Лекции по Псалмам | З. Дашевский |
---|
Лекция 3. Псалом 1
1. /1:1-2/ Попытки сопоставить написанное в Псалмах с биографией Давида. В ответе на вопрос о времени написания Псалмов, Псалмы трактуются, как "сводки с поля боя". Сопоставление трех вещей, от которых должен удаляться прославляемый человек, с тремя сферами человеческой активности, которые соответствуют представлению о "трех мирах". Самое основное, что желание человека должно быть направлено к Торе Всевышнего. Комментарий Сфат Эмета относительно "выбора дороги". Объяснение выражения: "И ноги привели меня прямо в Дом Всевышнего". Поиски понимания "чего от меня хочет Всевышний?" Трактовка слов: "идущий среди стоящих".
2. Ответы на вопросы: разрешима ли задача "дойти до Всевышнего"; является ли занятие Торой страданием и за что человек получает награду; о требовании нетривиальности; получает ли человек награду в этом мире или в Грядущем; как определяется истина при разных мнениях.
3. /1:3/ Различные обсуждения стиха: "Будет, как дерево, пересаженное к потокам вод". Комментарии Моше Альшеха. Объяснение, что такое "плоды в срок". Ответ на вопрос: насколько можно обсуждать Псалмы, считая их не только поэзией
Итог двух первых стихов. Направление желания человека к Торе Всевышнего и поискам понимания того, что Он от нас хочет.
Вопросов, которые возникают в связи с книгой "Псалмов" вообще, и в связи с первым псалмом в частности, очень много. Один из мучительных вопросов, на который трудно найти ответ, состоит в том, до какой степени вообще в поэзии, и в псалмах в частности, оправдано искать прямого однолинейного смысла. Не стоит пытаться отвечать на этот вопрос, когда мы находимся только в самом начале изучения этой книги. По основному мнению мудрецов и исследователей Давид является не единственным автором Псалмов; мудрецы Талмуда и последующих нескольких эпох пишут, что Давид составил Псалмы посредством десяти авторов. Что значит "посредством" - это вопрос сложный и не стоит в него сейчас углубляться, но в любом случае основным автором Псалмов согласно традиции все-таки является Давид. Мы нередко будем пытаться сопоставлять то, что написано в Псалмах, с тем, что мы знаем из биографических эпизодов Давида, тут нередко прослеживается достаточно тесная связь. Писал ли Давид, прежде всего о себе, писал ли он о проблемах народа, о своем поколении, о грядущих поколениях - все это вопросы, однозначного ответа на которые нет ни у кого, имеется масса разных мнений. Не ясно даже, насколько для Давида поэзия и политика были двумя разными занятиями? Давид - личность чрезвычайно богатая и сложная. Безусловно, что тот псалом, с которого начинается книга Теиллим, который мы пытаемся сейчас разбирать, не носит никаких фактологических деталей; он является программным. Сам ли Давид или более поздний составитель расположил псалмы в таком порядке, и начал с этого псалма? Хорошо было бы понять, почему именно этот короткий псалом открывает всю книгу Псалмов? В мидраше есть кое-какие упоминания о том, что вообще слово "ашрей" является высокой похвалой, и те темы, которые были особенно дороги Давиду, он начинает со слова "ашрей" и, как правило, заканчивает этим словом. Есть, конечно, и более высокие похвалы, например, слово "hаллилуйя", которым книга Псалмов заканчивается.
Ответ на вопрос:
В какие годы жизни Давид писал Псалмы? - На этот вопрос вряд ли можно получить фактологический ответ. Мидраш рассказывает, что вавилонский царь Навуходонецар заставлял всех поклоняться своей статуи, и трое друзей Даниэля отказались поклониться и были по приказу Невуходонецара брошены в горящую печь. Когда же они вышли оттуда живыми, то это произвело большое впечатление на Навуходонецара, он сказал: "Расступитесь, я сейчас буду петь такие хвалы Всевышнему, которые посрамят Псалмы Давида". Этот мидраш кончается очень необычным образом: спустился ангел и ударил его по зубам. Поскольку в мидраше ничего больше не говорится, то хорошо бы понять, что это за протекционизм? Если есть поэзия, которая способна затмить Псалмы Давида, то почему ему надо давать по зубам? Комментаторы объясняют это таким образом, что Псалмы Давида - это не просто изящная словесность, а это, как "сводки с поля боя". То есть, традиция рассматривает Псалмы Давида не как художественные упражнения на досуге, а как сводки в пылу тех событий, которые происходят в его личной жизни, и в жизни народа. Мы знаем из книги "Шмуэль" прежде всего, что Давид, как человек, обращающийся к Богу, и Давид, как воин, и Давид, как практический политик, совершенно не разделяется на эти отдельные стороны его личности, и в этом неповторимость его образа. Вряд ли стоит пытаться отвечать на исторические вопросы, на которые ответа нет, и скорее не будет никогда. Даже, когда придет пророк Элияhу, он вряд ли будет удовлетворять наше любопытство и объяснять, что это Давид написал во время "Болдинской осени", или что-нибудь в этом роде. Самое большее, что мы можем понять, - это то, как в Псалмах в поэтическом виде в том или ином месте переработано то, что происходило с Давидом, и известно нам из других книг Танаха.
Первые два стиха этого псалма прославляют человека, который удалялся от трех нехороших вещей: не ходил по совету злодеев, на дороге грешных не стоял, и в том месте, где сидят насмешники, или занимаются пустым смехом, не сидел. Эти три вещи мы совершенно не обязаны понимать, как последовательные действия одного и того же человека в одной и той же ситуации, потому что иначе мудрецы ставят такую трудность, что если этот
человек не ходил по совету злодеев, то как он мог оказаться стоящим там и тем более сидеть там? Ясно, что речь идет о трех мыслимых ситуациях, которые некоторые комментаторы связывают с тремя основными сферами человеческой активности. "Совет злодеев" - речь идет о мысли; "дорога грешников" скорее всего, соответствует практическому действию; и "посиделки насмешников" соответствуют речи. Таким образом, действие, речь и мысль - это три уровня, в которых функционирует человек, и это соответствует представлению о трех мирах: "мир делания", который соответствует нашим действиям; "мир созидания" - "йецера", который соответствует речи, и "мир творения", который соответствует мыслям. Четвертый мир, который отличает Каббала, не имеет такого конкретного соответствия в функционировании человека, поскольку там нет такой наблюдаемой для нас структуры.
После того, как перечислены три отрицательные возможности, от которых этот прославляемый человек отталкивался, и не входил в них, говорится, что этого мало, а что все желание человека направлено к Торе Всевышнего, и над его Торой он размышляет день и ночь. Это два таких объемистых и существенных условия, при которых человек достоин прославления, то есть, не делать ни одну из этих трех отрицательных вещей, но этого мало и надо еще, чтобы было выполнено это положительное условие. Классическое обсуждение мудрецов, которое можно вкратце напомнить, говорит, что вначале желание человека направлено к Торе Всевышнего, и день и ночь он размышляет над его Торой. Чьей "его Торой?" Понятно, что грамматика иврита не позволяет отличить "чья его", в отличие от русской грамматики, где может быть сказано "его" и будет понятно, что это Творец, или "твоей", и будет понятно, что это сказано о человеке, который этой Торой занимается. Здесь же совпадение форм дает основание для очень важного утверждения мудрецов, что это Тора Всевышнего, но после того, как он размышлял над ней день и ночь, она становится его собственной Торой. Сфат Эмет, который опирается на более ранние утверждения мудрецов, по этому поводу говорит так. Сфат Эмет - это один из первых цадиков гурского хасидизма, у него есть замечательные подробные комментарии ко всем разделам Пятикнижия и кроме того, есть комментарии, примерно, к половине разделов Талмуда. Так вот, он говорит так, что человек, наделенный разумом, должен напрягать свой ум для того, чтобы найти прямую и справедливую дорогу. Этим мудрецы были
заняты постоянно и пророки занимались тем, что поучали народ, от какой дороги надо отталкиваться и какую дорогу искать. В Мишне Авот очень важный вопрос задает раббан Йоханан бен Захай своим ученикам: пойдите и найдите, какая дорога хороша и какую надо выбрать. Вообще это важнейшая задача человека постоянно напряженно искать, каков тот путь, который следует считать прямым, и который надо избрать для практического осуществления в своей жизни. Человеческий разум не в состоянии найти этот путь, и в конечном счете необходимо подчинить весь свой разум Торе и заповедям Всевышнего. В этом состоит очень тонкий и решающий момент, что человек должен, насколько у него хватает возможностей, этот путь искать и находить разумные соображения, что отвергнуть, а к чему стремиться. В конечном счете, человек должен признать, что найти этот путь одними только человеческими способностями - это задача неразрешимая, она исключена, и если он оказался в состоянии реализовать такую программу, то тогда, благодаря подчинению своего разума Божественному постановлению, все его поиски направятся на поиски прямого пути. Это - замечательный язык Сфат Эмета. Что значит: "все его помыслы", ведь и так уже он изо всех сил искал? В одном месте Давид говорит: "И ноги привели меня прямо в Дом Всевышнего". Мудрецы задают вопрос: что значит, что "ноги привели"? - Это значит, что человек так усиленно работал, стремясь приблизиться ко Всевышнему, что отдельные его органы уже, как бы независимо от его волевого решения, ведут его по правильному пути. То есть, на современном языке можно было бы сказать так, что если у человека желание, и это по-настоящему его внутреннее желание, направлено на то, чтобы постичь Волю Всевышнего, то не только его сознание, но и его подсознание начинают работать в эту сторону. И это все решает. Подсознанием управлять сознательно невозможно по определению. Однако, в результате работы "изо всех сил" на том уровне, который поддается моему управлению, это передается на подсознательный уровень, и тогда все переходит в совершенно другую категорию. Про это и говорят мудрецы в поразительном мидраше, который мы упоминали уже не раз, к началу раздела "Бехукотай" книги Ваикра. Говорится: "Если по Моим уставам будете ходить". Мидраш на первый взгляд совершенно неожиданно говорит, что это означает: "Если будете трудиться над Моей Торой изо всех сил". Как можно увидеть здесь в простых словах, что хождение по уставам Всевышнего обозначает "трудиться над Торой изо всех сил", то есть, изнурительно? Мидраш приводит такое объяснение. Он говорит, что если вы думаете, что ходить по уставам Всевышнего означает исполнять Его заповеди, то это необоснованное понимание, поскольку исполнение заповедей рядом указано в том же месте книги Ваикра. Поэтому здесь речь идет не об исполнении заповедей, а о том, чтобы попытаться понять, в чем же состоит Божественная Воля, чего Он от меня хочет? Поэтому правильнее прочитать это не "по Моим уставам ходить", а "по Мои Уставы ходить". То есть, вы будете изо всех сил искать точного понимания, чего от меня хочет Всевышний. Тем самым понимается, что такое "идти". Человек по определению "идущий". Как говорится в важном месте из пророка Захария: "Вас (людей) я поставил идущими среди стоящих". То есть, все, кроме человека, статичны в каком-то важном смысле: и ангелы и животные. Они сразу сделаны такими, какими они задуманы, у них нет качественного развития. И только человек способен меняться по-настоящему качественно, и поэтому человек - это создание по определению идущее. И идти надо с умом и с сознанием, что для нас совершенно неприемлем блестящий раннехристианский принцип "верую, потому что абсурдно". Я не должен верить только потому, что это обладает таким нетривиальным качеством, как абсурдность; я должен, насколько у меня хватает сил, двигаться с умом, с сознанием, но конечной целью является подчинение разума уставам Всевышнего.
Ответ на вопрос:
Как можно надеяться найти этот идеальный путь, если Сам Всевышний говорит: "Мои пути - не ваши пути"? То, что Его пути - это не наши пути, в каком-то смысле очевидная истина, потому что у Всевышнего путь сверху вниз, Он посылает нам жизненные силы и подсказки; а наш путь - снизу вверх, и мы должны из своего "недоделанного состояния" стремиться приблизиться к Нему. Разрешима ли эта задача дойти до Всевышнего? - Абсолютно безо всяких сомнений она неразрешима. Это совершенно очевидно, и поэтому ситуация такова. Не случайно во втором стихе Давид два раза употребляет слово Тора. Первый раз он говорит "Тора Всевышнего", и до нее дойти невозможно в принципе, но можно к этому стремиться.
Второй раз он говорит: "его Тора", то есть это то, что я сам "ухватил" из этого, и что я должен принять для практического исполнения. В такой двухуровневой схеме человек только и может действовать. Схема по определению не может быть статичной. Сегодня, если я попытаюсь жить по той Торе, которую я понял вчера, то это - самообман, обман людей. Поэтому наши мудрецы говорили, что человеку запрещено стареть, потому что в старости, согласно мидрашу, человек становится похожим на обезьяну. И не потому на обезьяну, что у нее так много морщин, а потому что обезьяна подражает другим. Человек считается старым, если он начинает подражать тем действиям, которые он совершал, когда был моложе; и это запрещено, потому что человек не создан для того, чтобы превратиться в обезьяну. Поэтому никогда, ни в каком периоде жизни человеку не позволено объявить себя старым. Комментарий "Мигдаль Давид" говорит это немного в других словах. Он говорит так: "Сколько хватает сил, человек должен учить Тору на самом деле, а на что у него не хватает сил, к этому он должен стремиться. И тогда, хотя он и не достиг тайн Торы, потому что ее тайны не имеют дна, не имеют конца, но ему засчитывается, как будто бы он достиг их, потому что есть очень важный принцип "соответственно страданию награда". Если человек страдает по поводу того, что он не смог достичь каких-то глубоких тайн Торы, то за это страдание он получает награду - ему засчитывается, как будто он их достиг. А если он не страдает - не засчитывается. Однако, это страдание засчитывается при одном условии, если он занимается Торой день и ночь в меру своих возможностей. Вопрос о том, должен ли он заниматься, действительно, и весь день и всю ночь - это вопрос спорный. Может быть, он не может себе позволить заниматься больше, чем полчаса в день, но если он при этом занимается во всю меру своих возможностей, физических, материальных и т.д., то считается, что он занимается "день и ночь". Если он все это делает, то тогда все, чего он не сумел достичь, потому что его способности ограничены или потому что его внешние возможности ограничены, все остальное ему засчитывается пересчетом, потому что он сделал все, что мог. Если же он страдает, но является мечтателем, который не занимается во всю меру своих возможностей, то ему это не засчитывается, сколько бы он ни страдал. За желание без реального занятия нет награды, потому что, если бы он реально занимался, то может быть, он постиг бы больше.
Ответ на вопрос:
Считается ли занятие Торой страданием? - Дело в том, что любая творческая работа, если это настоящая творческая работа, даже если это не занятие Торой, а, например, научная работа, поисковая работа, всякая такая работа неизбежно включает в себя какие-то периоды страдания, потому что если человек к чему-то стремится всей душой, и, мягко говоря, не всегда этого достигает, то он, конечно, от этого страдает. Поэтому, хотя мы в прошлый раз говорили, что есть хорошие вещи, которые не являются наукой, например, любовь, однако, занятия наукой имеют что-то общее с любовью, потому что они без страдания немыслимы, и особенно занятия Торой. Мы встречаем такие описания, когда большой мудрец не мог понять какого-то места в Торе, и доходил до того, что он чуть ли ни буквально бился головой о стенку. Он обращался с молитвой к Творцу, чтобы Он просветил его разум и дал ему понять это место. Человек, серьезно занимающийся, рано или поздно доходит до упора, он упирается во что-то непонятное ему, потому что Тора - это Божественный разум, и он заведомо бесконечно выходит за рамки возможностей человеческого разума, и если я хочу это постичь, но не могу, то это, наверное, страдания, но это страдания любви, и это не такое плохое состояние. Комментатор Мигдаль Давид так объясняет высказывание мудрецов из мишны Авот: "Если много учил Тору, то дают тебе большую награду". Если бы он имел в виду, что дают награду за то, что ты много учил, то это высказывание тривиальное. Нельзя же думать, что человек занимается заповедным делом и не получает за это награду. Это само собой очевидно. Однако, если он много занимался, то он получает награду и за то, чего он не мог постичь. Здесь мы снова и не в последний раз сталкиваемся с тем, как последующие поколения комментаторов пытаются найти основной содержательный уровень смысла какого-то высказывания, при этом это может быть высказывание из Торы, из Пророков, от предыдущих мудрецов.
Дело в том, что есть важнейшее требование к человеческой речи вообще, а к речи Письменной или Устной Торы в особенности, и этот принцип коротко можно назвать требованием нетривиальности. Человек не имеет права сообщать нечто, в чем никто не сомневался. То есть, он не только не должен давать ложные сообщения, например, сказать, что этот деревянный стол каменный, потому что это - прямой запрет, но и поклясться, что этот деревянный стол деревянный - это такой же прямой запрет. Когда мы говорим о принципе нетривиальности, то говорим об очень простой вещи, суть которой в том, что до того, как некое утверждение сделано, я мог бы подумать иначе. Я не имею права выступать с очевидными утверждениями, потому что мне не для того даны мыслительные способности и дар членораздельной речи, чтобы я превращал их в помело и выступал с речами, которые не дают ничего нового. Надо сказать, что эта особенность является очень глубоким свойством, которое роднит традицию Торы с тем, как сегодня понимают науку. Карл Попер, чешский еврей, который большую часть жизни прожил в Англии (всего он прожил более ста лет), и который сделал существенный шаг в философии науки, задал существенный импульс, он потребовал, чтобы любое научное утверждение формулировало научный принцип, потому что те, кто думает, что наука формулирует модель, теорию, и потом ищет ей подтверждение, они глубоко заблуждаются. На самом деле наука работает совсем другим путем: она формулирует некоторую теорию и ищет ее опровержения. Ни одно утверждение, и ни одна гипотеза, и ни одно высказывание не могут считаться научными, если их в принципе невозможно опровергнуть наукой. Если есть возможность опытного опровержения, то это приемлемо в качестве научного утверждения, а если это в принципе не допускает опровержения, то это может быть очень красивым высказыванием, которое не имеет отношения к науке по определению. Нечто подобное глубоко свойственно всей нашей традиции. Очень часто встречается, что если бы автор некоего высказывания (не существенно это сама Тора или кто-то из мудрецов) имел в виду некоторую самоочевидную вещь, то тогда, какое право он имел такое сказать? Талмуд полон подобного рода возражениями. Вот, ты говоришь, что А есть В, но это же тривиально, и тогда нужно доказывать, что есть такая ситуация, когда это не самоочевидно, и это утверждение не является трюизмом. Так и здесь он говорит, что если бы автор хотел сказать, что человеку, который занимался Торой, полагается награда, то он бы нам не сообщил ничего нового, поскольку есть принцип, что за любое хорошее дело, за исполнение любой заповеди, Всевышний даст человеку награду. Поэтому нетривиальная, неочевидная часть состоит в том, что человеку, который изо всех сил занимался Торой (он так понимает слово "много") награда полагается даже за то, чего он не сумел постичь. Нечто похожее есть в тексте, который по традиции принято произносить по окончании изучения трактата Талмуда. Там есть такие слова: "Мы трудимся и получаем награду, а они трудятся и не получают награды". Они - это бездельники, те, которые не занимаются. Задается вопрос, почему же они не получают награды, если они трудятся? Например, если сапожник сшил башмаки, он разве не получает награду, даже если он не занимался Торой? Отвечают так, что те, которые трудятся не над Торой, получают награду за результат своего труда, в то время, как тот, кто трудится над Торой, получает награду за процесс, независимо от результата. Это - разные вещи.
Ответ на вопрос:
Относительно того, находится ли эта награда в Грядущем мире или в этом - вопрос очень серьезный. Есть знаменитое утверждение мудрецов, что награды за исполнение заповедей в этом мире нет, поскольку все блага этого мира не стоят исполнения даже одной заповеди и поэтому основное мнение, что награда - в Грядущем мире. Тем не менее, хорошему работнику полагается первая очередь на получение хорошего инструмента, и бывает так, хотя и не всегда, что тому, кто старается хорошо исполнять Волю Всевышнего, посылаются хорошие условия жизни в этом мире, но не в качестве награды, а в качестве поощрения, как "ударнику труда". Бывают такие рассказы о больших праведниках, например, о Баал Шем Тове и о других, когда им говорится, что они за исполнение некоторой заповеди или какого-то хорошего дела или за совокупность их не получат награды в Грядущем мире. Нормальный человек от этого, наверное, огорчился бы, а большой праведник очень радуется, потому что тогда у него есть возможность исполнить все действительно во Имя Всевышнего, то есть, когда он знает, что никакой награды за это не будет. Основополагающая инструкция Антигноса, который был последним человеком, который в одиночку сумел получить и передать всю полноту Устной Торы; после него не было уже такого одного человека, который бы с этим справился, так вот, он говорил: "Не будьте, как рабы, которые прислуживают господину, рассчитывая на награду, а будьте, как рабы, которые прислуживают господину, не рассчитывая на награду. Были среди его учеников двое нерадивых, которые сказали, что вот, сам учитель сказал, что награды не будет, и именно они организовали секту
саддукеев. Он, конечно, не это имел в виду, потому что награда будет, но хорошо, чтобы человек служил не в расчете на эту награду, то есть, награда - это дело хозяина, а бескорыстное служение - дело слуги.
Ответ на вопрос:
Мы нередко в мидрашах встречаем утверждения, которые друг друга исключают. Тогда спрашивается, в чем же состоит истина и какое из этих утверждений является верным? Мидраш совершенно не обещал нам быть однозначным, точно так же, как мир, в котором мы живем, не является однолинейным. Наоборот, задача мидраша, прежде всего, заключается в том, чтобы показать нам многокрасочность и многопотоковость всей традиции, которая в некотором смысле эквивалентна этому миру, не говоря уже об агадическом мидраше, который заведомо не обязан быть однозначен, он может представлять некоторую сцену или героя с совершенно разных сторон. При этом даже hалахический мидраш, который стремится прийти к однозначному решению, поскольку hалаха устанавливает закон, сам по себе мидраш тоже не обязан быть однозначным. Поскольку есть разные пути вывода закона из Торы, то разные школы могут приходить к разным результатам. И это не трагедия, подобно тому, как черная кипа и вязаная кипа еще не обозначают противодействие двух законов, а просто есть разные мнения. Как только появляется необходимость установить закон для практического исполнения, и мы переходим в плоскость, где однозначность абсолютно необходима, тогда мудрецы должны высказать все свои доводы за и против, и после этого они должны проголосовать и большинством голосов решить, каков закон, то есть, они как бы этот закон порождают. Здесь видно отличие hалахи от науки, поскольку наука может только узнавать, как устроен мир природы, в то время как мир hалахи включает право и обязанность мудрецов устанавливать закон. Пока закон не установлен, hалахические мнения, как и агадические, могут быть множественными. Спор школ Шамая и Гилеля является первым сильным примером споров двух школ, когда после длительных и глубоких обсуждений было постановлено, что "и то и другое - слова живого Бога", но в данном мире в подавляющем большинстве случаев школа Гилеля устанавливает закон, а в Грядущем мире - по школе Шамая. К hалахическому закону вряд ли стоит предъявлять такое требование, что исключения подтверждают правило, но на самом деле hалаха описывает очень сложную реальность, и поэтому граница применения любого закона устроена довольно непростым образом; имеется множество пограничных ситуаций, которые заставляют понимать закон с другой стороны и т.д. Для законов hалахи проблема в том, что изначально задать все параметры, определяющие ситуацию, едва ли возможно, потому что всегда в некой ситуации может оказаться необходимым различить еще какой-то параметр, который раньше не принимался во внимание.
Обсуждение третьего стиха; комментарий Альшиха.
Стихи третий-четвертый говорят: "И будет, как дерево, посаженное у потоков вод, которое плод свой даст в срок, и листва его не увянет; и во всем, что он сделает, будет преуспевать. Не как злодей, а как шелуха, которую развеет ветер". В стихе пятом сказано: "Посему не встанут злодеи в суде и грешники в сообществе праведников". И шестой стих: "Ибо знает Всевышний путь праведных, а путь злодеев сгинет". Мы уже говорили, что совсем не очевиден вопрос, как обстоит дело с пшатом в такой книге, как Теиллим, и в поэзии вообще. Определение пшата вообще вещь довольно тонкая и сложная: что считать нижним, основным, фундаментальным уровнем смысла стиха? Тут, прежде всего, сказано, что он будет, "как дерево". То, что человек сравнивается с деревом, - это очень обычный образ. Уже в Торе мы встречаем утверждение, которое по пшату противопоставляет дерево человеку. Там, где даются законы осады неприятельского города, Тора говорит, что запрещено срубать дерево, ибо человек ли полевое дерево, чтобы встать и уйти из-под твоего топора. То есть, дерево безответное создание и не руби его. Это простой смысл. Устная традиция, и это очень важный мидраш, читает "ки адам эц hа-садэ" не как вопрос и даже не как риторический вопрос, а как утверждение, и говорит, что человек - это полевое дерево. Действительно, в традиции человек имеет больше глубокого сходства с деревом, чем с животным. Здесь эта традиция блестяще подтверждается тем, что праведный человек, который выполнил эти два условия - удаляться от трех плохих вещей и стремиться и заниматься Торой Всевышнего, он будет, как дерево. Слово "шатуль" можно, конечно, перевести, как дерево, которое посажено, но дело в том, что для "посадки" есть более обычное слово - "натуа" - "посаженный", а слово "шатуль", строго говоря, обозначает дерево, которое было саженцем в одном месте, а потом его оттуда забрали и пересадили в другое место. Почему же это важно? Мидраш на это дает знаменитый ответ, что человек, который учит традицию только у одного рава, страдает однобокостью, поэтому надо ходить и учиться у разных учителей. Описана такая сцена, когда рав Хизда говорит своим ученикам, что я сейчас скажу вам несколько слов, и вы все уйдете от меня. И он сообщил им эту hалаху, что надо учить Тору не только у одного рава. Они пошли к Рабба - величайшему амора третьего поколения, и сказали, что они пришли, потому что их учитель так сказал. Он сказал им: "Это про мнения нужно учить у разных, но Талмуд надо учить у одного, потому что у одного может быть версия одна, у другого версия другая, чтобы не было путаницы. Это очень красивый мидраш, который едва ли можно считать изначальной мыслью Давида. Очень напряженно в качестве простого смысла принять, что Давид мог сказать: "идите и учите Талмуд у разных учителей".
Что же хочет сказать сам Давид? Среди множества мидрашей и комментариев к этому стиху есть разное понимание того, о ком идет речь, кто является героем, кто будет "как дерево, пересаженное к потокам вод" ? С одной стороны, вроде бы очевидно, что он говорит про того человека, который делал хорошее, и не делал плохих вещей. Тем не менее, есть некоторое количество иных комментариев, и среди таких комментаторов - очень важные авторитеты, например, Хатам Софер, большой авторитет в hалахе, но он дает замечательные комментарии и к Танаху и к мидрашам. Он говорит, что "будет, как дерево", относится к той Торе, которой занимается человек, то есть, эта его Тора будет, как дерево, и тогда - все хорошо. Это не обязательное понимание. Можно вернуться к пониманию, что человек сравнивается с деревом, которое растет сверху вниз, его корни находятся наверху, а его крона находится внизу. То есть, наверху корень его души в высоких мирах, а здесь он послан действовать. Тогда можно полагать так, что здесь употреблено слово "пересаженное" дерево вместо "посаженного" потому, что, если речь идет о душе человека, то ее родная почва у Престола Божественной Славы. Когда приходит время спускаться в этот мир, то душа получает команду, и вынуждена спускаться.
Проблема: почему душа должна оставить чистый мир, где все хорошо, и спускаться в этот несовершенный мир? Это вопрос очень существенный и здесь его уместно вспомнить. Самым полным, самым адекватным ответом на этот вопрос можно считать такой, что там, в этих чистых Божественных сферах, действительно душа находится, как в царском дворце, где она полна всем до краев и ничего лучшего быть не может, но - говорит это объяснение - в этой полноте есть один существенный изъян, а именно то, что сама душа не является источником этой полноты, ее наполнили как бы снаружи. И она посылается в этот мир для того, чтобы превратиться в источник своей полноты. То есть, как бы из хранилища воды превратиться в источник воды. Это не просто красивый образ, а он, по-видимому, определяет такое главное назначение человека в этом мире, что он должен сделать все, что в его силах, для того, чтобы реализовать свое предназначение быть соавтором Всевышнего в сотворении мира. Человек сотворит, может быть, очень мало, но он сотворит то, ради чего он послан в этот мир. Исходя из этого, можно предложить объяснение, почему здесь употреблено в отношении дерева слово "пересаженное к потокам вод", а не просто насаженное. Многие авторы объясняют так, что пересаженное дерево лучше приживается, и наверное, это правильно, потому что обычно деревья так и сажают.
Вот что пишет по поводу этого стиха большой авторитет из знаменитого кружка цфатских мудрецов шестнадцатого века, который был несколько старше рава Йосэфа Каро, и был его учеником в области hалахи. Комментарии рава Моше Альшеха есть ко всему Танаху. Он дает такие комментарии к этому стиху. Он говорит: "Цадик похож на дерево, которое посажено в чистом месте, и крона его простирается в место нечистоты". Тут, похоже, что корень души находится наверху, а крона уходит в этот мир, который не является таким уж чистым, и это связано с тем, что душа праведника посажена в святости там, в Верхних мирах, но есть еще уровень тайный. Тора имеет несколько уровней. Есть уровень "сод" и есть уровень "пшат". Здесь он пытается объяснить, почему сказано, что это дерево пересажено в место, где "палгей майм", и корень "палаг" нам хорошо знаком, он обозначает "разделение" (от этого корня, например, "мифлага"). Имеются разные простые объяснения того, что хочет сказать автор этими словами "у разделения вод"? Либо то, что это находится в том месте, где впадает несколько притоков в реку, либо здесь река разделяется на несколько рукавов, либо, что она у одного из водных потоков (не обязательно, чтобы их было много). Альшех дает другое объяснение, что этот человек, как дерево, которое посажено у потоков. Мы знаем "алгебру мидраша", что минимум множественного числа это два, то есть, два потока: один - это пшат, а другой - это сод. В самом начале Торы мы встречались с разделением верхних вод и нижних вод, а слой их разделяющий получил название "ракиа", которое переводят, как "твердь, небосвод, растяжение и пр.". То, что можно отождествить человека с этим небесным слоем, это вполне законный образ, потому что человек как раз находится на границе между верхними и нижними мирами. Можно ли к этому применить этот термин "палгей майм"? Надо сказать, что разделение верхних и нижних вод происходило при отсутствии течения, а здесь, скорее всего речь идет о воде проточной, текущей. Поэтому трудно сказать, есть ли здесь намек на эту операцию или здесь уже продвинутый шаг, когда Тора струится к нам по этим двум потокам. Интересно то, что здесь опять Альшех приходит к тому же образу, а именно, он говорит, что, находясь между этими двумя потоками, человек занимается реально "Торато" - "своей Торой". И это тот уровень пшата, когда он должен прорабатывать, пытаться как можно глубже и яснее понять этот уровень, который адресован человеку для практической деятельности и для понимания, соответственно, и стремится по мере своих сил к тому потоку, который соответствует "тайне Торы", который соответствует Высшим мирам. Получается, что человек, который изо всех сил занимается нижним потоком, и изо всех сил стремится к верхнему, он этим самым орошает свою душу этими двумя потоками и вливает в нее жизненные силы; и это дает "плоды в срок". Что такое плоды? По комментарию Альшеха это то, что он открывает новые смыслы в Торе. Конечно, тут надо быть очень осторожным, потому что человек, который первый раз открывает Тору, вскрывает в ней необозримое количество новых смыслов, которые чаще всего не имеют отношения к чему-либо, кроме его необразованности. Альшех говорит такую очень важную вещь, что Всевышний, зная жизненное стремление человека постичь тайны Торы, распределил по всем поколениям тех людей, которые способны открывать определенные новые смыслы Торы. Если такой человек как следует трудится, то он исполняет то, что ему предназначено, открывает эти новые смыслы, и делает этим хорошо себе и своему поколению. Если же он это делает недостаточно добросовестно, то он получает "переэкзаменовку", и в каком-нибудь следующем поколении является заново и открывает то, что ему положено, и он "дает этот плод", но уже не "в срок". Так он объясняет, что означает, что "дерево, которое насажено у потока вод, дает плод свой в срок". "В срок" - значит, открывает нужный смысл Торы для того поколения, куда он был послан в первый раз, а не "на переэкзаменовку". Слова: "Во всем, чтобы он ни сделал, он будет преуспевать" имеют простое объяснение. Здесь не обязательно продолжается образ "дерева"; имеется неоднозначность. Может быть, что здесь и продолжается образ дерева, и имеется в виду, что плоды, порожденные этим деревом, будут так же успешны, как оно само, то есть, если что-то, порожденное этим деревом, будет где-то посажено, то оно тоже будет таким же успешным. Есть замечательный мидраш в Талмуде, в конце трактата Таанит, где усталый странник отдохнул под тенью дерева, напился в прозрачном ручье, поел от плодов этого дерева, выспался, встал и сказал: "Дерево, дерево, чем мне тебя благословить? Благословить тебя, чтобы у тебя были плоды сладкие, - так они и так сладкие; благословить тебя, чтобы у тебя была тень раскидистая, - так она раскидистая; благословить тебя, чтобы ручей был прозрачный, - так он уже прозрачный. Я благословлю тебя тем, чтобы все твои порождения были такими же, как ты".
Ответ на вопрос:
Можно ли так обсуждать Псалмы, если это поэзия, где поэту "закон не писан? - Мы исходим из того, что Псалмы это не просто поэзия, хотя настоящая поэзия тоже требует интеллектуального постижения, а не только ритмического. Традиция считает, что Псалмы Давида не являются просто поэтическими упражнениями. Поэтому мы вправе задавать вопрос, почему здесь употреблено такое слово или такой оборот. Если мы не сможем все понять, то все-таки можно считать, что сделано все возможное. Предложено такое понимание, которое представляется вполне основательным, что поскольку человек должен быть соучастником в исполнении задачи "сделаем человека", то он должен быть готов приживлять свои корни в том месте, где возможно развитие этой корневой системы, и тем самым усиление его человеческой личности. Если человек хочет все время сидеть на одном месте, то о нем сказано: "Плохой тот мельник должен быть, что век свой хочет дома жить". То есть, человек должен ходить и "пересаживать" себя. И это вполне оправданное понимание этого стиха.