы создали нелегальную сионистскую организацию, поставив перед собой задачу узнать, что такое еврейский народ, и передать знания другим нашим сверстникам. Это была наша борьба против насильственной ассимиляции, за спасение еврейского народа. Логичным ее продолжением стала попытка демонстративного бегства в Израиль (1970 г., Ленинградский процесс). И свершилось чудо. Ценой борьбы, тюрьмы и страданий мы прорвали железный занавес. Миллион тех, кто был обречен на исчезновение и забвение, как предсказал пророк Йехезкель, пришли в Землю Израиля.
Я простой человек. Не мне объяснять, почему произошла Катастрофа. Но я знаю, что путь миллионов в Страну Израиля и возрождение государства начались с могил Шоа. Они дали нам жизнь и мужество.
Рав Йосеф Менделевич