МАХАНАИМ – еврейский культурно-религиозный центр
К оглавлению
проф. Йосеф Бен-Шломо
"Поэзия жизни"Глава 2. Общие описания и основные черты Учения рава Кука.
[2.1 р.Кук является мистиком, но он не использует обычный язык каббалы ("десять сфирот" и т.п.), поэтому его затруднительно отнести просто к "каббалистам"]
[2.2 Пример: позитивное религиозное восприятие концепций эволюции как источника "космической моральной ответственности"]
[2.3 В отличие от Хасидизма, р.Кук видит Мессианское Избавление прежде всего в конкретной исторической, а не индивидуально-мистической перспективе]
[2.4 Проблемы восприятия учения рава Кука: поэтический стиль, отсутствие систематического изложения, необходимость восприятия учения только в его "целостности"]
[2.5 Понятийное, формализованное и символьное описание реальности не может быть адекватным; оно лишь ступенька к "пониманию-озарению", и это несоответствие есть источник мук творчества]
[2.6 Невозможно выразить "озарение" формализованным языком; а поскольку р.Кук хочет довести свои идеи до современников, то он выбирает не сложно-символическую терминологию каббалы, а художественно-мистический поэтический язык, дающий возможность "пережить и через это понять"]
[2.7 Необходимость свободы и спонтанности в творчестве, т.к. жизнь свободна и спонтанна; а свободе и самобытности – как основа самореализации человека]
[2.8 Стихи р. Кука; Тора как "Песнь"]
[2.9 "Поэзия жизни" требует для своего описания многозначных, динамических понятий, проза же вторична, она лишь обсуждает то, что уже открылось через "Песнь"]
[2.10 р. Кука нельзя отнести к экзистенциалистам; подчеркивая ограниченность рационализма, он хочет его не отменить, а дополнить – экзистенциальным, эмоциональным, интуитивным и т.д.][2.1 р.Кук является мистиком, но он не использует обычный язык каббалы ("десять сфирот" и т.п.), поэтому его затруднительно отнести просто к "каббалистам"]
Мы уже говорили о том, что концепция рава Кука носит современный, модернистский характер. Однако при этом очень многое в его учении основано на еврейской мистической традиции. В связи с этим возникает вопрос: не следует ли рассматривать труды рава Кука как просто один из этапов в развитии Каббалы? По этому поводу один из крупнейших исследователей Каббалы Гершом Шолем писал: "Рав Кук – это классический пример великого еврейского мистика. Таким он предстает перед нами в трех томах его сборника "Сияние святости"... Однако тот, кто читает книгу рава Кука, понимает, что ее автор не каббалист в обычном классическом понимании этого слова. Это великий мыслитель, которому удалось выразить свой религиозный опыт (включающий полученное по наследию от предыдущих поколений) на обычном языке. При этом он изменил этот язык как в общем, так и в деталях, но все же он смог соотнести со своим подходом древнюю традицию во всей ее полноте и свежести".
Иными словами, рав Кук использовал классические каббалистические и хасидские идеи и символы, но при этом он уже не являлся "каббалистом" в обычном традиционном смысле. Рав Кук использует и объясняет идеи Каббалы, однако не с помощью ее традиционного знаково-мифологического понятийного аппарата, но наполняя символы Каббалы новым, современным содержанием. Один из примеров этому мы попробуем привести ниже.
[2.2 Пример: позитивное религиозное восприятие концепций эволюции как источника "космической моральной ответственности"]
В соответствии с одной из наиболее важных и известных идей Каббалы, человек способен влиять на процессы, протекающие на глобальном, космическом уровне мироздания. Рав Кук дает свою, связанную с современными проблемами, формулировку этой идеи, рассматривая ее в связи с теорией эволюции. Он говорит о "космической моральной ответственности" человека за все его поступки и помыслы и об ответственности человека за судьбу бытия в целом. Ответственность эта, по мнению рава Кука, возлагается на человека, поскольку он является последним достижением, своего рода итогом тех космических усилий, которые стоят за процессом эволюции. Цель этого процесса – поднять жизнь на уровень одухотворенного существа, каким является человек, поскольку лишь человек, по собственной свободной воле, может содействовать воле Божественной в реализации тех идеалов, ради которых было осуществлено Творение. Иными словами: "Все живущее стремится к тому идеальному содержанию, для которого мир был сотворен, для которого он существует и к которому он старается приблизиться, развивая свою жизнь и осуществляя свое бытие". Таким образом, задача человека – продолжать и поддерживать эволюционный путь развития Вселенной, поднять ее этический и духовный уровень и даже возвысить ее материальное естество. С момента появления человека на Земном шаре дальнейшее развитие процесса эволюции, как считал рав Кук, стало зависеть также от человеческой воли: как воли общества так и воли индивида. В этой связи рав Кук говорил: "Совершенно ясно, что с возвышением воли человека возвышается все Творение". Он отмечал также, что космическая ответственность, возложенная на человека, "непосредственна, проста и естественна". Научные, духовные и нравственные достижения человечества могут поднять мир на более высокие ступени развития и стать своего рода мостом к новым этапам эволюции, которые пока еще не доступны нашему разуму.
Итак, перед нами пример того, как рав Кук использует традиционную идею, сохраняя ее религиозный и мистический смысл, но не прибегая к обычной каббалистической символике (десять сфирот и т.п.), и при этом связывает эту идею с современными учениями.[2.3 В отличие от Хасидизма, р.Кук видит Мессианское Избавление прежде всего в конкретной исторической, а не индивидуально-мистической перспективе]
Мы еще обратимся к вопросу о том, какие изменения претерпели идеи хасидизма в учении Рава, однако полезно будет уже на этом этапе отметить одно важное отличие философского мировоззрения рава Кука от хасидского подхода. Речь идет об отношении к истории и об отношении к историческому восприятию понятия Мессианского Избавления. Известно, что внимание хасидизма было сосредоточено на внутреннем душевном мире человека, и в этом одно из новшеств этого движения. Хасидские мыслители занимались вопросами внутреннего Избавления человека, а не историческим Избавлением. Гершом Шолем назвал это явление "нейтрализацией мессианской идеи". Это означает, что хасидизм, конечно, не отменял надежду еврейского народа на Избавление; деятели этого движения продолжали говорить о нем как о чем-то естественном и очевидном – однако при этом их наиболее глубокие мысли и чувства были сосредоточены на другом. Своей главной задачей они считали указать "путь Избавления" для индивида. Учение рава Кука, с этой точки зрения, принципиально отличается от хасидского учения. Рав говорил прежде всего об историческом положении еврейского народа, и все его учение отражало попытку понять современность как часть непрерывного реально-исторического процесса, который должен будет принести Мессианское Избавление народу Израиля и всему миру.
[2.4 Проблемы восприятия учения рава Кука: поэтический стиль, отсутствие систематического изложения, необходимость восприятия учения только в его "целостности"]
В нашей попытке понять учение рава Кука, мы сталкиваемся с рядом трудностей, некоторые из которых возникали сразу, как только Рав начал формулировать свои идеи и записывать мысли, составляющие его философскую систему. Как мы уже отмечали, его стиль – это высокохудожественная проза, его язык глубоко поэтичен, и в его трудах нет систематического изложения его философии. Сам рав Кук заметил по этому поводу: "Я пишу вслед озарениям".
Первая трудность, таким образом, связана со стилем изложения. В дальнейшем мы постараемся показать, что эти стилевые особенности не поверхностны, и что причина их кроется весьма глубоко.
Вторая трудность характерна для любого учения такого типа, как учение рава Кука, которое является "учением целостным" (то, что сегодня часто называют "холистическим"). Согласно подходу учения такого типа, истина познается только в рамках общей, всеобъемлющей системы (таковыми же были, например, конценции Спинозы и Гегеля). С этой точки зрения каждое подобное учение заключает в себе своего рода логический круг: человек, которому еще не понятен конец, не может понять и начало; если неизвестны все части системы, то невозможно познать ни одну из отдельных ее частей. Рав Кук говорил по этому поводу: "истина не открывается человеку фрагментами, она является перед ним одновременно во всей своей полноте. И все труды по изучению фрагментов – это ничто иное, как подготовка человека к этой явленности ему истины." Однако мы все же будем вынуждены представить систему, по "фрагментам", надеясь, что в конце концов они сложатся целое, и учение будет понятно во всей полноте.
[2.5 Понятийное, формализованное и символьное описание реальности не может быть адекватным; оно лишь ступенька к "пониманию-озарению", и это несоответствие есть источник мук творчества]
Мы уже отмечали, что сам рав Кук затруднялся в логическом изложении своих идей и в частных формулировках. Эта трудность связана не с тем, что Раву не доставало писательских способностей (мы знаем, что он обладал незаурядным литературным даром). Причина кроется в его теории познания, к которой мы сейчас и обратимся. Отвечая на резкие обличения в адрес своей книги "Сияние" ("Орот"), рав Кук писал: "Передо мной стоит тяжелая задача – объяснить глубокие мысли понятным языком. Задача эта особенно сложна еще и потому, что и после объяснений идеи эти в своей основе остаются выше [логического] познания и приближаются скорее к виду поэзии".
В этом предложении кроется ключ к пониманию того, почему рав Кук затруднялся изложить на письме свою философскую систему, а также того, почему нам столь сложно понять его сочинения. Дело в том, что здесь существует значительная дистанция и даже противоречие между предметом изучения (мирозданием) и самой системой логического изложения, которая призвана дать теоретическое, формализованно-понятийное описание реальности конкретной жизни. Такое описание во всех случаях будет носить характер неадекватного перевода, поскольку "по отношению к изначальной подлинной реальности любое учение и его изложение может являть собой лишь копирование, лишь приблизительный пересказ". Это означает, что любая теоретическая формулировка по сути своей является формально абстрактным представлением живой истины и, следовательно, не может отразить ее первозданную реальность."
Похожие мысли были высказаны Бергсоном в его "Введении в метафизику". Бергсон, говоря об аналитическом познании, выраженном понятиями, писал следующее: "Задачей всякого анализа является выражение некоторой вещи через то, чем она не является. Таким образом, всякий анализ есть перевод... [и т.д.]. [Для точности взять цитату из имеющегося русского перевода: А. Бергсон, "Введение в метафизику", ивритское издание: Т-А, 1947, стр. 75-76]
Такому абстрактному знанию рав Кук противопоставляет "озарение, которое выше мыслительных символов". Именно это озарение делает возможным раскрытие действительности перед человеком (Бергсон, говоря о том же самом явлении, называет его "интуицией"). Это озарение в силу своей природы "отталкивает мыслительные символы"; и хотя, конечно, оттолкнуть четкие формализованные понятия и "символы" нельзя, т.к без них никакое выражение вообще невозможно – однако при любой настоящей попытке словесно выразить действительность "символы должны содействовать высшему озарению. [Иными словами, понятийно-символьное изложение не становится адекватным описанием действительности; но оно является лишь "ступенькой", которая может помочь душе понять действительность путем "высшего озарения".] Понятно, что обойтись вообще без форм нельзя, но при этом исходный и неизбежный конфликт между стремлением воспринимать жизнь во всей ее полноте и необходимость выразить это словесными формами, которые ограничивают живое восприятие действительности – этот конфликт становится источником тех мук, с которыми сопряжено творчество. Лишь в муках может родиться произведение, объединяющее в себе две противоположности – духовное озарение, не знающее границ, и формальные символы, стремящиеся ограничить это озарение и заключить его в четкие формулировки.
[2.6 Невозможно выразить "озарение" формализованным языком; а поскольку р.Кук хочет довести свои идеи до современников, то он выбирает не сложно-символическую терминологию каббалы, а художественно-мистический поэтический язык, дающий возможность "пережить и через это понять"]
Именно с этой проблемой "формализации озарения" мы сталкиваемся в творчестве рава Кука. Для того, чтобы выразить живую реальность средствами языка, ему необходимо было найти формы, которые максимально соответствовали бы этой реальности. Формы эти не могут быть четкими и ясными: "Существуют такие великие вещи которые мы можем ясно выразить, лишь исказив их форму, сделав их настолько малыми, насколько мала и слаба наша речь в сравнении с полетом мысли. Однако если мы будем стремиться постичь суть вещей, их душу, понять их во всем их величии, во всей высоте, то не сможем добиться полной ясности". Перед нами проблема, которая не раз возникала перед философами, – трудность формулирования метафизических истин. Еще Платон считал, что высшая метафизическая истина может быть выражена лишь эзотерически, то есть с помощью тайного языка, а не посредством ясных и однозначных понятий. Классический пример такой "тайнописи" в еврейской философии – это "Путеводитель блуждающих" Рамбама (Маймонида); каббалистические книги также несомненно написаны эзотерическим, символическим языком. Однако, Рамбам выбрал такую форму, поскольку хотел сделать свое учение недоступным для большинства, а понятным лишь избранным, в то время как рав Кук отнюдь не стремится скрыть содержание своего учения. Неясный стиль изложения в этом случае не отражает намерений автора затруднить понимание текста. Более того, по мнению рава Кука, именно в наше время учение, которое в прошлом считалось тайным, должно стать открытым и доступным для всего народа. Таким образом, перед равом Куком стояла еще более трудная задача: раньше существовало определенное соответствие между тайным характером учения и желанием скрыть его от масс; у Рава же возникло противоречие между, с одной стороны, содержанием, которое сложно сформулировать, пользуясь ясными и четкими понятиями, – а, с другой стороны, душевной потребностью и историческим долгом выразить это содержание и довести его до современников.
Рав Кук пытался разрешить это противоречие, не прибегая при этом к знаково-символической терминологии, как это делалось в Каббале. Он использовал художественный, поэтичный, живой язык, соответствующий самой природе бытия и призванный постепенно подготовить читателя к пониманию, которое является плодом не только теоретического абстрактного познания, но и личного непосредственного восприятия, подобного тому, которое испытал сам автор. Эта связь между произведением и жизнью возникает в результате освобождения духа художника (и читателя!) от оков жестких абстрактных понятий. Душа художника должна быть "душой, полностью свободной от ограничения логики, которые ограничивают идею и убивают поэзию". Процесс творчества является выражением глубинной сути души. Для того, чтобы эта суть выразилась в произведении, необходима полная свобода, поскольку творчество должно проистекать из внутреннего источника духовной жизни. В связи с этим Рав говорил: "Свободное творчество не подвержено никаким внешним ограничениям. Оно возникает и развивается согласно внутреннему движению духа. Чем сильнее вера души в свои силы, тем ближе она к вершинам истины".
[2.7 Необходимость свободы и спонтанности в творчестве, т.к. жизнь свободна и спонтанна; а свободе и самобытности – как основа самореализации человека]
Вышеуказанная необходимость свободы и спонтанности связывает творчество с жизнью, которая также носит спонтанный характер. Конечно, каждому художнику необходимо учиться, усваивать ценности, понятия и идеи, приходящие извне. Однако само творческое начало полностью происходит из того, что рав Кук называет "внутренней искрой души". Эта искра может быть усилена учением, но "если не дать внутренней искре светить своим светом, то все, что придет снаружи, не принесет никакой пользы". Это в особенности касается души художника, однако спонтанность эстетического и мыслительного творчества раскрывает истинную сущность человеческого духа в целом – свободу. Поэтому каждый человек может и должен создавать свою самобытность, свое частное "Я" как свободное выражение его особой и неповторимой личности, а не ограничиваться пассивным восприятием внешних влияний.
В словах Рава о процессе творчества содержится также идея о противоречии между "формализованным изучением предмета" и "спонтанностью души". И далее в более явной форме высказывается критика по отношению к формализованному учению (даже если речь идет об изучении Торы), которое отличается "поверхностным постоянством" и принимает рутинный характер. Такое учение может стать "домом рабства для духа" и убить творческую мысль в зародыше. Каждый художник должен "вызволить" себя из этого рабства, связанного с формализованным абстрактным изучением предмета: "Тот, у кого есть душа творца, должен творить идеи и мысли. Он не может ограничиться лишь поверхностным учением, поскольку пламя души поднимается само по себе, и его продвижение невозможно остановить".
Эта необходимость в свободе и в душевном просторе существует как для художественного творчества, так и для философской мысли; и рав Кук сам говорил о себе, что обладает "поэтической душой".
[2.8 Стихи р. Кука; Тора как "Песнь"]
Рав Кук писал и стихи (они были много позже опубликованы его учениками в сборнике "Орот hа-Рэайя" – "Сияния от р. Кука"). Приведем здесь фрагмент его стихотворения, выражающего стремление к духовной свободе и чувство боли, стесненности и ограниченности, возникающее при любой попытке выразить средствами языка то, что он постиг.
Просторы, просторы...
Просторов Господа страстно жаждет душа моя
Не заключите меня в какой-нибудь клетке -
Ни тело мое, ни душу мою.
Плывет душа моя в просторах небесных,
Не вместят ее ни стены мыслей чувства,
Ни стены действия.
Этика, логика, вежливость –
Поверх всего этого плывет она и летит.
Над всем, чему можно дать имя,
Над всякими видами наслаждений,
Над всеми очарованиями и красотами,
Поверх всего, что возвышенно и благородно.
О Господь, помоги мне в беде моей.
Найди для меня пути языка,
Скажи мне слова и дай движение уст
Чтобы сказал я в хоре о действительных истинах твоих, Боже.Поэтическая душа понимает глубже также и предметы теоретического мышления, и поэтому «многие философские вопросы не могут быть до конца поняты, если чувство не будет должным образом подготовлено. Поэтому Тора называется также "Песнь"» [Эти слова р. Кука являются аллюзией на стих Второзакония 31:22, котором Тора ассоциируется с "Песней Моисея".] Истинное понимание – это состояние личностного и чувственного отожествления с предметом, которым человек занимается, даже если предмет этот относится к области теории, мысли, философии. Постижение истины подобно поэтическому видению действительности, поэтому Песнь – это путь "более острого, более глубокого постижения сущности понятий. Это то, что не может быть постигнуто силами прозаического языка".
[2.9 "Поэзия жизни" требует для своего описания многозначных, динамических понятий, проза же вторична, она лишь обсуждает то, что уже открылось через "Песнь"]
Сила восприятия, скрытая в поэзии, объясняется тем, что поэзия соответствует внутренней сути действительности, поскольку действительность, по раву Куку, "не прозаична"; она, если можно так выразиться, носит поэтический характер. "Горе тому, кто пытается лишить Песнь Жизни ее поэтического великолепия. Вместе с ним он теряет всю сущность жизни, всю ее правду", – писал Рав. Бытие не является статичной данностью, состоящей из застывших объектов, воспринимаемых посредством постоянных терминов. Это движение текущей и постоянно обновляющейся жизни, которое может быть достоверно познано лишь с помощью динамических [т.е. развивающихся в процессе собственно их употребления], а не однозначно "устоявшихся" понятий. Таким образом, учение, которое призвано дать истинное описание действительности, должно быть сформулировано с использованием динамических многозначных понятий, отражающих диалектическую природу мира.
В онтологическом (сущностном) смысле рав Кук говорил, что проза вторична по отношению к поэзии: "проза ценна лишь потому, что она опирается на Песнь Жизни". Первичное, фундаментальное понимание действительности дается человеку через Песнь, функция же прозы – толкование и обсуждение того, что уже открылось. С этим связана ограниченность рационалистической философии, которая не может постичь жизнь во всем ее многообразии. Даже сама душа в ее конкретном проявлении не может быть воспринята лишь путем философского исследования и рационального анализа, поскольку эти методы позволяют отметить лишь внешние признаки жизни. Даже когда они занимаются вопросами сущности жизни, как это происходит, например, в области естественных наук, они "видят только тени жизни, а не ее сокровенный смысл; они могут только проложить дорогу, ведущую к ощущению духовной реальности".
[2.10 р. Кука нельзя отнести к экзистенциалистам; подчеркивая ограниченность рационализма, он хочет его не отменить, а дополнить – экзистенциальным, эмоциональным, интуитивным и т.д.]
Точка зрения рава Кука, согласно которой "формализованное мышление слишком узко для того, чтобы позволить человеку проникнуть в глубину реальности", соответствует центральному направлению современной философии – от Феербаха и Кьеркегора до Бергсона. Это то направление, которое критикует рационализм и требует с него "сатисфакции" за пренебрежение по отношению к реальной и сложной действительности. Оно подчеркивает экзистенциальный аспект жизни, т.е придает фундаментальное, базовое значение конкретному внутренне-противоречивому существованию реального индивида. Однако рава Кука никак не следует относить к философам-экзистенциалистам (этим он отличается от такого хасидского мыслителя, как рабби Нахман из Браслава), поскольку, как будет показано далее, критика, выдвигаемая им против рационализма, основана на метафизических положениях [т.е. философия р.Кука не отталкивается в своей основе лишь от конкретного бытия индивидуума, как это делает экзистенциализм, а дает общее "метафизическое" описание устройства мироздания – и поэтому р.Кук не может быть отнесен к экзистенциализму как к направлению].
Судя по всему, рав Кук не был знаком с собственно сочинениями Феербаха и Кьеркегора, – при том, что, как очевидно, философские настроения эпохи были известны ему по общей литературе. Возможно при этом, что он читал труды Бергсона (Бергсон утверждает, что научное и рациональное познание не способно постигнуть реальный поток жизни и меня самого, которые нельзя сравнить ни с чем другим; а поэтому, по словам Бергсона, "его невозможно описать с помощью рациональных понятий, то есть с помощью общих абстракций").
Из процитированного выше мог бы быть сделан вывод, что учение рава Кука является своего рода антирациональным или эмоциональным учением. Но, конечно, это не так. Истинное противоречие, по раву Куку, существует не между рациональным и иррациональным вообще (или, пользуясь его терминами, между "разумом и чувством"), а между абстрактным ограниченным догматическим формализмом и свободным разумом, который открыт для всего, что находится также и за пределами рационалистического мышления. В той же мере можно безрассудную чувственность, иррационализм, который полностью отвергает разум, противопоставить чувству, которое обогащает душу и дает ей жизненные силы, а, следовательно, поддерживает и деятельность разума.
Таким образом, призыв выйти за рамки разума, ограниченного своей понятийной системой, не отменяет истинной сущности разума. Согласно раву Куку, разум сам по себе – это "проявление Божественного духа". Но дело здесь в том, что и сам разум движим эмоциональными мотивами: "Даже наша склонность любить разум берет свое начало в чувстве. Если бы не это чувство, то люди разума не могли бы достичь своего величия". В этом смысле иррациональное является необходимым базовым элементом в собственно самом рациональном познании, если только последнее не является лишь аналитическим углублением, в частности, рутинным занятием без вдохновения. В рациональном мышлении есть внутреннее иррациональное влечение, которое придает размах делу науки и направляет мысль за пределы самой себя, направляет к тем горизонтам, намек на которые кроется в том, что рав Кук называет "высокие мысли, сияние которых устремлено вдаль". Это нерациональное стремление, спрятанное за внешне рациональной деятельностью, проявилось в широко известных примерах из истории науки. Рав Кук, таким образом, весьма подчеркивал роль интуиции в развитии разума и науки. Мы будем подробнее говорить об этом далее.