МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр
| Лекции по Псалмам | З. Дашевский |
|---|
Лекция 36. Псалом 34.
Ценность стремления ко Всевышнему, к Его Имени, которым Он раскрывается в этом мире.
Добавим несколько к десятому стиху, который уже обсуждался: «Бойтесь Всевышнего Его святые, поскольку нет нужды у боящихся Его. Мы видели, что здесь есть несколько толкований, потому что есть проблема: насколько Давид приглашает бояться Бога для того, чтобы улучшить материальное положение, то есть, имеется ли в этом оттенок несколько примитивной, потребительской позиции. Мы видели разные объяснения. Самое простое из них такое, что нельзя понимать так, что у тех, кто боится Бога, полно всего есть, а понимать надо, что у тех, кто боится Бога, им хватает того, что у них есть. Это – простой смысл, но есть еще много других оттенков. Из тех объяснений, которые мы не обсуждали, можно привести такое объяснение мудрецов, что вроде бы зачем обращаться к святым, почему именно им надо говорить: «бойтесь Бога», они ведь уже святые? Мудрецы говорят так, что пусть человек не скажет, что я не хочу есть свинину, потому что мне просто нехорошо от ее запаха (это часто бывает с людьми, которые только недавно перешли к соблюдению кашрута). Человек не должен так говорить, скорее он может сказать, что с удовольствием бы ел свинину, но что же делать, если Хозяин не позволил ее есть! То есть, какого бы высокого уровня святости человек ни достиг, и как бы он ни отделился от преступлений, нужно все время стремиться пробудить в себе такую уверенность, что причиной такого поведения, причиной «непреступления» является не мое устройство (вот, какой я хороший), а чтобы причиной был страх перед Богом. Поскольку «держателем пакета энергии» является злое начало человека, то не надо объявлять его несуществующим, это неправильно, потому что оно есть, оно живо, и оно всегда хочет подвинуть меня к какому-то уровню преступления. Я же не поддаюсь ему только потому, что я боюсь Бога. В этом смысле мы понимаем, в чем была одна из серьезных ошибок Хавы в ее ответе змею. Когда змей произносит свою провокационную фразу – полу-вопрос: «Даже ни от какого дерева в саду вы не можете есть?», она отвечает: «От всех деревьев мы можем есть, а от этого Бог сказал – не ешьте!» Она соединила две совершенно неэквивалентные половины фразы, она не сказала, что от всех можем есть, а от этого – не можем; она не сказала, что от всех деревьев Бог сказал есть, а от этого – не есть. Она сказала, что от всех деревьев мы можем есть. То есть, человек должен понимать, что то, что он может делать, и что он не может делать, определено только Хозяином, и тогда его положение в мире будет действительно человеческим. Есть такое любопытное объяснение, которое заведомо не является пшатом, оно говорит, что фраза «Нет нужды боящимся Его» не означает, что все, кто сидит в Бей-мидраше, бедны, как крысы, а те, кто занимаются всякими махинациями, те преуспевают. Совсем не так. На самом деле мы видим, что и эти живут прилично, и бывает так, что люди, занимающиеся всякими «делами», тоже бедствуют, и это видно из последующих стихов.
Одиннадцатый стих говорит: «Львы беднеют (бедствуют) и голодают, а те, кто стремится ко Всевышнему, кто ищет Всевышнего, у них нет нехватки ни в каком добре». По этому поводу Сфат Эмет приводит историю Даниэля про то, как его бросили в львиный ров, и тогда для него было сделано два чуда. Во-первых, львы его не тронули, а во-вторых, пророк принес ему туда в ров еду, и они ели и пили. В чем было чудо? Первое чудо, что голодные львы его не тронули, а второе – что несчастный узник, которого бросили в этот ров, он еще сидел и кушал. Это сверх простое наглядное толкование этого стиха. Слово «рашу» здесь он толкует так, что они «бедны» не в том смысле, что у них кошелек опустел, а как то, что они присмирели, потому что у слова «раш» есть смысл не только «неимущий», но и «подчиненный». То есть, надо понимать так, что они смирились. Сфат Эмет относит это к предыдущему десятому стиху, где говорится, чтобы боялись Бога «кдоша», а «кадош» - это прежде всего человек, который отделяется от запрещенного. В частности, мы знаем про Даниэля, что с самого детства, когда его Невухаднецар забрал в числе мальчиков из лучших израильских семей в Вавилон, чтобы готовить из них корпус своих будущих советников и министров, и велел их усиленно кормить, то Даниэль не хотел есть некошерную пищу. Он договорился, чтобы им давали траву, а если они будут худеть и бледнеть, то только тогда чтобы им давали некошерную еду. При этом, питаясь травой, они прекрасно выглядили. Поскольку такая святость дает результаты, то перед ним присмирели эти львы, несмотря на то, что были голодны. Кто такие «кфирим»? У слова «лев» есть очень много синонимов. Обычно считается, что «кфир» - это молодой лев, полный сил . Этот образ может быть понят, как образ человека, который гоняется за удовольствиями этого мира, и такой человек все время голоден, потому что мы знаем, что мудрецы сказали: «Никто еще не умер, имея половину того, чего бы ему хотелось». Поэтому, чем больше они получают, тем больше им недостает. То же самое происходит с теми, кто стремится ко Всевышнему – они хотят быть так близки к Нему, как наш праотец Авраам (про него мы читали как раз последние недели). Мудрецы сказали, что каждый должен говорить: «Когда же мои дела достигнут наконец того же уровня, на котором находились дела наших праотцов?» Но они не достигают такого уровня, даже половины его. Зато в делах этого мира они удовольствуются малым, и при этом не терпят никакой нужды. То есть, у человека так и так есть голод, но вопрос в том, в какой области этот голод заключен.
Есть такая важная линия в традиции и мы видели её при обсуждении книги «Коhелет». Мудрецы говорят, что самое лучшее для человека это есть и пить в этом мире, и радоваться Торе, и тем самым удостоиться, как говорят мудрецы, «двух столов»: нормально поесть в этом мире и иметь для себя хороший накрытый стол в грядущем мире. Те же, которые, как лев, вгрызается в этот мир, у тех в области Торы наблюдается голод, и бедность в заповедях. Поэтому он говорит, что если ты сильно вгрызаешься, то тем самым у тебя есть голод в другом. Может быть, ты в этом мире очень много и сытно ешь, но все равно в другой области у тебя есть голод. Совсем иначе происходит с теми, кто ищет Всевышнего, теми, кто толкуют Его Имя. Имя – это то, как Всевышний раскрывается в этом мире. А как Он раскрывается? Он раскрывается таким образом, что одними буквами Его Имени выражается правосудие, другими буквами выражается милосердие. Поэтому человек должен одновременно стремиться раскрыть и то и другое. Мы когда-то обсуждали, что есть буквы, которыми сотворен этот мир, и есть буквы, которыми сотворен грядущий мир. Обычно четырехбуквенное Имя Всевышнего, которое считается самым Его собственным Именем, единственно собственным, как Он раскрывается в этом мире, оно охватывает все времена, но не только все времена – прошлое, настоящее и будущее, но и охватывает вообще все. Тот человек, который стремится к единству, а это, наверное, самое главное свойство человека стремиться ко всеобщему единству, такой человек не страдает от недостатка, от нужды. Когда Яаков посылает подношения Эсаву, то тот говорит: «Брат, оставь это себе, у меня есть много». У Эсава, действительно, много, он очень богат. Но Яаков убеждает его взять подарки, и говорит: «У меня есть всё!». Это большая разница, может быть, что у него есть мало, а у Эсава есть много, но зато у Яакова «есть все». «Все» - это ценность, а «много» - это не ценность. Поэтому стремление к Имени Всевышнего, как Он раскрывается в этом мире - это и есть движение к единству и к цельности - такое, как было у Яакова.
Обращение Давида к «сынам». Необходимость учения богобоязненности.
Двенадцатый стих говорит: «Идите , сыны, послушайте меня, и страху Всевышнего я научу вас». К кому здесь обращается Давид? Может быть, он обращается ко всему народу, ко всем, кто хочет послушать. Он называет их сынами, а как говорит Ибн Эзра, главная роль отца – поучать и наставлять своих детей, и Давид называет этих потенциальных слушателей сыновьями потому, что они нуждаются в поучении. Тут есть некоторая грамматическая проблема в этом стихе. Если Давид зовет их сюда, к себе, то он должен был бы употребить другой глагол, потому что приходить – это «лаво», а «лалехет» - это «уходить». Получается так, что он говорит: «уходите, и я научу вас». Это странно, потому что тут явно содержится призыв: «идите сюда»! Радак, который является одним из очень серьезных толкователей на уровне пшата, объясняет это таким образом. Он говорит, что иногда слово «лехи» - «иди» не обозначает приглашение к хотьбе туда или отсюда, а обозначает побуждение к действию. Это очень верное замечание, действительно, слово «иди» нередко не обозначает прямой инструкции куда-то идти. Например, Бог говорит Моше: «Иди, Я пошлю тебя к фараону». Понятно, что сначала Я пошлю, а потом ты пойдешь. То есть, это выражение побуждения. Надо сказать, что
Радак здесь несколько по-другому, чем Эбн Эзра объясняет обращение «баним». Ясно, что Давид явно не зовет своих детей, а зовет людей достаточно взрослых. Радак говорит, что сыновьями могут быть названы вообще все те, кто слушает его наставления, его ученики, его подручные. Например, регулярно выражение «бней невиим» употребляется для учеников, «подмастерьев», которые готовятся в пророки. Посколько в предыдущих двух стихах Давид сказал, насколько важным и превосходным является свойство (состояние) богобоязненности, то теперь он готов принять всех желающих в обучение и научить их этому качеству.
Мы дошли теперь до середины нашего псалма, которая начинается на букву «ламед». Эта буква отличается в нашем алфавите тем, что она самая высокая буква, потому что в нашем народе самым уважаемым качеством является учение. Когда человек учится, то это очень большое дело, и вот здесь, в середине псалма Давид призывает – учиться. Правда, он призывает учиться не какому-то специфическому мастерству, а он призывает учиться бояться Бога. Позже Рамхаль - Рабби Моше Хайм Луцата в предисловии к своей знаменитой книге напишет, что мы дошли до такого состояния, что путями служения Всевышнему не занимаются люди, у которых есть ярко выраженные способности. Свои способности они тратят на углубленное изучение наук, искусств, ремесел или даже секретов Талмуда и самой Торы. А путями служения, учением богобоязненности занимаются не так уж острые умом, скорее, может быть, даже несколько туповатые, поэтому у людей складывается какое-то дикое впечатление об этих занятиях учения богобоязненности. При этом, безусловно, все признают и понимают, что это вещь очень важная, на которой все держится, но считают так, что это придет само, а само оно не приходит. Он приводит цитаты из Танаха (правда, он цитирует не Давида, а Шломо), где говорится, что если ты будешь искать Его, как сокровище, и долго долго трудиться, то ты постигнешь тогда, что такое «страх Бога». То есть, это вещь, которую нужно очень серьезно разыскивать, изучать и добывать. Давид закладывает здесь эту важную мвсль: приходите, и я научу вас этому качеству. Есть еще такое объяснение, почему он так обращается – «баним» -«сыновья». В «Пирке Авот» это говорит Элиша бен Абуя, ахер. Он говорит: «Хорошо тому, кто учится в детстве, это все равно, как писать на чистой бумаге». Такой важной вещи, как бояться Бога, хорошо учиться в детстве у отца, и тогда человек уже ориентируется в этом на всех жизненных путях. Жил в Израиле такой не особенно известный человек Хайм Соколик, он был замечательный физик-теоретик, математик, из тех людей, про которых Эйнштейн говорил, что для них такие слова, как энтропия, звучат, как воспоминания детства, при этом он, приехав в Израиль, стал писать стихи. Так вот, у него есть одно стихотворение о детях гроссмейстера, которые выросли сильными игроками, и некоторые говорили, что конечно, отец передал им способности, но он говорит не так. Он говорит: я думаю, что они отличаются от других людей тем, что отец позволял им брать «ход обратный». Поэтому-то буква «ламед» и должна быть выше всех, потому что учиться – это самое важное, самое трудоемкое дело, и если уж учиться, то прежде всего надо учиться бояться Бога, потому что это самое труднопостижимое искусство, и Сам Всевышний сказал: «Кто бы дал, чтобы их сердце было таким, как сейчас, чтобы они всегда боялись Меня». Все в руках Бога, а этого Он не может дать, над этим надо работать. При этом, по сути дела «бояться Бога» включает все «этажи»: и то, что Он может физически наказать, и более тонкие уровни трепета. Мы говорили не раз, что человек – это существо, единственное из всех сотворенных, наделенное способностью регистрировать наличие присутствия в мире шхины – Божественного обитания. Эту чисто человеческую чувствительность надо развивать. Бояться Бога надо, понимая, что человек состоит не только из одной движущейся материи.
Как ещё комментаторы предлагают толковать эту фразу: «Идите», которая все-таки озадачивает тем, что вроде бы приглашает удаляться. Рабби Ицхак Арама – автор знаменитой многотомной книги «Акедат Ицхак», он из последних ришоним, жил в пятнадцатом веке в Испании, тоже говорит, что правильно было бы сказать «бо», а не «леху». И он говорит, что человек, который с тяжелой ношей идет из города в город, например, какой-то мастеровой несет свой станок или ящик, и он слышит, как кто-то говорит: «Иди сюда, я тебе скажу что-то важное», то он с тяжелым грузом не станет отходить в сторону, чтобы послушать. И поэтому Здесь Давид тоже как бы говорит: «Ты иди, иди, продолжай свой путь, но послушай, что я тебе скажу, это тебе не повредит. Я тебе просто вдогонку дам напутствие». Это красивый образ, но трудно понять при чем здесь то, что человек идет с тяжелой ношей? И он объясняет, что человек идет, действительно, с тяжелой ношей. Человек тащится по жизни под тяжким бременем государства, и быта, и забот о пропитании семьи. И если сказать: «брось это все и иди сюда ко мне в Бейт-Мидраш послушать, что я скажу» то он естественно скажет, что ему некогда. Поэтому невозможно сказать: «брось и иди сюда», и он говорит, что я тебе скажу только, чего не делать, пусть тебе не повредит. Поскольку Всевышний не измывается над Своими созданиями, то он не начинает с того, что вот, что же ты, как осел, тащишься, тянешь свою лямку и почему ты не занимаешься Торой? – Он не занимается потому, что в нем это не раскрыли, а для того, чтобы раскрыли, надо постепенно человека учить. И Давид начнет свое обучение со следующего стиха. Есть еще одно понимание, которое прямо признает, что «леху» означает «идите от меня». Это не означает, что он их прогоняет, такого смысла нет, а есть такое понимание, чтоДавид обращается к этим слушателям и говорит: «Даже, когда вы уйдете от меня, то – слушайте меня, я научу вас страху Всевышнего» . А именно, не тому страху, что вы будете бояться потерять или, что вас накажут, а тут говорится: «йират hа-Шем» - то есть, вы будете бояться не Бога, который судит, а милосердного Всевышнего, перед Ним надо трепетать. То есть, вы идите по своим жизненным путям, а я вас научу такому внутреннему возвышеному страху. Если человек доходит до такого страха, то он уже никогда не вернется к преступлениям, потому что это совершенно другой уровень, то есть, как говорили мудрецы, что служить Всевышнему надо и из любви и из страха. Тот, кто служит из страха, никогда не сделает того, что запрещено, чтобы не «побили», а тот , кто служит из любви, никогда не забудет сделать того, что надо. Если у человека эти два побуждения соединены, то уже состояние гораздо более тонкое. В девятнадцатом псалме, который мы подробно обсуждали, говорилось: «Страх Всевышнего чист пребывает вовеки». То есть, для того, чтобы была устойчивость, требуется очень серьезная работа по очистке. Пока страх Всевышнего – это некое полу-животное примитивное состояние, в нем нет устойчивости. Система приходит в устойчивое состояние только если это состояние достаточно чистое. По этому поводу есть такая интересная традиция, что он понимает «страх Бога», как трепет в восприятии четырехбуквенного Имени Всевышнего. Мудрецы дают такой совет – представить себе каждую из четырех букв Имени Всевышнего одну за другой. Та буква, которую человек не сможет себе ясно представить, является знаком того, что у него в какой-то области есть изъян. Какая буква – какой области соответствует? Первая из четырех букв соответствует страху; вторая – любви; третья – Торе и четвертая – заповедям. Если человек какую-то из четырех букв не может себе ясно представить, то он уже имеет такой предварительный диагноз, где ему требуется особенно серьезная работа. Ясно, что самая первая буква – самая важная, потому что если человек не боится Бога, то все остальные его достоинства ничего не стоят. Это очень важная тема у мудрецов. В трактате «Шабат» приводится такая сцена- притча, когда мудрец поручил своему ученику отнести зерно на второй этаж и рассыпать для просушки. Когда тот вернулся, то он спрашивает ученика, не забыл ли он пересыпать грунтом? Потому что, если ты забыл, то зерно сгниет, и досыпать теперь – это ничего не даст, так как надо было все перемешать, этот грунт должен быть всюду. И то же самое страх перед Богом. Его должно быть очень мало, человек не должен быть скован страхом, но это как помещение, в котором все хранится. Содержанием должны быть мудрость и любовь и пр., но стены помещения – это страх. Человек, который занимается чем-то, не создав этого «склада», это как тот наивный человек, который оставил ржаветь под дождями все свое добро. Поэтому, естественно, что все начинается со страха, ничего иного и быть не может.
Замечательный рав Гурвиц, которого называют «Шла hа-кадош», потому что его книга «Шла», действительно, поразительная, так говорит по поводу этого стиха: «Идите, и я научу вас страху Всевышнего». Он дает совершенно неожиданный комментарий. Он говорит: «Бояться вознесенности Всевышнего – это есть страх». Самая чистая форма страха – это трепет перед тем, что вознесено выше, чем тебе доступно. Маленьким образцом такого страха является трепет человека, который собирается выступать с докладом в присутствии светила в этой области. Он не столько боится, что его побьют, и даже не так боится позора (хотя всего этого, конечно, боится), а он чувствует абсолютную робость перед человеком, который его превосходит. Если проникнуться тем, насколько все, доступное мне, превосходит Творец, то это является источником настоящего страха. Шла говорит, что бояться этой абсолютной вознесенности Всевышнего так, как нужно, так, как боятся Его ангелы и все небесное воинство, - этого не может ни один человек. А Давид говорит, что этому я вас научу! Есть еще один очень известный комментарий, который дает важную и классическую картину, что такое «страх Всевышнего». Он говорит, что отец предостерегает сына и говорит ему: «Не ходи по колючкам босиком, а то побью». Если человек совершает преступление, то это можно сравнить с тем, как что-то чужое проникает в тело и оставляет занозы и в теле и в душе. И это мешает видеть лицо Всевышнего. Человек глупый боится преступления потому, что за это положено наказание, а надо бояться так, как отец боится. То есть, страх Всевышнего – это как Всевышний боится того, что я совершу преступление и перестану Его видеть. Это совершенно поразительный взгляд. Это похоже на то, что мы как-то упоминали. Рабби Менахем Мендель из Котска говорит о том, что такое «страх неба» (это синоним страха Всевышнего). Он объясняет так, что небеса были неустойчивыми и от окрика остановились, и затвердели. То есть, небеса встали твердо, как человек, который остановился от окрика того, кто угрожает ему. Это называется страх неба, и в таком состоянии надо находиться. Тот же самый логический ход, что страх неба – это то, как небеса боятся.
В своем комментарии Мальбим говорит, что богобоязненность не предполагает отделения от человеческого общежития. Почему вдруг он это говорит? - Потому что Давид говорит: «Идите, идите в этот мир». Дальше он скажет, какой рецепт богобоязненности: нужно беречь свой язык от зла и т.д. Однако, все это возможно только там, где есть возможность уберечься от зла, делать добро. Если человек ушел в пустыню, в монастырь, то там ему не грозит опасность делать эло, там некому делать зло, но там нет возможности и делать добро. Поэтому, если ты хочешь научиться тому, что такое богобоязненность, то не ты не только не обязан отдаляться от человеческого общества, но тебе нельзя отдаляться от него, потому что богобоязненность в пустыне – это миф, это могут быть красивые байки, которыми ты себя убаюкиваешь. На самом деле настоящая богобоязненность может возникнуть, развиться и проявиться только тогда, когда ты живешь посреди человеческого общества. Об этом же говорит и то, чем Давид, как мы увидим, закончит свое наставление: «Стремись к миру». Понятно, что это возможно только, не удирая от людей.
Наставления Давида. Толкование смысла центральных стихов псалма.
В следующих стихах – наставления Давида, которые он предлагает людям. Стих тринадцатый: «Кто тот человек, который желает жизни, любит дни, чтобы видеть добро и благо». Стихи четырнадцатый и пятнадцатый: «Береги (храни) свой язык от зла, и свои уста - от говорения лукавства (неправды). Отстранись от зла и делай добро, стремись к миру и гоняйся (преследуй его) за ним». В молитву включена цитата из Талмуда, которая основана как раз на этом стихе; из этого стиха Хофец Хаим взял название своей книги. Эти стихи и есть наставление Давида, которое он предлагает людям. Кто тот человек, который жаждет жизни, любит дни, видит благо и т.д.? К этим стихам литература комментариев настолько обширна, что задача оказывается очень сложной выбрать и предложить что-то компактное. Прежде всего – простой смысл. Наверное, простой смысл довольно ясен. Если человек хочет настоящей жизни, и не хочет с ней слишком быстро расстаться, то он должен следовать таким простым рекомендациям, как держать свой язык под контролем, не говорить нехороших вещей; не делать плохого и делать хорошее. На этом простой смысл как бы закончен. Однако, поскольку это поэзия, и поэзия непростая, то тут скрыто очень много уровней и сторон смысла; мы попытаемся немного это обсудить.
Один мидраш говорит так. Провозгласил рабби Александри: «Кто хочет жизни? Кто хочет жизни?» Собрались к нему разные люди, и просят: «Дай, дай мне жизни!» Он процитировал им наши стихи, что же должен делать человек, который «хочет жизни». То есть, люди пришли получить «товар», а он им вместо этого прочел эти стихи, основной смысл которых в том, что тот, кто хочет жизни, должен «держать свой язык». Этот мидраш приводится в Талмуде в трактате Авода Зара, и там после этой сцены говорится так. Может быть, человек скажет, что вот, я хранил свой язык от зла, и мои уста от говорения неправды – это дело тяжелое, а надежное дело пойти заснуть, потому что пока человек спит, он и язык свой хранит, и уста свои в порядке держит. Однако, это не так, потому что говорится: «отстранись от зла и делай добро», а добро это ничто иное, как Тора, поскольку сказано, что «хорошый подарок Я дал вам». Это переиначивается на несколько разных ладов, есть разные варианты в различных сборниках мидрашей. В этом варианте с рабби Александри несколько удивляет такое неожиданное продолжение: понятно, что надо беречь свой язык от зла, но откуда вдруг такая идея, что человек пойдет и будет спать? Наверное, он хочет подчеркнуть здесь следующее, что беречь свой язык от зла не является чисто отрицательной рекомендацией. Если, например, ты хочешь, чтобы у тебя все слизистые оболочки были в порядке, не говори, что я тогда ничего не буду глотать для того, чтобы мой язык был в порядке, поскольку что-то заглатывать все-таки надо. Для того, чтобы свой язык уберечь от зла, невозможно сказать, что я не буду им пользоваться, то есть, языком надо говорить, а именно, говорить слова Торы. Именно это выражают слова: «лекарство для языка – древо жизни», а древо жизни – это Тора. Таким образом, если человек занимается Торой и не оставляет её, то это является гарантией того, что он не придет к злоязычию. Если же он будет сидеть, сомкнув плотно челюсти, то рано или поздно он откроет их и начнет говорить, если и не прямые гадости, то по крайней мере бессмысленные слова, что тоже запрещено. Поэтому, человек, который не говорит слов Торы, неизбежно придет к тому, что он будет говорить «не то». Возможно, это та самая идея, которая будет чуть дальше в книге Берешит, в том стихе, который цитируется посреди ханукальной темы в трактате Шабат, где вдруг, посреди законов Хануки говорится: «А яма пуста, нет в ней воды». Какая проблема в этом стихе? Может быть, смысл в том, что если бы была вода, он бы утонул? Однако, Талмуд говорит не ради этого, он говорит, что если ты, Тора, сказала, что яма пуста, то следует поставить точку, так как невозможно перечислить все, чего нет в пустой яме, и если она пуста, то там и воды тоже нет. Но есть такой принцип: «нет уменьшения после уменьшения». Поскольку Тора хоть и сказала, что яма пуста, но сказала, что нет там воды, и это значит, что что-то другое там есть. Что же есть в яме посреди пустыни, где нет воды? Ясно, что там есть змеи и скорпионы. Так происходит с ямой , в которую не налили воды, и то же самое происходит с человеком: если в человека не вливается Тора, то неизбежно заводятся в нем змеи и скорпионы.
Ответ на вопрос:
Неужели слова настолько важнее дел, что они идут в первую очередь? – В некотором смыле это действительно так. Как раз в одном из комментариев к этим нашим стихам говорится, что человек состоит из четырех уровней – это классические четыре уровня всего сотворенного: неживая природа, растительный мир, животный мир, и человек «говорящий», именно так определяется человек в нашей традиции. Когда Тора во второй главе описывает сотворение человека, и говорит, что Бог вылепил и вдохнул душу в него, и он стал «живой душой», то арамейский перевод такой, что человек стал «говорящим духом». То есть, человеческая речь является не только более высокой ступенью развития жизни, но она является определяющим свойством человека, которое отличает его от всех остальных созданных. Вполне научный факт, что у очень многих, если не у всех, сотворенных есть та или иная форма речи, даже в пчелином рое есть своя «речь». У очень многих существ есть мышление, но по-видимому, ни у одного существа, кроме человека, нет мыслительной речи и речевого мышления. И это определяет человека, потому что если бы самым важным было действие, то что бы человек мог сделать против слона или других сильных созданий? Человеческое действие является уже результатом более внутренних уровней человеческой деятельности, а речь как раз лежит на границе между материей и духом, она выражает всю специфику человека: человек не ангел и не животное. Тут трудно говорить о том, что важнее, говорится: «жизнь и смерть в руке языка». Человеческая речь – это самое сильное орудие, и поэтому начинать надо с нее. Если вы начинаете все инструкции с области действия, то вы оставляете более внутренние и более тонкие уровни вне своего внимания. И это как раз против той науки, которую здесь преподает Давид. Он говорит, что сначала отступись от зла, а потом делай добро. Отступление от зла надо начинать с проработки того, в чем корень всего. Прежде всего надо очистить свою речь (что такое речь надо обсуждать отдельно, потому что язык – это одно, а губы – это другое). Можно привести такой примитивно-грубый пример анекдота про состязание, кто больше выпьет, где русский – против какого-то хилого англичанина, и там надо было выпить разные емкости. Англичанин начал с наперстка, а в конце упал с ног, а русский начинает с пол-литра, а потом движется и к большему и к меньшему. То есть, надо начинать с существенной середины (с «главного звена цепи»). Где здесь «мысль»? Несомненно, что она упирается в язык. Термин «мысль» мы не встречаем в Танахе в смысле функции, мы можем встречать мысль, как содержание, например, «у него была такая-то мысль». Мысль, как функция, наверное, включается на языке мудрецов в сердце, а язык – это кончик сердца, это то перо, которым сердце «пишет». Совершенно не верно понимание, что слово – это следствие мысли. Верно то, что происходит очень сложная игра между внутренней и внешней речью человека. Внутренняя речь уходит корнями в мысль, а внешняя речь уходит в органы артикуляции. Речь возникает в результате динамического взаимодействия. Речь человека не является таким же порожденим мысли, как принтер у компьютера, когда вы вводите в память то, что надо, а потом - печатаете. Так не работает человеческая речь. Человеческая речь – это то, что внутри коренится в мысле, а снаружи – в органах артикуляции. Поэтому речь представляет собой весь этот слой.
Эти три стиха – тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый являются центральными стихами всего псалма. Прежде всего: «Кто тот человек, который жаждет жизни»? Не всякий, кто хватается за существование в этом мире, может быть назван человеком, желающим жизни. Почему? Потому что Давид уточняет, кто такой желающий жизни? – «Тот, кто любит дни, чтобы видеть хорошее». «Хорошее» тоже можно понимать по-разному, можно пониматьть, как хорошо поесть, хорошо одеться и пр. Есть такой афоризм, что злодей хочет жизни , чтобы есть, а праведник хочет есть, чтобы жить. Злодей может хотеть не только есть, но и других съедать, но это уже «подробности». Тот же автор «Акеды» рав Ицхак Арама говорит, что тот, кто желает благ этого мира, не называется желающим жизни, а желающим жизни можно назвать только того, кто любит дни, чтобы видеть в них, в этих днях, хорошее. Возможно, что здесь есть намек на то, как говорят многие авторы, что «желающий жизни» – это тот, кто хочет жизни в этом мире, а «любит дни» - это тот, кто хочет Грядущего мира. Откуда это следует? Может быть, это намек на то, что мир сотворен в течение шести дней, и каждый раз Бог говорит: «Хорошо, хорошо». Возможно, речь идет о том, что Грядущий мир вернет те дни, когда мир был сотворен и все было хорошо. Тот же самый замечательный Шла говорит так, что человек, который желает настоящей вечной жизни, должен всмотреться в определенные фундаментальные вещи и прежде всего он «любит дни», чтобы видеть хорошее. То есть, он должен проверять себя каждый день, и если увидит, что он что-то повредил, то он тут же должен это починить. Как починить? Естественно, что он должен сделать тшуву. Таким образом, он каждый день будет улучшаться и прибавлять святости к себе, и в конце концов он дойдет до состояния в чем-то похожего на то, о чем говорится в текущем недельном разделе про Авраама: «закен ба байамим» - «Он вошел в возраст». Действительно, Аврааму уже сто семьдесят пять лет, уже человек не очень «молодой». Мудрецы толкуют это выражение, как то , что «он пришел с днями», то есть, он пришел держать отчет, и у него в руке каждый день, когда он что-то хорошее сделал. То есть, человек должен каждый свой день проверять на качество, чтобы каждый день было что-то хорошее. Кроме того, надо сказать, что это выражение «любит дни» не просто означает, что он любит свое долголетие, а он любит дни для того, чтобы видеть в них хорошее. И тогда это подражание Богу, по образу которого человек сделан, который умеет посмотреть и сказать - «хорошо»! Далеко не каждый человек обладает этим развитым качеством, когда он способен видеть хорошее. Есть немало людей, которые развили в себе противоположное качество: что ему ни покажи – все плохо! На это наши мудрецы и комментаторы говорят, что это, как зеркало. Человек, у которого запачканное лицо и он смотрит в зеркало, он видит, что он грязный, а если у него чистое лицо, то он никакой грязи не видит. Если человек видит только недостатки, то это отражение его собственных недостатков. Человек, который «любит дни, чтобы видеть в них хорошее», дойдет до того, что он придет к существованию в Грядущем мире, о котором сказано, что он «целиком хорош».
Поскольку язык это очень важный инструмент, язык – это, говоря высоким стилем, стило (инструмент писца), то его надо беречь от зла. Здесь в стихе Давид не говорит, что береги язык от злых речей, а говорит: «Береги язык от зла», потому что в сердце еше нет речи, там только зарождение, только мысль, и это нужно прежде всего беречь от зла. Если язык является внешним уровнем того, что корнем уходит в сердце, в мысль, то тогда там - береги от зла. Почему? Мы можем вспомнить, что когда раббан Йоханан бен Закай посылал своих учеников посмотреть, что такое хороший путь и что такое злой путь, то там были разные варианты. В результате он выбрал ответ рабби Элазара бен Араха, который говорил, что хорошее – это хорошее сердце, а плохое – это плохое сердце. Это в себя включает все. Если у человека хорошее сердце, то отсюда и проистекают все хорошие вещи. Мы видим, что когда в двенадцатом стихе Давид призывает и говорит: «Сыны мои, послушайте меня, и я научу вас страху Всевышнего», то он задает тему - какой предмет нашего изучения, а именно, мы приходим учиться страху перед Всевышним. Когда же он в тринадцатом стихе говорит: «Кто тот человек, который желает жизни», то он как бы меняет тему. Можно было ожидать, что следующим логическим подлежащим будет то, что он объявил – страх перед Всевышним, а логическим сказуемым будет способ, как этого добиваться. Вместо этого он употребляет совершенно новое подлежащее, он говорит: «кто желает жизни, любит дни, чтобы видеть хорошее» - это подлежащее, а сказуемое – «береги язык» и т.д. Сменилась картина, и поэтому трудно поставить это в правильную последовательность. По-видимому отсюда рождаются все эти мидраши, например, с разносчиком, который кричит: «Кто хочет жизни, кто хочет жизни», и к нему собираются люди, и рабби Янай – большой мудрец, посылает к нему, чтобы приобрести «снадобье жизни», о котором ему рассказала дочь, которая сказала разносчику, что хочет его приобрести, но он ей сказал, что тебе не надо. Разносчик показал это рабби Янаю и тот угостил его, наградил его и очень радовался. Окружающие спрашивали, что же он тебе нового сообщил? Что ты раньше не знал этого стиха? Почему ты так обрадовался? Есть такой любопытный комментарий, что, конечно, рабби Янай знал эти стихи и знал это средство, но тут была следующая проблема. В тринадцатом стихе Давид обращается в третьем лице: «Ми hа-иш ...», а в четырнадцатом и пятнадцатом стихах он обращается во втором лице. По-русски такой переход не воспринимается, как очень резкий, но здесь разница этих обращений требует объяснения, какая тут «игра» и «динамика»? Сначала он объявляет: «кому такой товар», а когда человек подходит, то он ему как бы говорит: «вот тебе, пожалуйста, инструкция и делай так-то и так-то». Если принять это остроумное объяснение и вернуться к двенадцатому стиху, то понятно, что в этом стихе он обращается во втором лице: «Идите, сыны мои». Так куда же они все «пошли»? Тогда нет другого выхода, как пойти дальше в этой «картинке» и предположить, что, когда Давид объявляет: «Идите, идите и я научу вас богобоязненности», то никто к нему не пришел за этим «товаром». Поэтому-то он меняет тему и говорит: «Кто хочет жизни». То есть, смена подлежащего связана с тем, что та «реклама» не работает; не нашлось охотников прямо учиться страху Всевышнего. Этот комментарий несколько в стиле Пурима, но он продолжает логику того, что мы процитировали.
Так все-таки почему он начинает с языка? Есть такое объяснение. Мудрецы сказали, что если человек не совершает преступления, то он получает награду как-будто он сделал что-то хорошее, хотя он ничего такого не делал. Однако, это только в том случае, если он находился перед опасностью совершить это преступление. Например, человек в данный момент не нарушает запрета пахать одновременно на быке и осле, и за это награда не положена, потому что нет реальной возможности и нет никакого шанса начать сейчас пахать на быке и осле. Тем не менее, если есть опасность совершить преступление, то за несовершение есть награда. В Талмуде это разбирается и говорится, что у человека есть вообще злое начало, которое толкает его и воровать и развратничать, но не всегда есть реальная возможность это совершить. Например, если вокруг все с пустыми или хорошо застегнутыми карманами, то человеку не удается украсть, даже если он хочет это сделать. Поэтому, только в том случае, когда у человека был реальный шанс, но он удержался от преступления, только в этом случае он получает награду, а если никакого шанса не было, то он и не украл и награду не получил. В отличие от этого искушение говорить гадости всегда может быть реализовано. Поэтому каждую минуту, когда человек не делает этого, он за это получает награду. Простой смысл сказанного: «отодвинься от зла и делай добро» дает нам не просто два хороших совета, а задает правильную последовательность. Надо прежде всего отодвинуться от зла, а потом делать добро. Это не значит, что человек, который не порвал со злом раз и навсегда, не может делать добро, но это значит, что согласно совету мудрецов, «красить одежду лучше после того, как ее постирали, а не до этого». Очень важно, что Давид говорит: «береги язык от зла», но он не сказал «береги язык от лжи», потому что иногда правда является злом, и тогда человек обязан сказать неправду; бывают случаи, когда и промолчать невозможно. Тора говорит, что ложь – это зло, и поэтому надо беречь язык от зла, но иногда правда является злом, и поэтому не прав тот человек, который принципиально всегда режет «правду-матку». Нам Всевышний дает такой пример, когда Сара сказала, что я стара и господин мой стар. Конечно, ради мира в семье можно пойти на некоторую ложь, другое дело, что надо удаляться от лжи, и это – заповедь Торы. Есть история про человека, у которого в бане стащили рубашку. Когда он пришел домой и жена спросила его, где его рубашка, он ответил, что поменялся с одним человеком, но тогда, где же рубашка этого человека? И он отвечает, что честно говоря, тот забыл ему ее дать. Про него говорят, что он исполнил эти две инструкции: он уберг свой язык от зла, и свои уста от того, чтобы сказать лукавство, и в результате ситуация описана, но – хорошо. По поводу того, чтобы «отстраниться от зла и делать добро» есть много образов. Один из образов с покраской одежды (о нем мы говорили), а другой, что рану надо сначала очистить, а потом накладывать повязку. То же самое, наверное, для процесса тшувы. Сначала надо расстаться со злом, а потом надо делать добро.
Несколько слов о последних словах пятнадцатого стиха: «стремись к миру (добивайся мира) и преследуй его». Что это означает: «преследовать мир» или «гоняться за ним»? Простой смысл таков, что старайся делать мир в том месте, где ты находишься, и гоняйся за ним там, гда ты не находишься. Будешь кем-то вроде странствующего рыцаря Ланцелота, который «устраивает мир» во всем мире. Это довольно сложная инструкция. Классическим примером человека, который любит мир, добивается его и гоняется за ним является брат Моше Аарон, который, если узнавал, что какие-то два человека поссорились, он начинал «челночную дипломатию». Он одному говорил, что как тот другой сокрушается, что такой замечательный человек, как ты, на него обижен, и при этом он, конечно, говорил неправду, но зато все кончалось хорошо. Есть такие два, очень похожие друг на друга понимания, хотя Давид вряд ли имел в виду что-то похожее. Одно понимание такое, что «стремись к миру» - с тем, кто был тебе врагом, но при этом не дремли! Поскольку он все-таки был тебе врагом, то эта вражда покорена, но не искоренена; ты зло превратил в добро, но не расслабляйся, а преследуй врага, который сидит в том, с кем ты раньше был врагом. То есть, мир – это мир, заключать мир хорошо, но будь начеку. Интересно то, что этот подробный комментарий приводится к другому стиху Торы, когда говорится, что «тебе покорятся многие народы, а ты не покоришься никакому народу». Потому что, покорив их, ты тем не менее не должен поддаваться слабости, ты должен «держать их за загривок».
Последний комментарий в ту же струю понимания видит в этом стихе тактику борьбы со своим собственным злым началом. Он говорит так, что это злое начало в тебе сидит и «операцию» сделать невозможно. Мы знаем, чем кончилась история, когда мудрецы хотели, чтобы нас избавили от злого начала. Это захватывающая история, описанная в Талмуде. Сначала, когда увидели, что идолопоклонство наделало столько бед: разрушило Храм и т.д. , то попросили избавить от стремления к идолопоклонству. Им отдали этого огненного льва, и они его зарезали, после чего исчезло искушение поклоняться идолам, но тут же пропало и пророчество, поскольку это одна и та же страсть. Тогда они стали просить забрать у них и страсть к разврату. Но оказалось, что убийство этого «зверька» разрушит мир, потому что три дня не могли найти свежего яйца для больного – у курицы не было возможности, чтобы созрело яйцо. Мудрецы не могли попросить наполовину, потому что с неба ничего не делают наполовину. Если хотите оставить страсть, то ее придется взять с опасностью на разврат. Поэтому ситуация совершенно ясная: если человек хочет жить, то он должен встать лицом к тому обстоятельству, что внутри него сидит его пожизненный враг – его злое начало. И надо с ним как-то обращаться. Человек, который его «запирает в подвал», очень неумный человек. В науке это хорошо доказал Фрейд, но наши мудрецы без науки знали это с самого начала, что со злым началом нужно вести себя по-умному, потому что вся энергия в его лапах, и запирать его бессмысленно – он разорвет на куски. Поэтому нужно вести себя с ним с умом, нужно сначала отодвинуться от него и делать добро ради добра. Если он тебя беспокоит и это не получается, то тогда можно пойти на компромисс и предложить ему такое «соглашение», что мы для виду будем делать добро, на самом деле преследуя свои корыстные цели. И тогда он успокоится, потому что, если ты добро делаешь неискренне, то это его устраивает. После этого можно его постепено как следует прижать, преследуя его, и переходить к тому, чтобы делать добро во имя добра. Это довольно тонкая вещь, потому что этот враг сидит во мне, и он никуда не торопится, он прекрасно меня знает. По анекдоту, когда армянское радио спрашивают, что делать, если хочется работать, то радио отвечает: «полежите на диване, и это пройдет». Так и злое начало, когда надо работать, оно говорит: «полежи», а когда стоит отдохнуть, то оно говорит: «чего сидишь»! То есть, оно будет тебя в противофазе толкать куда не надо. Если ты будешь оправдываться, то оно тебя «слопает». Нужно действовать маленькими перебежками. Например, человек неопытный взвалит на себя заметную ношу и говорит, что понесет до следующего города без остановки. Естественно, что через пол-километра он уже не выдержит. Человек опытный тащит мешок и говорит, что вот, до этого угла дойду и бросаю его, потом ставит другой близкий ориентир, и таким образом он оказывается гораздо выносливее. Неопытный человек говорит, что он сегодня последний день гуляет, а начиная с завтрашнего утра – он полный праведник. Такой человек очень устраивает злое начало, потому что он всегда «праваедник с понедельника» Человек другого склада говорит, что кто же это может выдержать – шестьсот семнадцать заповедей! Вот, сегодня последний день исполняю, а завтра – все, кончаю. Завтра будет следующий день, и он скажет то же самое. Поразительные мидраши, приводящие примеры с Авраамом, который ведет своего сына приносить его на жертвенник, и перед ним Сатан оборачивается речкой и бесом и говорит ему, куда ты, старый, идешь, тебе по старости уже померещилось, тебе же Бог сказал, что в Ицхаке наречется тебе потомство. Кто этот Сатан? Это и есть его собственное злое начало; он разговаривает сам с собой. Ему трудно идти, хотя он и знает, что это приказ, и он обманывает сам себя . На вопрос Сатана: «куда ты идешь?» он отвечает, что я иду помолиться. То есть, он сам себя обманывает, и действительно, бывают такие ситуации, когда человек должен сам себя обманывать. А иначе ничего не сделаешь, потому что главный противник сидит внутри. Конечно, невозможно считать, что это пшат того, что Давид хотел нам здесь сообщить, но это очень интересные взгляды.