К оглавлению лекций З.Дашевского по ТореКнига Бемидбар Лекция .
(07. 11. 06)Недельный раздел. Ваейра.
Бемидбар, глава пятнадцатая.
Недельный раздел Ваейра. Гостеприимство Авраама
Раздел «Ваейра», которыйбудем читать в ближайший Шабат, является продолжением того, на чём закончился предыдущий раздел «Лех леха», он является настолько прямым продолжением этого раздела, что многие комментаторы придерживаются разных мнений по поводу того, это начало нового рассказа или продолжение того же самого, потому что говорится в начале раздела Ваейра: «И явился ему Господь в дубраве Мамрэ, а он сидит у входа в шатёр и т.д. Поскольку герой не назван, то понятно, что читатель должен понимать, о ком идёт речь из предыдущего рассказа. Тем не менее эта сцена безусловно начинает нечто очень новое, и по подавляющему большинству мнений она и хронологически является прямым продолжением того, чем закончился рассказ предыдущего раздела. То есть, Авраам в возрасте девяноста девяти лет получил заповедь сделать себе и всем мужчинам в доме обрезание, что он и исполнил, и мидраш говорит, что эта сцена, когда ему открылся Всевышний, происходит на третий день после этой операции. Неоднозначность ситуации состоит в том, что ему открылся Всевышний, и на вопрос, с какой целью Он ему открылся, нет очень ясного ответа. Говорится, что явился ему Всевышений, и Авраам поднял глаза, и увидел: «и вот три мужа стоят перед ним». Есть два совершенно разных толкования того, что тут происходит. Одно понимание такое, что явился Всевышний и тут одновременно Авраам видит, что идут трое мужей, и тогда он обращается ко Всевышнему и говорит: «Господи, не уходи от меня, сейчас я приму гостей и приду к тебе». Можно считать, что это основное понимание. Но есть другое, может быть, не очень распространённое понимание, но зато его автором является один из самых сильных комментаторов на уровне пшата - Рашбам, который считает, что Всевышний явился Аврааму в образе этих трёх ангелов, которые предстают в облике людей. Эта проблема довольно непростая, нам трудно в неё глубоко вникать, и нам это не так принципиально важно. Нам важно понять, что Тора нам хочет передать описанием этой сцены, которая довольно подробно описана. Безо всяких сомнений можно сказать, что из этой сцены мы видим основное свойство Авраама – его совершенно необыкновенное гостеприимство. Даже если не учитывать того, что говорит мидраш, что Авраам находится сейчас в очень болезненном состоянии, потому что третий день после операции считается самым болезненным, тем не менее он в такой жаркий день бежит, и расторопно, и принимает гостей «по царски». Мишна приводит нам, как образец того, что такое праведность, когда цадик говорит мало, а делает много. И это – Авраам, который говорит: «Принесу кусок хлеба», а побежал за быком. Он велит Саре замесить хлеб, но это три сэа, которые по самым скромным меркам около двадцати, а по основному мнению – это около сорока килограммов, и это очень «серьёзное» количество хлеба. Правда, считается, что чем больше хлебе закладывают в печь (а раньше закладывали внутрь печи), то тем он вкуснее получается, поэтому, возможно, что это определяет качество хлеба, а не то, что его весь можно съесть. Безусловно, что это была маца, но маца ведь тоже хлеб. Мидраш говорит, что лепёшки, о которых говорит Авраам, были мацой; и Лот в пьяном виде в тот же вечер тоже их угощает мацой. Правда, это, конечно, дало мидраша, потому что и лепёшки и маца – это можно понимать по-разному. С точки зрения мидраша, безусловно это очень важный момент, что Авраам соблюдает законы Песаха, законы хамеца и мацы, за четыреста один год до исхода из Египта, но это отдельная тема. Кто были эти три ангела? Мидраш называет их имена, хотя обычно ангелы не называются именами, и в классическом мидраше ангелы вовсе не имеют имён, так же, как у нас дни недели, кроме шабата, не имеют своих имён, как месяцы в Торе не имеют своих имён. Ангелы – некие служебные сущности, которые посылались по отдельным поручениям. Тем не менее, во всяком случае в поздний период после возвращения из вавилонского плена, какие-то самые выделенные ангелы уже имеют личные имена. Считается, что эти трое были самыми серьёзными представителями ангельского сословия, и это были: Михаэль, Гавриэль и Рафаэль. Как распределялись их функции и кто с каким заданием был послан, точно сказать сложно. Считается, что Рафаэль был послан, чтобы вылечить Авраама; Гавриэль, вероятно, был послан перевернуть Сдом. Кто-то из них получил задание сообщить Саре, что у неё родится сын через год. Есть ещё более тонкое поручение и не ясно, кто его исполнял, спросить Авраама: «А где Сара, твоя жена?» Это вопрос очень принципиальный, и может обсуждаться достаточно долго. Если бы он не сказал, что Сара в шатре, как полагается женщине, то отсюда бы следовало, что моавитянским женщинам тоже надо запретить вступать в браки с евреями, и тогда Давид не годится быть Машиахом. Перед переворачиванием Сдома всё это надо было выяснить, потому что про переворот Сдома говорится, что Всевышний нашёл там своего помазанника. Мидраш говорит, что он нашёл его в Сдоме. И между сообщением Саре, что у неё через год родится сын, излечением Авраама и переворотом Сдома есть не то чтобы тесная связь, но это две стороны одного и того же события. Эти три ангела идут с революционно новым заданием, они несут в мир что-то небывало новое. Что же это? Коротко можно сказать так. То, что Сара получает весть о рождении Ицхака, приносит нечто небывало новое в мир. То есть, уже открытие Авраама в мире – это поворот, который изменил всё, что было до сих пор. Бог в начале сотворяет небо и землю, и приставляет их вплотную друг к другу, и можно было бы полагать, что на возможности их соединить может быть решена задача, ради которой сотворён мир. Однако, к моменту появления Авраама небо и земля уже «разъехались» довольно далеко, и Авраам первый начинает их возвращать на сближение тем, что он приносит своё основное качество, которое открывается в сцене приёма ангелов, и это – «хэсед» – его доброта. Мы уже говорили о том, почему доброта является таким фундаментально важным качеством? – Потому что если воспринимать мир свозь любую другую призму, кроме доброты, то невозможно увидеть того основного Божественного качества, которым прежде всего этот мир сотворён; Бог сотворил мир прежде всего потому, что Он хотел не ради чего подарить миру это существование. И это и есть качество «хэсед». Но если это качество не ограничено ничем, то оно грозит обернуться своей противоположностью, потому что такое неограниченная доброта? Современные исследования показывают, что человек, который проявляет большую доброту, он тем самым вольно или невольно занимает лидирующее положение: раз я могу себе позволить такую щедрость и доброту, то это значит, что именно я должен быть вождём. Примером неограниченной доброты является старший сын Авраама Ишмаэль. Эта доброта, не будучи ничем ограничена, оборачивается мечём и огнём. Поэтому, для того, чтобы доброта несла в себе что-то, для чего она предназначена, она должна быть вставлена в рамку противоположного качества, носителем которого будет Ицхак.
Ответ на вопрос:
Какая может быть доброта у Ишмаэля? – Дело в том, что основа мира, происходящего от Ишмаэля – это стремление к кайфу, к доброте, к наслаждению, и это в конце концов насаждается огнём и мечём! Мы это видим в перспективе человеческой истории, в устройстве человеческого общества, в устройстве животной стаи. Тот, кто может себе позволить самую большую щедрость, тот в конце концов становится самым большим диктатором. Человек может всегда снабжать других только тем, что в избытке находится в нём самом. И так получается с любым неограниченным качеством. Если появляется такой человек, как Авраам, который является носителем качества хэсед, и хотя в нём это качество гармонически ограничено, но пока в мир не внесено ничего кроме этого качества. Если Ишмаэль наследует его, не противопоставляя ему какую-то границу, то это очень опасно, потому что это, как мартышка, которая научилась подражать какому-то одному движению, и не вносит в это какого-то личного вклада, и поэтому это опасно.Это сложно показать на конкретных моделях, но это – приблизительные рассуждения об очень принципиальных вещах. К сожалению, мы не видим много поступков Ишмаэля, кроме того, что ангел говорит, что это будет «дикарь-человек; его рука на всех, и рука всех на нём; и он будет раскинут среди всех своих братьев. Что это значит? – Он будет подворовывать, и его будут поколачивать. «Мое – твое и твое – мое», это тоже «хэсед», но это безграничность. То, что Авраам попросил Бога, чтобы его сын, Ишмаэль, «ходил перед Тобой», значит, что он просил, чтобы его сын, который пока один, был в порядке. Но если у него будет ещё сын, как Бог обещает, хотя в это трудно поверить, то он вне себя от счастья. И он - таки допросился, и Ишмаэль процветает.
Это всё не очень просто, но кратко хотелось сказать одну принципиальную вещь, что весть о рождении Ицхака является вестью о том, что появляется жизненно необходимая граница того качества, которое открыл в мире Авраам. И это качество очень опасно похоже на качество города Сдом. Принято говорить в народе «садомский грех», что они были развращённые, и пр, но это всё – пена на поверхности. Главным качеством города Сдом была железная законность. Это были люди, которые со всей строгостью закона подходили к человеческому существованию: человек должен зарабатывать себе пропитание; человек, который хочет быть дармоедом, не достоин того, чтобы жить. Не для того Бог создал человека, чтобы он ходил и клянчил у кого-то; это недостойно человека. А мы (в Сдоме) живём в этой плодородной долине, мы заработали своим горбом хорошую жизнь, а теперь будут приходить подонки, и мы будем их поддерживать и развращать мир? Отсюда, закон номер один: запретить гостеприимство под страхом смертной казни. И это закон, это тот же принцип, который потом будут излагать язычники. Приходят к рабби Акиве и говорят: «Вы же преступники, если Бог хотел, чтобы этот человек был бедным, то какое право вы имеете ему помогать? Бог хочет, чтобы он был бедным, а вы его делаете богатым! Разве это благодеяние, если Бог устроил мир так, а вы хотите по-другому? Человек должен себе зарабатывать сам». Это конечно верно! Естественно, что человек, который сам себе не хочет зарабатывать пропитание, это человек павший. Но что говорит нам Ицхак, который вносит в мир качество «гвура», и который понимает, что надо зарабатывать себе пропитание? Он говорит: «Да, если этот человек обеднел, открой ему лавку, и пусть он там торгует, вместо того, чтобы он каждое утро приходил к тебе с протянутой рукой, чтобы он был хозяином лавки и вёл там дело. То есть, начало всего – «хэсед», но оказав хэсед, сделай так, чтобы человек встал на свои ноги. Вот что такое «гвура»: человек должен зарабатывать себе, но ты ему помоги, чтобы он начал зарабатывать. Это необычайно важный принцип, и поэтому сообщение Саре о том, что она родит Ицхака, требует, чтобы из мира был устранён город Сдом, потому что это проявление одного и того же качества «гвура»: одно – со стороны, чтобы поддерживать мир, а другое – для того, чтобы разрушать мир, потому что закон Сдома направлен на то, чтобы человечество не могло существовать. Разврат, который доходит до предела, приводит ко всемирному потопу, но законность, которая говорит, что нельзя помогать тому, кто нуждается, она вообщем-то не допускает существования человеческого общества. То есть, «гвура» – мужество, сознание того, что человек должен заработать себе своё прожитие, это качество абсолютно необходимое, оно необходимо для того, чтобы подчеркнуть Божественную доброту. Гвура нужна не для того, чтобы отрицать хэсед, а чтобы подчеркнуть, что Божественная доброта настолько велика, что она не просто нас «кормит с ложечки», а она даёт нам почувствовать себя источником для своего существования, и это совсем другое! Одно дело, когда ты ребёнка водишь за руку и говоришь: смотри, как крутится эта машинка, и эта машинка, и не смей ничего трогать! И совсем другое дело, если ребёнка ты пускаешь на площадку, где он сам собирает машинки, и они ездят. Бог нас пустил в мир, где Он нам позволяет быть сотрудниками, где мы можем чувствовать себя строящими, вносящими какой-то активный вклад в своё существование.
Ответ на вопрос:
О роли законности. – Законность это вещь, совершенно необходимая для человеческого общества. Вопрос в том, что если законность существует только ради того, чтобы поддержать сдомские порядки, то её нужно уничтожать безо всякого сожаления. Если же законность для того, чтобы быть рамкой, которая подчёркивает и углубляет доброту, то такая законность жизненно необходима.
Доброта Авраама ограничена очень заметно, потому что реальный человек, который обладает одним чистым качеством, которое ничем не ограничено, не может жить. Когда Авраам гонится за четырьмя царями, и разбивает их наголову, он не занимается разговорами о том, что может быть, надо сесть и честно поговорить, как мы «мирно и по добрососедски» разделим то, что они унесли. Он их разбивает наголову – и всё. И тем самым он вызывает уважение к себе среди всех окружающих народов. И это и есть хэсед, который совершенно не исключает того, чтобы воевать насмерть против того, кто является твоим врагом. Авраам после этой сцены спорит с Богом о том, верно ли, и не проитворечит ли это Божественному правосудию, пойти и уничтожить город Сдом. Но Авраам этот город Сдом ненавидит, и это нисколько не противоречит его доброте, а является прямым её следствием. То есть, настоящая доброта должна включать готовность воевать до полной победы против того, что противостоит ей. Город Сдом – это прямая противоположность доброте, и поэтому эдесь не может быть никаких мирных договоров. Авраам говорит, что ни ремешка ни нитки не возьму у тебя, чтобы ты потом не сказал: «Я обогатил Авраама». Поэтому нечего даже сомневаться в том, что лично у Авраама доброта была вполне гармонично ограничена чем-то. Но в мир он явил в целом доброту, то есть, внутреннее желание, желание не просто для вида, сделать добро каждому человеку. Он этих трёх ангелов принимал за простых путников и мало того, он подозревал, что это самые гнусные идолопоклонники. Тем не менее, раз они прошли мимо его дома, надо было этих людей покормить и дать им отдохнуть. Это свойство прямоты, которое объединяет всех Праотцов народа Израиля. У Авраама, Ицхака и Яакова прежде всего, каково бы ни было их самое выраженное свойство, их свойство прямоты заключается в том, что они желают добра каждому человеку и даже своему смертельному врагу. Если он враг, то с ним надо воевать, и может быть, даже стараться его уничтожить, но при этом у них нет ненависти к человеку; если он голоден, то его покормят, а если он убит, то похоронят.
Идея о «нездоровье»
Попробуем кратко обсудить фундаментальную идею о том, что нездоровье пришло в мир из-за того, что Адам нарушил первую заповедь. Если бы он её не нарушал, то он, может быть, имел бы шанс не умирать никогда и не болеть никогда. Но оттого, что он не ко времени поел от этого дерева, весь мир оделся в шелуху, которая вызывает болезни. Это прежде всего выражается в том, что Адам стал необрезанный. Он был сделан нормальным, но у него появилась эта «орла» – крайняя плоть, которая является корнем всех болезней на свете. И теперь, когда Авраам исполнил заповедь брит-мила, человечеству подарена возможность бороться против болезней не только тем, чтобы находить лекарства, противоядия и т.д., а бороться с корнем болезни. И в чём же этот корень? Есть такое интересное объяснение, очень простое, что само явление Божественного присутствия – это и есть лечение от болезней. Это получается вот как. В книге Мишлы говорится: «В свете лица царя – жизнь». То есть, когда Авраам видит сияние, явление Божественного присутствия, то это даёт ему жизнь. Спрашивается: а что же раньше он не видел? – Нет, раньше он не видел. Почему? – Потому что, будучи необрезанным, как говорит мидраш, он не мог выстоять перед явлением Божественного присутствия, он падал на лицо, и не видел этого света. Теперь, когда он обрезан, он впервые его видит, и он стал выздоравливать. Это очень итересное и простое направление мысли. Дело в том, что в рамках природы после того, как человек сделал мир не очень очищенным, болезни неизбежны. Мы знаем из нашей традиции, что всё природное заключено в рамках числа семь: семь дней недели и т.д. Считается, что число семь выражает полноту природного мира. Например, пространство определяется числом семь: шесть направлений света и центральная точка. То есть, всё, что в природе – и пространство и время, всё заключено в рамках числа семь. А брит-мила делается на восьмой день, и в нашей молитве, которую мы читаем три раза в день, браха «вылечи нас» – восьмая по счёту. Там говорится: «Вылечи нас, и мы излечимся, потому что Ты – наше прославление». Какая же здесь связь? Связь очень прямая, В книге Мишлы говорится, что для благородного металла есть свои методы определения его очищенности: «Для золота своя плавильная печь, для серебра – своя, а для человека – по его прославлению». Можно было бы подумать, что из того, как человека славят люди, можно судить о том, что это за человек. Но вовсе не это хочет сказать царь Шломо. Он хочет сказать, что суть человека определяется тем, что он, этот человек, прославляет. И поэтому человеческое здоровье, над уровнем природы, определяется тем, какова реальность, в которой он видит себя помещённым: живёт ли он, находясь в прямом, затуманенном или косвенном контакте со светом Лица Всевышнего, или он находится в проблемах взаимоотношений с людьми и на низшем уровне. Если человек погружён в дрязги этого мира, и считает это реальностью, то тем самым он «захлопнул крышку» к настоящему излечению. Настоящее, сверхприродное излечение человека – это только быть перед светом Лица Всевышнего. К этому простому факту нечего добавить. Город Сдом является «орлой» – крайней плотью мира. И Ицхак будет первым человеком, образанным на восьмой день после рождения; это первый пример изначального оздоровления. Поэтому одновременно с сообщением о том, что будет рождён Ицхак, необходимо сделать «обрезание миру» и убрать город Сдом. И хотя город Сдом, как реальный город, с тех пор не существует, но у него есть очень целебное место – Мёртвое море. Тем не менее, качество города Сдома живо до тех пор, пока мы не преодолели помещённость во все эти скорлупы и шелухи. Мы знаем, что в Мишне разбираются четыре типа людей. Человек, который говорит: «Моё – твоё и твоё – твоё», это праведник; человек, который говорит: «Моё – моё и твоё – моё», это злодей; человек, который говорит: «Моё – моё и твоё» – твоё, это средний, а некоторые говорят, что это качество Сдома. То есть, это когда законность доходит до того, что как говорили большевики (они, конечно, врали): мы чужого не хотим, но своего не отдадим. На самом деле они, конечно, хотели чужое, но даже если человек в идеале хочет следовать этому принципу, то это грозит обернуться подходом Сдома: если мы своего не отдадим до такой степени, что если человек будет умирать с голоду, то мы ему ничего не дадим и скажем, что он не заработал. То есть, если этот принцип доводят до предела, то это становится качеством Сдома.
Бемидбар. Глава пятнадцатая Заповедь трумы.
В Семнадцатом стихе говорил Всевышний Моше так: «Говори сынам Израиля, и скажешь им: при входе вашем в землю, в которую Я ввожу вас, то будет так. Когда вы будете есть из хлеба этой земли, отделяйте труму Всевышнему. От начала вашего теста халу отделите, как труму, так же, как труму от виноградника, точно так же отделяйте её. От начала вашей квашни давайте Всевышнему труму в ваших поколениях». На вид это очень технический закон о том, что нужно отделять от теста прежде, чем мы начнём выпечку; мы знаем из практики, что полагается отделять, когда тесто вымешено. Тут есть целый ряд вопросов. Во-первых, до этого места мы нигде этой заповеди не видели. Законы об отделении трумы мы всречали. Трума отделяется по крайней мере от основных продуктов по закону Торы. Так, когда человек сжал пшеницу и ячмень, и у него уже есть очищенное зерно, то он не имеет право внести это в дом на хранение, не отделив труму. Слово «трума» допускает очень точный и правильный перевод на русский язык, но к сожалению это слово уже так забито большевистскими десятилетиями, что оно перестало звучать «прилично», потому что «трума» допускает абсолютно точный перевод, как «взнос». Это очень верное слово, поскольку оно правильно отражает смысл: берёшь нечто будничное, от него отделяешь своей рукой и «взносишь» кверху, то есть, превращаешь будничное в святое, поднимаешь. «Трума» по самому основному и простому мнению – от глагола «поднимать», и правильно было бы перевести, как «взнос», если бы не аналогия с этими профсоюзными, партийными и прочими взносами, и поэтому мы будем просто говорить «трума». От хлеба и от зерна отделяется много частей: трума, первая десятина, вторая десятина и т.д. И когда человек готовит свою пищу, то Тора даёт самые разные заповеди. Когда Адам после греха получает нагоняй и приговор, что теперь он будет в поте лица своего добывать хлеб свой, он сильно приуныл, и мудрецы говорят, что это потому, что он понимает так, что он будет питаться полевой травой наряду со скотом. И это ущерб не только физический, что он теперь должен перейти на физическую работу, но и ущерб духовный, потому что Адам, который был довольно-таки глубоким знатоком природы того, как всё устроено, должен был понимать, что человек не может жить на одной физической пище. Откуда же берётся духовный компонент пищи? – За счёт того, что при изготовлении пищи и потреблении её человек исполняет какие-то заповеди, и тогда это насыщает её духовным содержанием.
Возврашаясь к тому, как Авраам принимал этих ангелов, можно напомнить знаменитый мидраш, который приводит принцип: вошёл в город, следуй его обычаям. И приводит пример, что когда Моше поднялся на гору, то он сорок дней хлеба не ел, воды не пил, потому что «не принято», там не едят. А ангелы, когда они спустились к Аврааму, то они и ели и пили, потому что «принято». То есть, это демонстрация того, что обычаям города надо как - то оказывать уважение. На это есть возражения, что они ели не по-настоящему, что они только делали вид, что они едят, чтобы не обижать хозяина, а на самом деле они по мере поступления пищи просто её уничтожали. Мы недавно упоминали принцип, что там, где мудрецы спорят не о законе, не о том, что имеет практические последствия, то там нет места решить, кто из них прав. Конечно, какой-нибудь хитроумный учёный мог бы предложить эксперимент по проверке того, что сделалось с тем угощением, которое Авраам поставил на стол этим ангелам. Однако, реально такую проверку трудно себе представить. Кроме того, гораздо интереснее приципиальный момент – какая разница, съели они это или сожгли? Что это меняет? Это меняет очень многое, потому что на самом деле потом Бог скажет, придав Моше образ Авраама: «Ангелы, как же вы можете возражать дать ему Тору, вы же были у него в гостях и угощались, то есть, пользовались гостеприимством Авраама». И ангелы смутились и сказали, что ладно, давай. Так если они ели не по-настоящему, почему же они согласились? Если исходить из принципа, что когда спор не о hалахе, то и то и другое правда, то тогда должно быть верно и то, что они только делали вид, что едят, и то, что они ели по-настоящему. То, что они не едят материальной пищи, нет никаких сомнений. Но с другой стороны, ангелы тоже сотворённые существа, и им тоже надо чем-то питаться. Поскольку они не метериальны, им нужна духовная пища. Они находят, где сейчас в мире проявляется Слава Всевышнего, они воспевают, и они упиваются этим; и это их «питание». Они прославляют Творца, но они не могут это делать на пустом месте, им нужны «питательные вещества», которые там, где сейчас раскрывается Слава Всевышнего. Тогда они «сжигают» все «богатые» продукты, вроде быков, масла и т.д. и оказывается, что там есть кое что очень питательное и для ангелов, и мало того, более, чем питательное, это – «царское лакомство», а именно – это гостеприимство Авраама. Они «варить» этого не умеют, но почувствовать вкус они могут. Почему ангелы не умеют варить? – Потому что они самодостаточны. Гостеприимство нужно тому, у кого есть недостатки: голодно, холодно, тянет делать гадости, а у ангелов всего этого нет, и поэтому они не понимают, как это можно сделать. Тем не менее, определять, где раскрывается Слава Всевышнего, они могут. Поэтому Авраам угостил их чем-то совершенно невиданным. И это показывает, что человек обладает способностью, которой не может быть у ангелов, и это решает всю проблему, почему ангелы честно возражали против сотворения человека – потому что человек способен разрушить гармонию мира, который был до появления человека. Он на это способен, и этими способностями широко пользуется.
Как мы знаем, в пустыне на протяжении сорока лет евреи питались маном, и этот ман был совершенно необыкновенной пищей. Однако, в этом совершенстве заключается и то, что такая пища слишком легко усваивается; это пища ангелов, это целиком святое. Почему про заповедь отделения халы мы узнаём только теперь, когда говорится, что это только при входе в землю? Дело в том, что от мана невозможно отделять, его невозможно исправлять, потому что ман весь святой, он совершенен. А человек по природе своей починяльщик. Бог вылепил человека, поместил его в сад, чтобы обрабатывать и охранять его. И там, где починять нечего, это похоже на то, что кто-то получил квалификацию сапожника, но все рождаются в сверкающих туфельках, и никому никогда и ничего не нужно чинить, и «сапожник» становится безработным. То есть, если сорок лет падает ман, который совершенен, то можно понять, почему человек в пустыне чувствует себя несколько «лишним», ему нечего делать. А вот, когда мы входим в землю, то из земли вырастает будничный хлеб, и от будничного нужно отделить, и то, что ты отделил, становится святым, и это надо отдать коhену, потому что он служит в Храме за всех нас, и поэтому его нужно поддержать. А в человеке, как говорят мудрецы, это развивает очень важные качества. Это немножко усмиряет человеческую жадность, алчность. И это очень важно, потому что каждый человек, который себя воображает очень щедрым и великодушным, но если он покопается глубже, то увидит, что он порядочный жадина. То есть, это надо понимать, и надо как-то уметь обращаться и с самим собой, потому что «инвентарь», который я ношу в себе, очень разнообразен. Человек, который говорит, что он только хорош от начала до конца, он просто бессовестный критикан, он возводит поклёп на Изготовителя, потому что ни одного человека не оставляют «инвалидом», чтобы он был только хорошим; каждому человеку придано его злое начало в точности на его голову: чем больше у человека возможностей, тем сильнее его злое начало.
Ответ на вопрос:
О законах отделения халы. – Хала находится на том же уровне святости, что и трума. Надо ли отделять халу и от трумы? – Скорее всего, что надо. То есть, коhен, который печёт хлеб из трумы, которую он получил, он всё равно халу отделяет. Так что и то и то святое, но это как бы «разные ведомства». В пустыне невозможно отделять от мана, потому что ман свят «насквозь». Что касается хлеба, который в пустыне пекли из зерна, который сеяли в оазисах или покупали, то тогда скорее всего, они ещё не отделяли, потому что явным образом говорится, что эта заповедь вступает в силу только с момента входа в землю.
Интересно, что про эту заповедь отделения халы сказано не так, как во всех остальных местах, когда говорится: «Когда войдёте в землю, то вы будете делать то-то и то-то...». Разница в том, что в тех других местах говорится «Когда вы войдёте в землю», а здесь говорится «При входе в землю». Разница тонкая, но очень существенная. Там требовалось завоевать землю, разделить, поселиться на ней основательно, и тогда те заповеди вступают в силу, а здесь – как только вы войдёте, ещё не завоюете, ещё не поселитесь, то как только вы начнёте питаться земным хлебом, немедленно вы обязаны отделять халу от теста. То есть, от зерна, винограда и пр. есть ряд заповедей, а с тестом это единственная заповедь, что от теста надо отделять халу. Таким образом, до того, как евреи вошли в границы Эрец Исраэль, эта заповедь ещё не была в действии. Для того, чтобы эта заповедь была в силе, как закон Торы, требуется очень много. В частности, требуется, чтобы весь народ, его большая часть, были в Эрец Исраэль, и чтобы в Храме открывалось Божественное присутствие. Поэтому, после разрушения Первого Храма, когда наш народ отправился в изгнание, эта заповедь перестала действовать, как заповедь Торы, и поныне, на протяжении всей эпохи Второго Храма, эта заповедь, как закон Торы, не действовала. Почему? –Потому что вернулись не все и не большинство. С Эзрой вернулось меньшинство. Поэтому заповедь халы с тех пор, то есть, уже две с половиной тысячи лет, это только установление мудрецов, а не заповедь Торы. А заграницей тем более она никогда не была заповедью Торы.
Следует подчеркнуть следующее. Из-за того, что эта обязанность, как закон Торы, появилась с момента входа на территорию Эрец Исраэль, и без требований завоевания и освоения земли, следует, что в корне эта заповедь связана не со святостью земли Израиля, хотя эта связь есть и очень глубокая, но прежде всего она связана с тем, что мы выражаем благодарность Всевышнему за то, что мы перешли с Небесного хлеба на земной.Это тот самый тонкий момент, когда требование зарабатывать себе на жизнь обозначает не уменьшение доброты, а углубление её. То есть, мы благодарим Бога за то, что мы не получаем в готовом виде хлеба, который свалился с Неба, а прикладываем усилия и являемся сотрудниками по извлечению хлеба из земли. Когда мы садимся за стол, то всё равно мы говорим: «Благословен Ты, извлекающий хлеб из земли».То есть, извлекает хлеб из земли Он, но зато Он дал мне «играть» в эту игру, и я тоже в этом участвую. Однако, хотя мы говорим, что это прежде всего благодарность общая за переход с Небесного хлеба на земной, но тем не менее, хала очень глубоко связана с землёй Израиля. Здесь необычайно глубокая связь, и, может быть, не случайно, что первый город, который был первым на пути завоевания земли Израиля, город абсолютно неприступный, Йерихо, называют Халой канаанской земли. Поэтому, Йеhошуа его отделяет и накладывает заклятие на всё его имущество, это посвящено Небу.
В стихе девятнадцатом продолжается наказ Господа Моше: «Когда вы будете есть от хлеба земли...», и сказанное «от хлеба» трактуют так, что это означает не от всех видов хлеба, а только от пяти видов злаков есть обязанность отделять халу. Эти виды злаков: пшеница, рожь, ячмень, овёс и полба, и это то, что может превращаться в хамец. Здесь совершенно интригующая связь, получается, что только то, что способно превращаться в хамец, требует отделения халы. Это довольно глубокая идеология. Что такое хамец? Почему рис не превращается в хамец? Ведь если замочить рис, он тоже поменяет свое состояние, и там тоже происходят какие-то химические процессы. По-видимому, хамец – это очень своеобразный продукт, это продукт, который получается в процессе порчи продукта, что приводит к повышению его класса. Другой продукт или не способен портиться, или он действительно -таки портится. И только эти пять видов злаков обладают таким интересным свойством, что начинается процесс брожения и вроде бы разложения, который повышает их класс. По-видимому, только такого рода продукты вообще составляют таблицу того, что кашерно. То есть, человек должен потреблять только то из этого мира, что способно портиться и допускает исправления. То, что неспособно портиться, это вобщем-то и не моя забота, а на то, что не допускает исправления, не надо терять времени. Может быть, поэтому интересно объяснение того, что это была за «химия», что вытворял с овцами Яаков. Есть любопытный вариант, который вряд ли подтверждают учёные, что ангел указал ему признак, по которому можно отличать тех животных, которые, будучи носителями доминантного свойства, тем не менее имеют в себе рецессивный ген, и с ними можно работать. Это любопытная идея, но трудно сказать, чем она подтверждается.
В стихе двадцатом ровно десять слов. Правда, есть ещё несколько стихов, в которых десять слов. Но если учесть, что хала очень тонким и интригующим образом связана с Эрец Исраэль, который имеет десять уровней святости, то это становится уже очень интересным. Мы доопсудим те заповеди, которые даются по следам истории с разведчиками, а это история на просто драматическая, а это ключевая драма того, что произошло в пустыне. И нам надо постараться понять, почему эти заповеди приведены после этой истории. Мидраш даёт простой ответ и мы, за неимением лучшего, можем этим удовлетвориться. Пока мы видели, что эти заповеди: и возлияния, которые мы обсуждали в прошлый раз, и хала, которую мы обсуждаем сегодня, связаны со входом в Эрец Исраэль. Можно предположить, что Господь как бы говорит: «Вот, вы расстроены, что этот вход отложен, и кто знает, что будет через сорок лет, так Я вам обещаю, что вы войдёте». Это хорошее объяснение и если не удасться проникнуть глубже, то можно на этом остановиться.
Не вдаваясь в подробности практической hалахи об отделении халы, всё-таки надо учесть, что хала – это одна из центральных заповедей, которые считаются специфически женскими. Можно ответить на все интересующие вопросы, но не в рамках этого урока.
Ответ на вопрос:
Как отделяют халу сегодня? – Сейчас всё определяется тем, печётся ли хлеб евреем или неевреем. Если это еврейский хлеб ( определяется по хозяину, а не по пекарю), то он требует отделения. Как мы говорили, сегодня это не по закону Торы, а это установление мудрецов. За границей Израиля тоже нужно отделять халу для того, чтобы не забывалась эта заповедь и человек не отвыкал от того, что что-то надо отделять Небу. Сегодня я не могу её отдать коhену, и мне приходится эту халу сжигать. Мудрецами установлены нормативы. Во-первых, количество теста должно быть по крайней мере не меньше минимального для того, чтобы это требовало отделения. Оценки в наших метрических единицах довольно сильно колеблются. По всем мнениям, если там меньше, чем кило двести муки, то это не требует отделения халы; если больше, чем кило двести, то уже по некоторым мнениям отделять нужно, но без брахи. Мнения о том, начиная с какого количества отделяют с брахой, сильно колеблются. Минимальная оценка – это тысяча шестьсот шестьдесят шесть муки, а максимальная оценка – это около двух с половиной и до четырёх с чем-то. Мы получили от нашего учителя в Москве такую систему, что если там есть тысяча семьсот грамм муки, то отделяют. Если это индивидуальная выпечка, не для продажи, то положено отделять одну двадцать четвёртую часть от теста, а если это на продажу, то одну сорок восьмую. Поскольку сегодня это сжигается, и жалко сжигать лишние количества, то сжигается количество размером, примерно, со спичечный коробок. Если еврей печёт хлеб, принадлежащий нееврею, то он ничего не должен отделять. Мудрецы запретили нам есть хлеб, выпеченный неевреем для личного пользования, и разрешили покупать нееврейский хлеб, который выпечен на продажу, если там всё кошерно.
Ответ на вопрос:
О «женских» заповедях. – Дело не в том, что женщина печёт и поэтому эта заповедь – «женская», а дело в том, что есть некоторые заповеди специфически женские: зажигание субботних свечей; отделение халы. Зажигание свечей потому, что женщина погасила свет тем, что подбила мужа есть от этого дерева; а относительно халы тоже говорится, что Адам был «халой человечества», а она её испортила, и теперь ей следует отделять халу для исправления.
Немного поговорим по поводу того, что «хала» – это благодарность
прежде всего за то, что я активный соучастник извлечения хлеба из земли. Мы помним, что в споре ангелов по поводу того, делать ли человека, два ангела были за, а двое против. Против того, чтобы делать человека, возражали «истина» и «мир». «Истина» говорила, что человек извращает правду, а «мир» говорил, что человек затевает войны. Как Бог вышел из такого положения, что два ангела – «доброта» и «справедливость» были за, а два были против? – Бог взял «правду» и бросил её на землю; и получилось, что два – за, и один – против. И таким образом решением «большинства» сделали человека. Почему же Бог бросил «правду», а не «мир» на землю (почему он не бросил «доброту» или «справедливость» – это понятно)? Так почему же именно «правду»? Самый интересный взгляд на это даёт Маhараль. Его объяснение, примерно, выглядит так. Та «правда», которая возражает против создания человека, она на то и есть правда, потому что она совершенно права! Человек-таки способен извращать истину и будет вовсю пользоваться этой способностью. Но та «правда», которая говорит, что я не желаю иметь ничего общего с ложью, – это та чистоплюйская правда, которая не является настоящим замыслом Всевышнего. Он хочет, чтобы из земли выросла настоящая правда. Что такое настоящая правда, что же та «игрушечная»? – Получается, что та действительно «игрушечная», потому что правда говорит, что бывает ложь. Однако, это неправда, что бывает ложь. Почему? – Потому что так говорит только белоручка, а настоящий садовник возьмёт каждый листик лжи, повернёт его на нужную сторону, препарирует его, превратит в музейный экспонат, и будет говорить: вот, есть такой вид лжи, и такой вид лжи. И когда все виды лжи превратятся в музейные экспонаты, то окажется, что больше лжи нет! Есть только новые и новые свидетельства того, какова правда – правда, которую извратили, и показали, в чём было извращение. То есть, правда, которую Всевышний хочет видеть выросшей из земли, – это правда совсем другая. Она ни от чего не отворачивается. Можно думать, что в этом смысле продукты питания являются чем-то символическим. Ребёнка какое-то время «держат под колпаком», кормят стерильными продуктами, но взрослый человек должен жить в мире нестерильном. Когда мы только родились, как народ, и ходили по пустыне, то мы питались маном, и ман был идеальной пищей, но это чистота и блеск, на которых ничего не вырастет. Поэтому, хлеб, который извлекают из земли, это аналог, это символ той самой правды, которая вырастает из земли. Её нужно исправлять: нужно отделять труму, халу и т.д.