Павел Гольдштейн.
МИР СУДИТСЯ ДОБРОМ

К оглавлению

СИЛА И СЛАБОСТЬ

Человек принципиально-простенького практического мировоззрения пребы­вает в однозначности скудного слова. Он имеет довольно приблизительное по­нятие о том, чем может и должна быть истинная культура и наука. А жизнь ухо­дит вперед от общедоступной газетной обыденности, и совсем иначе размеща­ются в жизни «элементы счастья и несчастья». Глядя на удивительную судьбу своего народа через почти непроницаемую для души сетку социально-исторических категорий, этот поклоняющийся пустоте человек мало-помалу утвердился в мыслях, что необъяснимая для его ума нетленная жизнь иудея весьма и весьма мифологична, а мир не любящих нас гоим, не желая ломать свои «возвышенные мозги» над такой «мистикой», не принимающей даже в расчет фактор палестинцев, может окончательно на нас рассердиться и тогда мы пропа­ли.

Есть такие слабые люди в немалом числе в нашем народе и им никогда не по­нять совсем иного человека, чье сердце в живом ощущении святости и неизмери­мой глубины Торы наполняется стремлениями и идеями, дающими силу побо­роть всякого рода суетные ухищрения, коими люди принципиально-простенького практического мировоззрения стараются уберечь свои жизненные расчеты. Если истинное счастье знакомо лишь мудрым людям, то бывает это по­тому, что из всех людей судьба менее всего может обездолить мудреца. В этом отношении мудрый человек обладает самым ясным представлением о своих си­лах и следует в своей жизни природе и заповедям Божьим, понимая свое назна­чение в этом мире и постигая всем сердцем и всей душой милосердие и правосу­дие Божье.

Всё, что делает мудрый человек, тесно и глубоко связано с природой, с изуче­нием действительности, с изучением жизни, с чудом, в котором он пребывает. Его только мучает мысль, что его «дом», который должен называться домом мо­литвы для всех людей, оскверняется до основания всевозможными совратите­лями - от приверженцев языческого мира - ревностных поборников современ­ных антиохов-эпифанов внутри самого Израиля, стремящихся положить конец иудаизму и заменить его язычеством, и до бесстыдной ясности исчерпания иных возможностей разрушения Израиля, как только в виде голых американских не­дорослей из секты «Ари Кришна», растлевающих несовершеннолетних на нашей Святой земле. И при этом, какие крики подымаются против самих себя, против идеалитета нашей высшей природы, против истинной святости и чистоты нашей жизни, против верности Закону!

Однако, что поделаешь! Душа человека на перепутье между двумя мирами... Один мир - мир «священного провозглашения», мир неизменно на добро на­правленной воли, мир Божественный и светлый, мир духовной и телесной чисто­ты, правды и внутренней свободы; другой мир - стихийного бессмыслия и нравственного недуга, разобщенности, интриг, козней, лжи и злобы, мир политико-экономического расчета и легализованного произвола по принципу: - «Я хочу быть самим собою».

Философ - того, глубоко враждебного иудаизму мира, это, по довольно мет­кой характеристике художника 19-го столетия Эжена Делакруа, - «господин, стремящийся как можно лучше обставить все свои трапезы, для которого добро­детель, слава и благородство чувств заслуживают внимания лишь постольку, по­скольку они не изменяют ничего в этих «необходимых функциях» и в его мелких физических и личных удобствах. В этом смысле осел, - замечает далее Делак­руа, - является более предпочтительным философом, так как он гораздо вынос­ливее и не жалуется на удары и лишения. А эти господа смотрят на доброволь­ное отречение от высоких даров, недостижимых для них, как на предмет особой гордости»1.

Всё, что сказано здесь большим художником, глубоко верно. Верно, также и то, что ненависть к Израилю, который избран быть свидетелем могущества Божь­его, самое сильное из всех искушений, которым подвержено воображение окру­жающего нас Каинова мира. В каждом слове и взгляде на нас чуется неотрази­мый намек этого ненавидящего нас мира на скорую нашу гибель. Бессмыслен­ные ожидания! Еще и еще раз приходится признать преимущество неподкупных сил в нашем народе, неспособных к покорности, к компромиссу, к сдаче. Чем больше борьбы, просветлений, тем больше, тем значительнее душа. Понятие си­лы, по самому существу своему, предполагает переход духовной мощи в акт. Только этим переходом и устанавливается бытие силы и возможность побо­роться - со всей той дикостью, пошлостью и глупостью, от которых стыдно де­лается всякому порядочному человеку. Но проявление высоких человеческих ка­честв не ограничивается только готовностью к борьбе и сопротивлению. Дух формирует личность, а человеческой личности, в прямом смысле этого слова, всегда глубоко антипатична «жизнь напоказ», ибо пафос высоких требований к самому себе состоит, прежде всего, в том, чтобы беречь славу своего Творца и, предпринимая что-то, очень хорошо подумать, не поведет ли это предприятие к умалению славы милосердия Его.

От окончательного исхода действий, которые могут стать роковыми, нельзя никуда уйти, нельзя никуда спрятаться, особенно тем людям, которые по своим общественным заслугам и своему значению в глазах современников должны в исполнении принятой на себя ответственности делать всё так, чтобы имя Гос­подне не было обесславлено по их милости. Жизнь ставит таких людей лицом к лицу с самыми трудными и роковыми вопросами. Великое для нас время и место требуют подъема всех лучших нравственных сил. Подлинно мудрым, подлинно даровитым людям присущи глубина и известная простота, они не стремятся вы­ставить себя напоказ, они не осмеливаются самоуверенно и надменно, по своему произволу рассуждать о глубочайших и скрытых от нас предметах, в мыслях их нет никакой искусственности, никакой напыщенности, и всё, вплоть до прошлых их просчетов, служит ручательством за будущее, и, когда они обращаются к Все­вышнему с просьбой даровать им и их собратьям - сыновьям Израиля силы следовать по пути добра, они просят лишь того, что Всевышний уже дал нам. Всевышний дал нам разум, чтобы мы познали, что есть добро.

Есть голос, повелевающий нам, и есть много того, что может почувствоваться только глубиною души в минуты высокого действия жизни.

«Пусть человек живет на Земле Израильской, - сказано во второй главе талмудического трактата «Авода Зара» - Пусть живет хотя бы в городе, полном язычников, а не вне Эрец-Исраэлъ, хотя бы в городе полном евреев».

Сколь иную судьбу сулили нашим братьям, рассеянным по всему свету, их силы и их высокое предназначение.

А ведь много уже было тягчайшего от разъедающего свойства просчетов. Но что делать? Как понять эти переходы  от величайшего беспокойства к полной неподвижности первоначальных устремлений, которые привели, в конце концов, к потере идеи своего существования.

Истинная реальность имеет свои категории, то есть свои жизненные и творче­ские пути. Полагаясь на наше сердце, равно как и на различные искания, голос, повелевающий нам, призывает к проявлению силы духа, здесь, сегодня, на этом пространстве, на этой земле, данной нам однажды навсегда. Но так ответственно жить здесь! Ведь разъясняют мудрецы Талмуда, что «проживание на  Земле Израильской равносильно всем заповедям Торы, а всякий, кто  похоронен на Земле Израильской, как бы похоронен под жертвенником».2

Находясь в этом бессмертном нашем доме нужно припомнить и другое из того же талмудического трактата «Авода Зара»: (4, 5) Сказано (Бытие 28, 21): «И я в мире возвращусь в дом отца моего» и не нужно вроде было прибавлять: «и будет Господь моим Богом», и еще сказано (Левит 25, 38): «Я Господь Бог вам, Который вывел вас из земли Египетской, чтобы дать вам землю Ханаанскую, чтобы быть вашим Богом»; всё это показывает, что покуда вы на земле Ханаанской, Я у вас Богом, а как только вы не на земле Ханаанской, Я у вас (если можно так сказать) как бы не Бог. Так же сказано (Иеошуа Бин-Нун 4; 13): «Около сорока тысяч, вооруженных на войну, перешло перед Господом». - Разве придет тебе на ум, что израильтяне завоевали Эрец-Исраэль перед Господом? Но покуда они на ней, она как бы завоевана, следовательно, когда их нет на ней, она как бы не завоевана. Так же сказано (1-ая книга Шмуэля /Царств/ 26; 19): «Они изгнали меня ныне, чтобы не принадлежать мне к наследию Господа, гово­ря: ступай, служи богам чужим». Но разве тебе придет на ум, чтобы Давид слу­жил идолам?  Давид ведь толковал и говорил: кто в мирное время оставляет Эрец Исраэль и выходит за пределы ее, как бы служит чужим богам, как ска­зано (Ирмиягу 32, 41): «Насажду их на земле сей твердо - от всего сердца Мо­его и от всей души Моей»: покуда душа на ней, они как бы посажены передо Мной  по истине от всего сердца и от всей души; следовательно, когда их нет на ней, они как бы не посажены передо Мной, ни от всего сердца, ни от всей души».3

Всё на нашей земле имеет особо сокровенный смысл, но многие пытаются уйти от наиболее важного и делают глупости. И ведь какие глупости! Но будем говорить о святой правде, зачастую неузнанной по первоначалу.

Здесь Земля Израильская, на которой мы можем стоять крепко. Пережив всякие смуты, вплоть до перелома, гораздо более глубокого, чем все перемены жиз­ни, происходившие и раньше, мы перестали быть бездомными. Кстати, в пытли­вой мысли всегда по первоначалу возможно раздвоение, пока не станет абсо­лютно ясно, что все эти соображении о  событиях, касающихся человека и народов, обоготворяющие материю, скопление физических сил и отрицающие Дух, шатки и темны.

Новая жизнь Израиля началась войнами. И в первые же часы войны Судного дня снова, в какой уже раз, почувствовалась для - себя -  сущая действитель­ность, почувствовалось более чем когда-либо, что каждый из нас должен и не может ничем другим руководствоваться в своей жизни, как этим выражением воли Божьей, и что вне «своего» все чужое; и особенно ясно стало, что от «своего» уйти нельзя. Чувство самого себя в своем народе является самым существен­ным, самым важным для человека, метафизическое Я которого есть нечто тай­ное, до времени где-то глубоко запрятанное. Именно в те первые часы войны Судного дня наступил такой момент, когда необыкновенно ясно сливается в цепком бессознательном убеждении каждого, что он есть часть того целого, в ко­тором проявляется высшая сила, проявляется большая правда деятельной силы, утверждающая себя в своих действиях как реально единая мощь многообразных проявлений и качеств до времени где-то глубоко запрятанных. То, что виделось, предполагало самобытный источник предназначенных свыше действий, потенциал «своей» особой энергии в ее изначальном смысле: «вот этот народ один живет - и не похож: на другие народы».

«Не отринет же Господь народа Своего и наследия Своего не оставит, потому что суд возвратится к правде, и тогда за ним будут все правые сердцем». (Псалм 93; 14-15)


1 Дневник Эжена Делакруа. Петроград. 1919 г. стр. 50.

2 Трактат «Авода Зара». гл. 2. Талмуд, ч.  I: Мишна и Тосефта. листы 452-453.

3 Там же.