“Ну, хорошо”, - говорите вы, начиная раздражаться: “Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но это ведь совсем не ново, правда? Ты проповедуешь “множественность культур”. Это понятие сейчас в большой моде, дня не проходит, чтобы я с ним не столкнулся. По правде сказать, я и сам в него верю - более или менее”. Очень хорошо. Я тоже в него верю - всем сердцем. И вероятно, вы согласитесь со мной, что единственным путем для развития и процветания истинной множественности культур со всем ее разнообразием и богатством, является сохранение и развитие многих отдельных различных культур. Но есть один момент, который большинство защитников множественности культур (евреи, как правило) упускают из вида: одна из этого множества разнообразных самостоятельных культур - и не последняя по значению - это их собственная культура.

Боже мой, где же логика в разговорах израильских еврейских интеллектуалов о “всемирной культурной мозаике”, если они в то же время забывают о необходимости вести свою партию, вырезать, раскрашивать и ставить на место свои камешки в этой мозаике? Вместо этого большинство из них отвергает или игнорирует почти все, что относится к еврейскому культурному наследию, старательно поддерживая в себе непробиваемое невежество в отношении его содержания и смысла. Не поразительно ли, что те же самые еврейские “постмодернистские” профессора и философы, в Израиле и во всем мире, которые в течение трех десятилетий гневно осуждали “культурный империализм Запада”, во многих случаях возглавляют движение за капитуляцию одной из древнейших незападных культур - иудаизма - перед все тем же “западным культурным империализмом”? И что же творится в головах и в сердцах всех этих “либералов” и “космополитов”, которые на словах защищают творческий диалог и просвещающее взаимодействие между различными этническими и культурными группами - но при этом почти не осознают свою причастность к своей собственной группе? Как же это возможно, черт возьми - требовать от людей, чтобы они с пониманием и уважением относились к культурным различиям, с тем, чтобы это обогатило каждого из них, если между ними не существует этих различий?

Это ощущение мира, как огромной деревни, угнетает меня. Ты покупаешь за большие деньги билет на самолет, взлетаешь в Нью-Йорке, сидишь в неудобном кресле и скучаешь без малого двенадцать часов, самолет приземляется (почти неважно где), ты сходишь по трапу - и тебя ждет удивительное чудо: ты как будто никуда и не улетал. Те же самые магазины с теми же самыми рекламами на том же самом английском языке, бедра обтянуты теми же самыми джинсами “Кельвин Клейн”, та же самая “музыка” в стиле рэп (транс, даб, хаус…) несется из приемника в такси - несмотря на то, что ни он сам, ни его пассажиры не понимают ни слова из того, что там поется (по-моему, для них это большая удача).

В Израиле - как и большинстве других стран мира (хотя и тут мы, по еврейскому обыкновению, стремимся быть святее Римского папы) - остро чувствуется принадлежность к всемирной западной деревне. Это уже совершенно непонятно: мы съехались сюда со всех концов света, построили потом и кровью, слезами и вдохновением государство, причем с одной основной целью, о которой А. Д. Гордон ¹¹ пишет так:

“И когда ты оставишь совершенно ту жизнь, которую создали другие, как ты оставил их страну, и создашь себе здесь новую жизнь, твою жизнь - тогда уголек разгорится вновь, и превратится в Божественный огонь, и ты воскреснешь, и твой народ и твоя земля воскреснут…”

На юбилее нашего государства, в основу которого некогда был положен этот простой и прекрасный принцип, всякому, имеющему глаза, была ясно видна нынешняя тенденция: устремление за всем нееврейским и неизраильским, нелепое преклонение перед чужими культурами, которое настолько укоренилось в повседневном укладе жизни, что воспринимается, как нечто, само собой разумеющееся. Это настроение пронизывает все сферы нашей культурной жизни и набирает силу с каждым годом. Знаете, как это называл Ахад а-Ам? ¹² Подражание самоунижению.

Вы не видите никакого извращения в том, что в прошлую Хануку многие израильские родители купили в подарок детям видеофильмы, игрушки и игры про Геркулеса - именно про греческого Геракла? Что, нельзя было проявить немного фантазии и приложить немного усилий и создать фильмы, игры и игрушки про Иуду Маккавея? Или про Самсона? Или хотя бы мягкую игрушку - Голема? Это было так уж трудно сделать? Не кажется ли вам, что есть что-то странное, искусственное, постыдное, унизительное, и даже отвратительное в этом слепом подражании, в этом выпрашивании крошек (причем большинство из них лишены вкуса и давно зачерствели) с чужих столов, и в том, что израильское общество с удовольствием поглощает их, как объедки от царского обеда?

Человеческая история может предоставить нам бесчисленное множество иллюстраций и свидетельств простого и ясного как день, почти математически доказанного принципа - народ, который теряет особые проявления своей культуры, свои особые - большие и малые - культурные признаки, и тем самым, теряет причину своего существования в качестве особой национальной общности - такой народ прекращает свое существование. С другой стороны (и кто доказал это лучше евреев), нация, которая думает, дышит, борется и живет со своей особой культурой - будет жить вечно, что бы ни случилось.

Вы думаете, что я призываю народы и культуры замкнуться, уединиться и отгородиться за стеной высказываний, вроде “Богоизбранности” или “избранного народа”, создать разного рода идеологические и ментальные загородки для того, чтобы сохранить свою культурную независимость, “чистоту” своей культуры? Нет и нет. Наоборот, я со всем пылом призываю все культурные и этнические группы в мире к контакту и к живой связи друг с другом, к взаимовыгодному обмену, призываю их воздействовать, удивлять, воспитывать и просвещать друг друга.

Но разве не ясно, что для обмена должно иметься в наличие то, чем обмениваются, нужно растить, изучать, переживать и гордиться своим особым наследием, строить на этом фундаменте прекрасное здание, использовать его, как стартовую площадку для движения вперед! Нужно ценить и питать именно отличительные, характерные черты, так как именно они делают тебя иным и интересным для других, наделяют тебя дарами, которые ты можешь принести другим - которых у них еще нет! Если я ращу свеклу, а ты морковку - у нас есть причина для обмена и для торговли; если же мы оба сажаем капусту - в чем тут смысл?

Недавно вблизи границы с Иорданией была проведена одна из тех встреч, о которых вы время от времени читаете в газетах, между израильскими скаутами и “иорданской молодежью” (причем соотношение, как и в других подобных встречах было примерно сто к одному в пользу израильтян - и я не преувеличиваю). После возвращения со встречи, израильских ребят, разумеется, проинтервьюировали. “Я думал, что они будут чужими и странными”, говорили скауты один за другим, как заевшая (и уже надоевшая) пластинка, “Но они точно такие же, как мы! Они любят группу U-2, и мы тоже, и образец для подражания у нас один - Майкл Джордан. Где же различия, где же противоречия?”

А в самом деле, где? Разве не было бы стократ более интересным и увлекательным приключением, если бы израильские ребята вернулись с этой “встречи на высшем уровне” пораженные пронзительными звуками “шагина”, экзотическими одеждами своих сверстников, рассказами об арабских обычаях и мусульманских традициях? Не было бы это гораздо более весомым вкладом в понимание и расширение горизонтов, если бы эти немногие иорданские парни вернулись бы домой, нагруженные кассетами - да мало ли кого - хотя бы Шломо Арци и Хавы Альбертштейн, под впечатлением от израильских танцев, песен и игр (“Да что ты, в самом деле”, - воскликнете вы: “Нынешнее поколение израильтян не знает ни одного “израильского” или “еврейского” танца!” Правильно. Так и я же об этом толкую. “Ну, да, но… тут уж ничего не поделаешь”, - отвечаете вы с подкупающей оригинальностью: “Жизнь такова, какова она есть”). Но этого не случилось на той пограничной встрече, как и почти ни на одной другой. Вместо такого взаимного обогащения, большая часть израильского общества решила присоединиться к всемирной гонке за всеобщее однообразие, вплоть до полного самоуничтожения. Новое поколение выбирает право жить по шаблону, быть слабой копией, быть таким же, как все. Новое поколение требует соответствия самым низким мировым стандартам. Новое поколение стремится стать никем.

Видимо, как и у большинства людей, мои представления о том, “как должно быть”, диктуются моими детскими впечатлениями. Наш небольшой квартал в пригороде Филадельфии состоял из десяти отдельных домов, с большими промежутками между ними, стоящих вокруг общей довольно широкой зеленой лужайки. Различия между семьями, населяющими эти дома - Сиарти, Фицджеральд, Попович, Хинг-Яп, Розенберг, Санчез - были столь же велики и непреодолимы, как и различия в архитектуре самих домов. Ежедневные визиты к соседям превращались в познавательное и волнующее приключение: неожиданные запахи, странные обычаи, совершенно разный подход к внутренней отделке дома (я годами умолял своих родителей, чтобы они покрасили наши стены в зеленый и розовый цвета, как у семьи Сиарти).

Удлиненный двор посередине был ареной лучших происшествий, которые когда-либо были в нашей жизни. Там мы играли - помимо обычных футбола, американского футбола и бейсбола - в самые разнообразные, дикие и странные игры, которым нас научили родители - а уж они их привезли Бог весть откуда, со всех краев света. Летом, по крайней мере трижды в неделю, все семейства собирались по вечерам, каждая со своим традиционным вариантом мангала - или же просто сходились после ужина, чтобы расслабиться на разноцветных коврах, подушках и креслах - и взрослые беседовали обо всем, что на небе, на земле и под землей, а иногда спорили, и тогда к закатному солнцу поднимался такой оглушительный шум, что нам, детям, приходилось просить их быть потише (как они обычно поступали с нами) - иначе мы не могли спокойно играть.

Что бы было, если бы кто-нибудь каким-нибудь образом убедил эти семьи, что все эти отдельные дома - просто напрасная трата места; что все эти разнообразные кушанья - просто напрасная трата посуды и продуктов; а все эти традиционные украшения внутри и снаружи домов - просто напрасная трата творческих усилий. Лучше всем переехать в один огромный дом и все это делать сообща, одинаково. И тогда все было бы просто замечательно - и при этом гораздо более экономно и выгодно - а уж до чего бы все были близки друг к другу и “едины” друг с другом!

А как бы вам понравилось жить в таком доме?

Нам нужны наши разные дома. Только так мы сможем стать хорошими соседями. Только так мы можем избежать того, чтобы разрезать друг друга на кусочки столовым ножом или электропилой спустя максимум день-другой. И только так наши взаимоотношения - вечером на травке или днем на работе - принесут свои плоды и будут интересны и приятны для всех участников. Также как ты, мой уважаемый читатель, несомненнно живешь своей жизнью внутри некоторой группы, оставаясь при этом индивидуумом, гордым своими особыми и исключительными качествами, которые и делают тебя самим собой - нужно, чтобы нации и народности активно участвовали в мировых процессах и вносили свой вклад в человеческую цивилизацию в качестве отдельных, гордых, различных и особенных групп. Также следовало бы, чтобы каждая из этих групп открыто и не стыдясь демонстрировала свою как бы “национальную индивидуальность” и строила, украшала и обживала свой собственный, отдельный культурный дом в общем всемирном квартале. Вот, например, простое, но существенное объяснение, которое американский президент Вудро Вильсон дал Первой мировой войне: “стремление к самоопределению”. А вот “самое общее определение красоты” поэта Самуэля Кольриджа: “разнообразие внутри единства”.

“Ага!” - говорите вы с плохо скрытой злорадной улыбкой на лице, “Попался! Ты все время на этих страницах говоришь о связи между разобщенностью и прогрессом человечества, между различиями и осмысленностью жизнью - а теперь замешал в это ведьмино варево и знакомое словечко “индивидуализм”. Хорошо же. Если так, по твоей же собственной логике каждый из нас не должен принадлежать ни к какой организации, общине или нации - или даже к семье. Наоборот, наш долг - интересоваться только собой, “я, мне, мое” (I, me, mine - еще одна песня Битлз), полностью отказываясь от верности или симпатии к какой-либо группе - и таким образом мир получит самый богатый спектр разнообразия и индивидуализма из всех возможных! Только представьте себе - шесть миллиардов различных, особенных цветов!

Этот аргумент в самом деле отражает вывод, к которому пришло - сознательно или бессознательно - большинство “разобщенного западного общества” (и ведь не зря говорят о “разрушении семьи” на Западе). Но я утверждаю и на том стою: этот подход абсолютно ничем не отличается от безумия “единой вселенной”, которое мы пытались одолеть и опровергнуть на предыдущих страницах. Если ты любишь всех, то ты никого не любишь - и если ты не любишь никого, ты никого не любишь. Это просто заколдованный круг и ты прошел его весь и снова вернулся к началу. Ты снова говоришь об искоренении избирательной любви - или по крайней мере об ограничении ее тобой самим, твоими родными и близкими (и это вся любовь, которая у тебя есть?). Ты говоришь об уничтожении понятия особой общины - “хевре” - без которой не стоит жить.

Давайте вспомним персидский ковер из рассказа моего деда. Предположим, что кашанские старейшины расстелили бы перед правителем не два ковра, а три: один разноцветный и вытканный, как было описано; второй - однотонный, красный; а третий - сделанный из сотен тысяч малюсеньких узелков, раскрашенных каждый в свой особенный цвет. Знаете, как выглядел бы такой ковер? Как половая тряпка. Ибо ни абсолютный универсализм, ни абсолютный индивидуализм не способны сделать мир прекрасным. Лишь мировая система, основанная на твердых принципах и представлениях, расположенных между этими двумя полюсами, может называться поистине прекрасной.

Да будь же индивидуалистом, ради Бога! Никогда не отрекайся от своей самостоятельной личности, даже когда этого от тебя требуют: в армии, в школе, на работе, в институте, в партии. Не вздумай соблазниться этим и уступить - отказывайся! Протестуй!! Бунтуй!!! И послушай меня: именно из-за того, что мы - бескомпромиссные, упертые индивидуалисты, мы не боимся быть поглощенными или растворенными в толпе, и поэтому можем с легким сердцем позволить себе принять деятельное и творческое участие в этом удивительном и почти невозможном явлении, подобного которому не было и нет во всем мире. Это - еврейский народ.

Мне кажется, что здесь уместно напомнить читателю, что наши более или менее грубые обобщения относительно взглядов иудаизма и христианства на любовь к национальным, культурным, племенным и семейным общностям - не больше, не меньше, как обобщения. Я нисколько не сомневаюсь, что они могут быть подвергнуты резкой (и часто обоснованной) критике с самых различных направлений. Но скажу еще раз: я не верю, что человек, осведомленный в данной области, станет отрицать, что нееврейские верования и учения, от бахаизма до буддизма, от ислама до гуманизма, от христианства до коммунизма, стремятся ко всеобщей любви намного больше, нежели иудаизм в том виде, в каком он существовал, существует или будет существовать. Несомненным доказательством этого, помимо прочего, может являться тот непреложный факт, что ни один из этих “измов” или религий не стремится и не претендует на то, чтобы быть культурно-идеологическим законодательством особой этнической или национальной группы. Более того: такое стремление или такая претензия для каждого из этих учений является мерзостью, противоречащей их основным принципам и подрывающей их устои.

Иудаизм, наоборот, претендует именно на это, и евреи традиционно видели в Торе свое собственное наследие и руководство (хотя существует незначительное число высказываний, на первый взгляд, “космополитического” толка, относящихся к “концу света”, которые можно найти в книгах библейских пророков, и которые могут показаться противоречащими этому подходу; но даже и в этих случаях, каждодневная благодарность “Отделившему”, “Избравшему нас” остается последовательным и центральным мотивом традиции). Мы, евреи, не только верные последователи определенных духовных принципов, но и члены одной большой семьи, народа, племени. Мы никогда не называли себя “верой Израиля” или “религией Израиля” (слово “дат” (религия) - кстати, заимствованное из древнеперсидского - звучит впервые по отношению к нам именно из уст антисемита, Амана); напротив, мы говорим о себе “народ Израиля”, “община Израиля”, “дом Израиля”, “сыны Израиля” - издревле и до наших дней. Понятно, какое свойство подчеркивается при этом.

Однако, я обещал использовать эти религии и учения - в том виде, как я их себе представляю - только для примера или иллюстрации. Если бы в моей квартире собрались самые ученые раввины Израиля и доказали бы мне с книгами в руках, что тот подход и то отношение ко всеобщей любви и единству, который я приписывал иудаизму, совершенно ему противоречит, и, наоборот виднейшие христианские авторитеты доказали бы мне, что именно христианство придерживается такого подхода (см. по этому поводу Евангелие от Иоанна 19:25, и Послание ап. Павла к Ефесянам 5:28) - я бы ни на йоту не изменил своих убеждений. Я верю в “разделяющую любовь” и в социально-культурное разнообразие, безо всякой связи с вопросом, какая религия лучше отражает эту парадигму.