К оглавлению лекций З.Дашевского по ТореКнига Бемидбар Лекция 7.
(26.07.05)Понимание каким образом наследники умершего грабителя выплачивают потерпевшему.
Посвящается лекция моему отцу, Моше бен Аарону, завтра исполняется тридцать лет со дня его смерти. И памяти замечательного человека, который умер полторы недели назад, Давиду бен Тодор Шломо.
Мы разбирали последний раз несколько стихов из пятой главы раздела Насо, и мы закончим теперь эту тему по поводу грабежа гера. У нас оставался вопрос, который мы не успели рассмотреть, о том, как обстоит дело, если грабитель умер? Этот вопрос разбирается довольно подробно в Гемаре, прежде всего в трактате Бава-Кама, в девятой главе. Там в мишне, которую мы видели, говорится: «Если грабитель дал ложную клятву, а потом признался, то он должен вернуть ограбленное или его стоимость, добавить пятую часть и принести корбан. Мало того, что он должен вернуть, он должен доставить это ограбленному в любое место, где бы тот ни находился». В связи с этим Гемара предпринимает попытку выяснить, какова природа этой пятой части, которую он должен добавить? В частности, в мишне было сказано: «Если дал ему «керен» – основную стоимость, и не дал ему «хомеш» – дополнительную пятую часть, то всё равно должен доставлять». Отсюда Гемара делает неоправданный вывод, что таким образом эта пятая часть является имуществом, а не штрафом. То есть, если грабитель умер, то наследники должны возвращать это пострадавшему: и основную стоимость и пятую часть. Конечно, они не должны приносить корбан, поскольку корбан приносится для искупления только живых. В процессе приведения разных высказываний таннайм выясняется, что дело обстоит не так просто. Получается, что в одних случаях наследник должен возвращать пятую часть, а в других – не должен. Поскольку мы всё-таки занимаемся изучением книги Бемидбар, а не глубоким изучением Гемары, мы не станем подряд читать Гемару, а прочтём вывод, который делает Рамбам. В «Законах относительно грабежа» в главе седьмой, начало которой мы уже видели, говорилось, что всякий, кто должен другому человеку из Израиля какое-либо имущество, и отрицал это, и поклялся ложно, обязан вернуть ему керен – тот капитал, который он отрицал ложной клятвой, и добавить пятую часть, и должен также принести корбан, который называется «ашам гзелот». Следующая hалаха в этой главе говорит, что это равным образом относится ко всем видам грабежа, мы их перечисляли, они содержатся в пятой главе книги Ваикра. Третья hалаха как раз касается того, что нас интересует: в каком случае он должен это выполнить? – Когда он оказался обязанным выплатить это из-за самого себя, то есть он сам совершил это преступление: ограбил или присвоил другим способом в той же категории, и дал ложную клятву. Но если он оказался должным заплатить из-за своего отца, то он не платит пятой части, а только основной капитал. Например, его отец ограбил или украл или должен другим, и сын знает об этом, и сын отрицал, и поклялся, а после этого признался, то он платит только основной капитал, потому что сказано «ашем газаль» – то, что ограбил. То есть, в случае если он сам ограбил, он платит ещё пятую часть, а если отец ограбил, то сын, наследник, выплачивает только саму стоимость этого ограбленного имущества и не добавляет пятую часть за грабёж, совершенный отцом. В четвертой hалахе есть ответ на вопрос: «В каком случае верно последнее высказывание?» И ответ такой, что это тогда, когда ограбленное имущество не сохранилось в натуральном виде, то есть, оно или съедено, или сломано, или продано. Но если отец ограбил и умер, а ограбленное имущество сохранилось, и сын, наследник, отрицал это, и поклялся, а потом сознался, то он выплачивает основную стоимость и пятую часть. Таким образом, получается такая картина. Если сын всё знает, он знает, что отец ограбил, и отрицал это и поклялся ложно, тем не менее, он пятую часть не добавляет. Но если это ограбленное имущество у него лежит, оно перешло к нему по наследству, и он поклялся, что ничего такого не было, то теперь он, как настоящий грабитель, должен пятую часть тоже добавить. То есть, можно сделать такой осторожный вывод, поскольку тема эта очень непростая и есть множество других параметров, но в общем получается картина такая. Если он дал ложную клятву о материальной вещи, об имуществе, которое реально существует, то он полностью отвечает по всем статьям, то есть даёт и керен и хомеш. Если же он клянётся о некотором нематериальном обстоятельстве, то это не влечёт обязанности добавлять пятую часть. То есть, это такой случай, когда он знал, что отец ограбил, и что такое имущество существует, но к нему это имущество в собственном виде не перешло, может быть, что его стоимость и перешла, но это уже другое дело. Пятая hалаха: если ограбил отец, и поклялся отец, и признался отец, а после этого умер, то наследник должен выплатить керен и хомеш. Почему? – Потому что, если отец проделал все эти предварительные шаги, в том числе и признание, то тем самым на наследнике лежит долг, он должен выплатить всё – и основную стоимость и пятую часть, так как этот долг переходит по наследству к сыну.
Ответ на вопрос:
Каков закон в случае, если он не признался? – Если человек не признался, то если свидетели в суде показали, и суд постановил, что он должен вернуть, то он должен вернуть только керен, потому что пятая часть и корбан предназначены для его искупления. Они не приносятся, не выплачиваются, если он не признался.
Ответ на вопрос:
Кому идёт пятая часть? – Пятая часть идёт ограбленному или его наследникам, если он умер, и только в специфическом случае, когда у пострадавшего нет наследников, что возможно только когда это гер, не успевший родить детей, в этом случае говорится, что то, что он должен вернуть Всевышнему, он возвращает коhенам. Интересно было бы понять так ли это, но из того, как это сказано в стихе, и из некоторых комментариев создаётся впечатление, что то, что он возвращает пятую часть и корбан, может быть, это всегда находится в статусе возвращения Всевышнему. Безусловно, что корбан – «ашан гзелот», конечно же приносится на жертвенник, и тут пострадавший не при чём. В нормальной ситуации и основную стоимость и пятую часть получает пострадавший. А в случае гера, не имеющего наследника, это приобретает Всевышний и дарит коhенам.
Ответ на вопрос:
Есть ли наказание клятвопреступнику? – Конечно, в любой нормальной стране это преследуется законодательством, но мы должны помнить, что законы народа Израиля складываются из двух совершенно разных частей. Один – это закон Торы, который преследует совсем иную цель, чем установление социальной справедливости; эта цель – установление прямой связи народа со Всевышним. Бейт-Дин может судить только согласно законам Торы, и не может принимать во внимание никаких других соображений, устрожающих или смягчающих. В то же время в народе Израиля не хуже, чем у других народов, должен быть царский суд, гражданский, который устанавливает социальную справедливость. Царь вправе накладывать любые штрафы, наказания и т.д. По любым статьям, если царь, правительство считают правильным постановить какое-то определённое наказание за какое-то преступление, это вполне в их власти, но это не во власти Бейт-Дина, который судит исключительно по законам Торы. Безусловно, клятва Именем Всевышнего – это одно из самых тяжких преступлений. Но вопрос в том, какого уровня преступления лежат в компетенции земного суда. Есть преступления настолько тяжкие, что земной Бейт-Дин вообще не вправе судить. Например, если взять очень важный закон о неумышленном убийце. Классический пример, когда двое пошли в лес рубить дрова, у одного отлетел топор или щепка и убила другого. Если тут не было какого-то особенного головотяпства, например, если топор еле держался на топорище, то это описанный в Торе случай, когда человек неумышленно явился орудием убийства, и тогда Бейт-Дин его приговаривает к изгнанию к город-убежище. Если со стороны этого убийцы было какое-то попустительство, какая-то халатность, то может быть, это выходит за рамки случайности и он становится почти умышленным убийцей, которого невозможно казнить, потому что он не сделал этого своими руками и вероятность, что другой должен был быть убит, не стопроцентная. Но изгнать его тоже нельзя, потому что изгнание явлется искуплением. Бывают такие случаи, когда он настолько не явился прямым орудием убийства, например, он поднимался по лестнице, проломилась ступенька, и он упал на другого человека и убил его. Если он опускался и произошло убийство, то он считается неумышленным убийцей, а если он поднимался, то тогда считается, что он занимался совсем другим делом, и он тоже не подлежит изгнанию. То есть, есть какое-то окно, в котором земной суд выносит соответствующий приговор. Когда это выходит в сторону слишком большой ответствености или слишком малой, этого приговора не выносят. Совершенно верно, что в Десяти заповедях сказано, что нельзя понапрасну, в том числе ложно, произносить Имя Всевышнего, и ложная клятва является в сознании народа Израиля одним из самых тяжких преступлений. Поэтому, вообще говоря, не предполагается что какой-то преступник даже грабитель или вор пойдёт на ещё более тяжкое преступление и даст ложную клятву. Тем не менее закон есть закон, и что же с ним делать? Ложная клятва – это страшное преступление, но поскольку там нет действия, то прямого наказания Бейт-Дин ему не выносит. Есть такие преступления, которые караются только Небесным судом. Тут есть место для спора. Если он поклялся ложно, то может быть, как за всякое нарушение заповеди «не делай» его нужно наказать побоями, и тридцать девять ударов – это тоже тяжкое наказание, может быть, и со смертельным исходом. Однако мы находимся в области имущественных законов, и заодно нам сообщает закон Торы, каково искупление человека, который сознался, и насколько это возможно очистить и искупить.
Ответ на вопрос:
Как даже раскаявшийся разбойник может вернуть вещь, которой уже не существует? – Если он вещь продал, то он обязан вернуть её стоимость, потому что продажа как бы вещь «перелицовывает». Если он её продал, подарил и т.д., то пострадавший не может изъять её у нового владельца. Отдаёт ли он те самые деньги, которые он получил? – это неверно говорить, что «деньги не пахнут». Мы знаем, что на деньги, вырученные, скажем от продажи собаки или которые являются доходом от проституции, нельзя купить корбан и принести в Храм. Есть деньги, которые, напротив, обладают святостью. Например, если я выкупил на эти деньги вторую десятину, которая обладает святостью, то святость перешла на деньги и их нельза потратить на будничные дела. Деньги, полученные от продажи награбленного имущества, конечно, не обладают святостью, и у них нет лица. Поэтому заплатить он может любым способом. При этом, сколько он выручил реально от продажи награбленных вещей, которые может быть имели более высокую стоимость и ценность, это вопрос второй, он должен вернуть столько, сколько эта вещь стоила на рынке в момент грабежа.
Разные понимания связи стихов пятой главы. Законы о труме
Попробуем разобраться в девятом и десятом стихах пятой главы раздела Насо, которые удивляют тем, что они переходят казалось бы к cовершенно другой теме. Девятый стих говорит: «Всякая трума из всяких посвящений сынов Израиля, которые они поднесут коhену, будет ему». И десятый стих: «И посвящение каждого человека будет ему; и тот, кто даст коhену, будет ему». Во-первых, совершенно непонятно, что и кому будет, а во-вторых, непонятно, какой тут переход, ведь это явно тот же самый раздел. Мидраш, Талмуд и комментаторы рассматривают с разных сторон и предлагают ряд объяснений: какова логика, какой переход, при чём здесь трума? Основной hалахический мидраш к книге Бемидбар «Сифрей». Рабби Ишмаэль говорит: «Разве труму подносят коhену? Труму хозяин отделяет от своего урожая и коhен приходит и берёт. Хозяин совершенно не обязан доставлять это коhену». И поэтому рабби Ишмаэль говорит, что здесь речь идёт об одной специфической труме, которую не называют трумой, а именно, о бикурим. От тех видов плодов, которыми славится земля Израиля, человек должен отделить несколько плодов самых первых, самых лучших. То есть, когда завязывается плод, и видно, что он будет хороший, он его обвязывает ниточкой и говорит, что это будет букурим – первенки. Эти первинки есть обязанность принести в Храм. Это сказано в другом месте, но там не сказано, что дальше с ними делают. Такая идея, что их надо принести на жертвенник, конечно, представляется очень странной; фрукты не приносят на жертвенник. А здесь прямо говорится, что если мы вместо трумы поймём, что это бикурим, то это приносится и отдаётся коhену. Таким образом, этот мидраш видит, что та новость, которая здесь сообщается, состоит в том, что бикурим надо отдать коhену. Но какая здесь связь с предыдущим? Связь может быть вот какая. Вообще говоря, труму (не бикурим) человек отдаёт любому коhену, которого он сам выберет, и это тот хидуш, который сообщается в десятом стихе. А именно суть того, что там говорится, состоит в том, что человек, который отделил какие-то освященные, посвященные части от какого-то своего имущества, которое требует отделения, хозяином является он. То есть, коhен не может сказать, что он должен ему отдать, а он сам выбирает кому отдать.
Ответ на вопрос:
Может ли коhен отказаться взять приношение? – Это довольно странная идея, потому что это не просто подарок, а это мицва, и если человек ни одному коhену не отдаст, то он не может пользоваться своим урожаем никак.
Парадокс состоит в том, что коhен не может взять, потому что он не хозяин, а хозяин не может ничем пользоваться, пока он не отдал какому-то коhену. Никому, кроме коhена, он отдать не может. Нужно учесть, что трума обладает свтостью, и строжайшим образом Тора запретила потреблять труму кому-нибудь, кроме коhена и тех, кто на его иждивении. В наше время, когда и продукты и люди считаются в презумпции нечистоты, коhен не может употреблять эту труму за исключением только оливкового масла, которое ему приносят, и он может зажечь свечу этим маслом; и это единственная трума, которую в наше время имеет смысл коhену давать. Если вырастили оливки и сделали из них оливковое масло, то это замечательно отдать коhену. Когда есть Храм и есть возможность очищаться, то тогда трума должна быть отдана коhену, и только он может этим пользоваться. Он может это потом подарить или продать любому коhену, и это могут потреблять коhаним, жена коhена, его канаанский раб, но не еврей, который у него работает. При этом выбор коhена зависит от симпатий хозяина трумы. Тем не менее закон таков, что коhен приходит, когда его приглашают, и получает то, что ему добровольно по своему выбору даёт хозяин. Если же это обязательные отделения для коhенов, которые служат в Храме, то это нельзя отдать любому коhену. Например, бикурим человек не может отдать любому коhену, он должен прийти в Храм и отдать коhенам той стражи, которая в эту неделю служит в Храме, а они между собой это всё поделят. Тот же самый закон действует относительно всех корбанот, которые отдаются коhенам именно этой стражи. И раз корбан-гзилот, о котором мы говорили, должен быть отдан коhенам этой стражи, то и то, что он должен отдать умершему геру, не имеющему наследников, тоже должен отдать коhенам этой стражи. И теперь связь может быть такая, что всякая трума (если понимать просто, как трума) может быть отдана любому коhену, но бикурим так же, как ашам-гзилот, и деньги за ограбление гера должны быть отданы только коhенам этой стражи. Это один «ход» объяснения связи стихов.
Рамбан приводит ещё одно объяснение, которое представляется немножко неожиданным. Он говорит так: «Если коhену дали труму (не бикурим), то она стала его собственностью». Это объяснение удивляет, потому что можно было бы подумать так, что трума находится в статусе посвященного Храму, а если это имущество, посвященное Храму, то относительно такого имущества есть особые законы, например, в случае, если человек ограбил имущество, посвященное Храму. Рамбан же говорит, что если труму дали коhену и она стала его собственностью, то если её ограбили у этого коhена, то грабитель подпадает полностью под действие ранее описанного закона, то есть, что он должен приносить и пятую часть и корбан. У Рамбана есть ещё одно интересное объяснение, которое хорошо развивает Нацив – рав Нафтали Цви Йеhуда Берлин. Он говорит так, что все те приношения коhенам, которые требуют коhенской службы, без участия коhена не становятся кодэш, эти приношения не освящены; они все должны приноситься в ту стражу, которая сейчас служит в Храме. Если же это освящено, то требует принесения в Храм. Бывает другой вид – то, что отделяется, становится освященным, но делается это без участия коhена. Человек отделяет от своего продукта и говорит, что это трума и что она обладает святостью, а дальше он ищет, какому коhену её отдать. Нецив говорит, что если речь идёт о каком-то отделении, святость которого делается только действиями хозяина без услуг коhена, то в этом случае хозяин является его полноценным владельцем, и никто не может сказать: «Давай, это мне положено». Если это положено коhену, то хозяин сам решит, какому коhену. Это называется «товат-hанаа», то есть, хотя хозяин не является потребителем этого продукта, но тем не менее он делает хорошо кому-то, и за счёт этого может рассчитывать на взаимность. Нацив предлагает ещё один вариант, как понимать эти все святыни. Он говорит, что это включает и такое обязательное отделение, как десятина скота. И это нужно принести обязательно в Храм, но едят мясо этих животных хозяева. В этом понимании говорится, что если хозяин подарил коhену, то коhен становится владельцем этого подаренного ему животного. То есть, в отличие от других жертвоприношений, когда, например, есть мирная жертва «шламим», то там есть заповедь хозяину есть мясо этого животного. Он перед тем, как есть, говорит благословение: «Который освятил нас своими заповедями и повелел нам есть мясо шламим». Мудрецы сказали, что веселье обязатеьно включает в себя еду этого мяса. В отличие от этого десятина скота – это право хозяина есть, но не заповедь, поэтому, если он подарил коhену, то коhен становится владельцем. В Гемаре, в девятой главе Бава-Камы есть очень простое объяснение, какова связь этих стихов с предыдущим разделом про грабеж гера. А именно, разбирается случай, если грабитель проделал весь этот цикл: ограбил гера, поклялся ложно, потом признался, а гер к тому времени умер и у него нет наследников, и грабитель берёт стоимость вещи плюс пятую часть, корбан, направляется в Храм и по дороге умирает. В этом случае корбан пасётся пока не станет негодным, потому что мы знаем, что за мёртвого не приносят корбан, а деньги идут наследникам грабителя, потому что у этого гера не осталось наследников и коhены не могут сказать, чтобы отдали им эти деньги, потому что это было нужно, чтобы искупить грабителя, а грабитель уже предстал перед «Последним судом». Поэтому, если он не успел дойти до Храма, то деньги идут его наследникам. Если же он успел дать деньги коhенам, и умер до принесения корбана, то корбан пасётся, пока у него не возникнет дефект, и тогда его можно выкупить, купить другое животное, и это будет «ола», но деньги, если он их успел дать коhенам, остаются у коhенов, и раз он их дал, то может быть, что часть искупления уже сработала.
Ответ на вопрос:
О понимании трумы, как пожертвования бедным. – Понятие трумы, как пожертвования бедным, это уже вторичное использование этого слова. Трума в собственном смысле – это то, что первым делом отделяется от урожая, и должно быть отдано коhену.
По закону Торы трума не имеет установленного размера. То есть, если я отделил от всего своего урожая два зёрнышка, то при том, что я невероятная «жадина», я тем не менее по закону Торы выполнил свою обязанность. Мудрецы установили какие-то границы: если я человек щедрый, то я отделяю одну сороковую часть от урожая; если средний – то одну пятидесятую; если скупой – то одну шестидесятую. Эти границы установлены мудрецами для отделения части урожая (от одной сороковой до одной шестидесятой) для того, чтобы остальной продукт стал разрешенным для пользования, когда нет установленного размера. Это должно быть отдано коhену и обладает высочайшей святостью, хотя и меньшей, чем святость корбана, но это настолько высокая святость, что если кто-то злоумышленно съел, не будучи коhеном, то за это наказание «карет» – отрезание от корня жизни. Если такое преступление совершено не умышленно, то это требует искупления. После отделения трумы, отделяется десятина и её следует отдать левиту, левит от своей десятины отделяет десятую часть и отдаёт коhену. Та трума, которую хозяин отделил, называется «трума гдола», а то, что левит от своего маасер отделяет, называется «трумат маасер». Слово трума имеет очень точный и красивый перевод на русский язык, но это перевод себя уже изжил, потому что дословный перевод – это «взнос», то есть, когда берётся будничный продукт и поднимается к святости. Однако, в русском языке после профсоюзных и прочих «взносов» это слово уже не хочется употреблять, поэтому лучше это слово оставить без перевода – трума. После того, как хозяин отделил первую десятину, он ещё отделяет десятую часть от оставшегося и это в разные годы семилетнего цикла называется или «маасер шени» – вторая десятина, или в другие годы это «маасар ани» – «десятина бедных». Вторая десятина принадлежит хозяину, но он имеет право её есть только в Иерусалиме в состоянии чистоты. При этом важно не просто нахождение в Иерусалиме, но нужно, чтобы Иерусалим был отстроен, и чтобы здесь были все обстоятельства для того, чтобы мы могли очищаться. Вторая десятина обладает святостью в отличие от первой десятины, и если человек не может или ему неудобно её хранить для транспортировки в Иерусалим, то тогда её можно выкупить, и святость переходит на деньги, и с этими деньгами ничего будничного уже делать нельзя. В наше время это делается так, что я выкупаю за символическую минимальную монетку, которую потом надо либо уничтожить, бросив в Мёртвое море, либо выкупить её горсточкой сахара, и сжечь вместе с хамецом перед Песахом.
Относительно стиха: «Человек, который со своим святынями, ему будет» мидраш говорит, что если человек не даёт коhену тех частей своего продукта, которые он обязан дать, то в конце концов он останется с этими частями. Он по бедности будет нуждаться в подаянии других. А человек, который даёт коhену, «ему будет», то есть, если ты даешь коhену, то это будет богатство. Таким образом мы можем считать это кратким обсуждением данного раздела, потому что мы не можем входить в это подробнее.
Ответственность «наследников». О днях «между теснин»
Поскольку мы сегодня начали с обсуждения темы, как наследники, сыновья отвечают за поступки отцов, и ещё в связи с тем, что этот урок для меня связан памятью отца и соответственно со связью поколений, и кроме того, начались три недели, которые являются самыми «узкими» в нашем еврейском году, то я хочу немного поговорить об этой теме. Многие и мидраши и Рамбам задают вопрос: какой смысл нам соблюдать посты, связанные с разрушением Храма, если это было когда-то давно и Храм разрушен за преступления предыдущих поколений? Пусть они расстраиваются, а мы-то здесь при чём? Во времена Пророков, по крайней мере после конца Первого Храма, по-видимому, было очень распространено такое выражение, оно встречается почти в одном и том же виде и у пророка Йирмеяhу и у пророка Йехезкэля: «Отцы ели незрелый плод, а у сыновей зубы притупились». Йирмеяhу приводит этот стих в тридцать первой главе своей книги как раз в противоположном смысле. Мы знаем, что почти вся его книга посвящена пророчествам тяжелым, наказаниям, но он говорит, что будут ещё другие времена, когда вернётся жизнь, и всё будет хорошо, и Всевышний будет так же радоваться, делая своему народу хорошо, как сейчас он торопится наказать. И тогда, как говорит Йирмеяhу, не будут говорить так, что отцы ели кислое, а у сыновей оскомина. По этому поводу стоит всегда задумываться, а почему действительно, если отцы делали что-то плохое, то сыновья должны отвечать? Ну, хорошо, мы видели в нашей теме, что если сын получил наследство, в котором есть часть награбленного имущества, то иногда по прямой обязаности, а иногда для того, чтобы воздать уважение отцу, он должен очистить свое имущество от такой нехорошей части. Но если говорить не о таком прямом наследстве, а говорить о том мире, о той земле, о той стране, которую мы получили в наследство от предыдущих поколений, то почему собственно мы должны отвечать за это? В Торе сказано, что отцы не отвечают за детей, но с другой стороны, в Десяти заповедях Бог говорит: «Я мщу ненавидящим Меня до третьего и четвёртого поколения» Как же это совместить? Речь идёт о «ненавидящих», то есть, если сыновья продолжают делать ненавистное Богу, то в конце концов Он ждёт до третьего-четвёртого поколения и взыскивает и за них и за предыдущие поколения. Поэтому понятно, что повторять плохие поступки предков – это вещь заведомо нехорошая и требует исправления. Попробую поделиться впечатлением от размышления о том, что повторять хорошие поступки, хорошие дела отцов, копируя их, это тоже вещь очень опасная. Это можно связать с тем разделом Торы, который мы читали в последний шабат – «парашат Пинхас». Пинхас получает награду «брит шалом», он получает персональное коhенство. У наших авторитетов нет единства мнений по этому поводу. Большинство считает, что когда Аарона и его сыновей помазали на коhенство, то тем самым и все будущие поколения, все те, кто родится у его сыновей, они все будут уже безо всякого помазания коhенами. Пинхас, будучи не сыном, а внуком Аарона, оказался как бы «между стульями», потому что он не сын, и он с ними не помазан, и он не родится в будущем, потому что он родился уже раньше. Поэтому он получает коhенство только сейчас. Есть другое мнение, что он тоже стал коhеном, и теперь он получает ещё персональное коhенство. В чём разница? Дело в том, что на протяжении нашей истории подавляющее большинство Первосвященников были потомками Пинхаса. В чём же разница между просто коhеном и коhен-гадолем, который является Первосвященником? Коhен получает свое возвышенное положение в обществе, а это самая элитарная часть нашего народа, он получает это по наследству, так удачно у него сложилось с семейными связями – он коhен. В отличие от этого Первосвященник получает свою должность благодаря своим личным заслугам. Этим как раз отличился Пинхас, он совершил некий поступок, который на первый взгляд кажется прямо противоположным коhенству. Коhен должен упрочивать мир, а Пинхас доблестно убил Земри вместе с медианской принцессой, а позже он убивает ещё и Билама. Это всё факты прямо и непосредственно описаны. Надав и Авиhу, сыновья Аарона, погибли в результате того, что они в высочайшей степени раскрыли основное качество их отца. Аарон служил «из любви», и его свновья тоже из любви, как мотыльки, летели на огонёк, и сгорели. У Куприна есть рассказ о молодом офицере, который на параде, когда царь прибыл в их город, в забвении шагает, закрыв глаза, и нарушает строй, за что наказывается. То есть, когда ты служишь, нельзя впадать в самозабвение, нельзя просто подражать сильным качествам, даже очень хорошим. Есть такая традиция, что Ишмаэль является прямым продолжателем основного качества Авраама – сплошная доброта. И в конце концов у его потомков это превращается в то, что они мечём и прочими орудиями, как мы знаем, пытаются насаждать свой порядок. И Ицхак является таким серьёзным продолжателем Авраама потому, что он проявляет прямо противоположное качество. Авраам – это стремление всем давать, он ко всем обращён наруже, а Ицхак – это направленность внутрь; гвура противоположна хэседу.
Мы знаем, что те три недели, которые начались позавчера, называются в нашей традиции «бейн hа- мецарим» – «между теснин». Это цитата из Эйхи, где эта фраза по-простому имеет топографический смысл – все враги настигают «между теснин»: узкая долина между горами и некуда деваться. Вопрос: почему это название перенесено на какой-то отрезок времени? Есть такой мидраш, который задаёт вопрос: почему ангел останавливал Билама в трех местах? И ответ на этот вопрос очень прозрачно содержится в самом тексте Торы. Ослица, когда она открывает уста, она говорит: «Что же ты бил меня «шалош регалим»», что соответствует трём основным праздникам еврейского года, и соответствует трём Праотцам нашего народа – Аврааму, Ицхаку и Яакову. Так вот, становится всё «уже»: сначала Авраам, потом Ицхак, а потом она совсем остановилась, потому что некуда уже уклониться, ни вправо, ни влево. И мидраш говорит, что Биламу в его попытке проклясть этот народ есть за что ухватиться пока речь идёт об Аврааме и Ицхаке, но как доходит до Яакова, он уже ничего не может сделать. И есть очень интересное замечание Виленского Гаона, что поэтому по указанию Билама Балак приносит на жертвенник только быков и баранов, но не ягнят, потому что быки соответствуют Аврааму, баран соответствует Ицхаку, а ягнята соответствуют Яакову. Ягнят он не приносил потому, что Яаков совершенен, и там ничего невозможно поделать, невозможно проклясть.
Ответ на вопрос:
Почему бык соответствует Аврааму? – потому что, когда он принимал гостей, то он побежал за быком.
Можно поделиться одним соображением, которое возможно имеет сильную поддержку в Зоhаре. В Гемаре Бава-Кама там, где описываются основные категории ущербов, связанных с животными, говорится, что с быком связаны три основные категории ущерба. Формулируется это таким словами: «три отца сказаны про быка: рог, зуб и нога». Это необычайно важное место в Гемаре, которое показывает насколько hалаха не является прикладной инструкцией «как делать», а это очень высоко абстрактное видение мира. Например, какие ущербы относятся к категории «рог»? – Например, если животное бодалось или кусалось или лягалось. Но ведь вроде бы, если оно кусалось, то это – зуб, а если лягалось, то это – нога? Оказывается, что это не так. Совершенно не важно, каким органом своего тела оно нанесло ущерб, а важно то, что пружиной этого ущерба была агрессия, оно хотело сделать плохо не важно кому: человеку, животному, имуществу. Если животное поступало агрессивно, то это – рог. Если оно хотело поесть, то это – зуб, и если оно хотело почесаться и повалило забор, то это всё равно зуб. А нога – это свойство перемещаться и она может зацепить, разбить. Даже, если рогом зацепило простыню, то это всё равно нога. И это – основной «хлеб», чем евреи занимаются столетиями, тысячелетиями, это основа hалахического видения мира. Так вот, фразу, что у быка есть три отца, очень большое искушение понять так, что бык – это образ Йосэфа, а три отца – это Авраам, Ицхак и Яаков. И свойство Авраама – это рог, он относится очень активно к людям, он каждому хочет что-то сделать, а Ишмаэлю тоже хочется что-то активно сделать и не будем уточнять что. А Ицхак весь обращён внутрь, он пережевывает, он жуёт, но «жевание», конечно, тоже бывает разное. Так вот, по поводу этих Отцов говорится в трактате Гемары «Шабат» так, что всякий, кто доставляет наслаждение шабату, тому дают наследие «бли мецарим» – «без границ», и приводят в подтверждение стих, где говорится, что он получает наследие Яакова, Отца своего. То есть, безграничная награда – это как раз то, что следует Яакову. Причём, в Гемаре Песахим казалось бы говорится наоборот, там говорится, что образ Яакова – это «дом». Не так, как Авраам, которого называли «горой», не так, как Ицхак, которого называли «полем» и с каждым из них они связаны. Казалось бы гора – всё открыто, поле тоже не полностью ограничено, а почему же дом – это безгранично? Это очень важно. Мы знаем, что Авраам привлёк тысячи людей к служению истинному Богу, а невесту сыну выбирать отправил невесть куда. Где же все эти тысячи? Оказывается от них ничего не осталось; от красивых проповедей устойчивого результата нет. Ицхак – он поле, и это важная работа, но тем не менее толк получается только тогда, когда есть дом. Таким образом, картина здесь такова, что есть святость, которая является основной целью, для которой избран народ Израиля, и есть противоположное, и они соседи: всё, что завоевывает святость, она отвоёвывает у стороны нечистоты. Если святость идёт в наступление, то она понемножку раздвигает свои пределы, а если она отступает, то наоборот, нечистота захлёстывает то, что раньше было территорией святости. В этом смысле то, что делали Авраам и Ицхак, было абсолютно необходимой подготовительной работой и без этого ничего бы не мог сделать Яаков. Есть два места, где Всевышний разговаривает с Моше и говорит в конце разговора слово «калато», и мидраш это сравнивает с невестой – «кала»; «лекалот» – «заканчивать», а «калато» – это «его невеста». Так вот, первый раз это связано с Синайским откровением, когда он поднялся на гору и получил первые скрижали, и то, что происходило на Синае сравнивают с эйрусим (кидушин) – с посвящением невесты, а то, что происходит при введение в действие переносного Храма, Мишкана, опять это то же самое слово, но это сравнивают уже с семейной жизнью, когда муж и жена живут вместе. Разница между ними в том, что когда празднуется свадьба, и празднуется торжественно, ярко, празднично, но это недолговечно. А потом начинается жизнь будничная, более серая, неяркая, но она является главным и является целью. И «бейн-мецарим» – это ситуация, когда нас сжимают силы нечистоты и мы должны быть очень осторожны в этот период и в том числе друг с другом, стараться не затевать новых каких-то тяжб с представителями сил нечистоты. Я не знаю, как быть, когда нас толкают к тому, чтобы мы вынуждены были именно в этот период держаться, надо стараться это делать с большой осторожностью. Закончу на том интересном наблюдении, которое я недавно прочитал у равва Шломо Фишера, что этим двадцати двум дням от семнадцатого Тамуза до девятого Ава соответствуют двадцать два дня от Рош-hа-Шана до Симхат-Тора. Симхат Тора и Рош-hа- Шана связаны с Авраамом, Йом-Кипур связан с Ицхаком, а Суккот связан с Яаковом, и это высшая ступенька святости, потому что Суккот – это очень интересный праздник, когда вся заповедь состоит в том, что мы едим и пьём и спим, но когда эти простые вещи делаются в сукке, то они все освящаются и отвоёвывают эти территории. Мы стараемся делать, что можем, и будем надеяться, что Всевышний услышит, что большой части нашего народа не всё равно, кому принадлежит наша территория, как физическая, так и более глубокая.