К оглавлению лекций З.Дашевского по ТореЛекция 17. Недельный раздел Бешалах. (17:1-17:7)
Жалобы на отсутствие воды. (17:1-17:3)
Почему Моше сердится на народ. (17:4)
Почему Бог посылает Моше в Хорев высекать воду из скалы. (17:5-17:6)
Что было неправильного в сомнении евреев. (17:7)
Соотношение определенного заранее и неопределенного в судьбе человека
Жалобы на отсутствие воды. (17:1-17:3)
В начале главы 17 описываются события, которые произошли в Рефидим, где расположилась станом община сынов Израиля. Что там происходит? Первый стих кончается утверждением: "вэйн майм лиштот hаам" - "не было воды для питья народу". И дальше говорится: "И ссорился народ с Моше и сказали: "дайте нам воды и мы будем пить. Моше на это отвечает: "Что вы будете ссориться со мной и что вы будете испытывать hа-шема?". В третьем стихе говорится: "И возжаждал там народ воды и стал жаловаться народ на Моше и сказали: "зачем ты вывел нас из Египта и т.д." Раши не останавливается на этом, но удивляет то, что 2-ой и З-ий стих повторяют, казалось бы, одно и то же. Во втором стихе говорится, что народ стал ссориться с Моше и сказали: "дайте нам воды", а в третьем говорится, что вот, народ захотел пить и стал жаловаться на Моше, а в конце 1-го стиха уже сказано, что нет воды. Какая-то странная последовательность стихов. В таком месте, где имеются неясности такого рода, реконструкция бывает разная у разных комментаторов. То, что сказано: "эйн майм лиштот hаам" (а не "лештийа") имеется в виду, что нет постоянного источника. Они уже приходили в одно место, где было 12 источников воды (после истории в Маре, где вода была горькая), и они приходят теперь в место, где источников воды не видно. Что же им здесь пить? По большинству мнений у них с собой в сосудах еще было достаточно воды, и они еще не так уж хотели пить, но они начинают ссориться с Моше, заботясь о завтрашнем дне. Что будет с ними в пустыне, когда они останутся без воды?
Модель объяснения странностей этого отрывка исходит из того, что сначала они ссорятся с Моше и вовсе не говорится, что они хотели пить. Они увидели, что нет постоянного источника питьевой воды, они ссорятся с Моше и говорят: "давайте нам воду!" А Моше им и отвечает: "Ну чего вам ссорится со мной". Если бы народ пришел к нему и сказал, что мы погибаем от жажды, или просто, что нам очень хочется пить, то тогда это был бы довольно странный вариант ответа Моше. Как можно было бы людям, которые очень хотят пить, отвечать вроде как: "Да бросьте вы ссориться, не занимайтесь дурью". Это же жизненная потребность. Питье - важнее, чем хлеб, в пустыне и нельзя даже несколько часов провести в сильной жажде. Поэтому очевидно, что такой ответ Моше может быть понятен только в случае, если ситуация именно такая, когда еще никто пить не хочет и они начинают ругаться с Моше по поводу того, что он их привел в неподходящее место. И Моше упрекает их в двух вещах. Он говорит: "Что вы будете ссориться со мной?" и "Что вы будете испытывать Всевышнего?" В чем это испытание - это вопрос очень важный, который мы обсудим позднее. Возвращаясь к последовательности стихов, можно увидеть, что после этого Тора говорит, что народ таки стал мучиться от жажды. В какой-то степени это - "мера за меру". Народу как бы говорится: "если вы так сильно переживали, то, пожалуйста, - вы получили то, за что боролись. Вы в очередной раз волновались, что Хозяин не позаботился, не обеспечил вас заранее запасом воды, и вы будете страдать от жажды, ну вот, теперь и получите, если вы так волновались!"
Ответ на вопрос: Такого буквально правила, что если волнуешься заранее, то наказываешься "мера за меру", в Торе мы не видим. Есть мидраш, который рассказывает про одного человека, который все волновался, что он в глубокой старости будет очень бедным, но его проблемы в результате счастливо разрешились, так как он не дожил до глубокой старости.
Почему Моше сердится на народ. (17:4)
В 4-ом стихе говорится: "И возопил Моше ко Всевышнему, сказать Ему: "Что я сделаю этому народу? Еще немного, и они побьют меня камнями". Что обозначает эта фраза? Разные комментаторы объясняют ее совершенно по-разному. Одни говорят, что Моше в своей постоянной функции защитника и представителя интересов народа, обращаясь к hа-шему, просит его: "этот бедный народ мучается от жажды, и быстрее помогай ему, потому что они, бедняги, в таком критическом состоянии, что они скоро будут способны бросать камни". Однако, мнение большинства комментаторов, которое представляется более обоснованным, состоит в том, что Моше здесь осуждает народ. Откуда это видно? Это видно из того, что он говорит: "Что я сделаю этому народу?" Это обозначает некоторое его отдаление, отчуждение. Здесь он как бы признает, что этот народ ему чужой и плохо понятный в отличие от истории с золотым тельцом, когда евреи сделали большую пакость, а Моше все-таки, обращаясь ко Всевышнему и ходатайствуя за народ, говорит - Твой народ. Он подчеркивает связь и говорит, что несмотря на то, что они сделали очень плохое дело, это все-таки Твой народ! Здесь же, если принять этот основной комментарий, Моше говорит: "Ну что я могу поделать с этим народом! Еще немножко и они меня камнями забросают". То есть по этой версии, Моше выступает скорее в роли обвинителя, во всяком случае, он осуждает этот народ.
Мы говорим, что люди стали ругаться с Моше, беспокоясь о завтрашнем дне. Хорошо известно, что нормально человек должен беспокоиться о завтрашнем дне. Правда, этого беспокойства должно быть "в меру", но мы знаем, что эта мера - просто жизненная мудрость. Человек должен беспокоиться о завтрашнем дне, но только в той степени, в какой это в слабых человеческих силах. Большую же часть своих трудов и забот он должен уделять не беспокойству о завтрашнем дне, а тому, чтобы делать что-то позитивное: должен заниматься Торой, растить детей и т.д. и при этом не сидеть и не думать, что же он будет есть завтра? По-видимому, "пустынная академия" как раз и должна была научить людей этой мере, потому что люди на примере мана уже получили урок, когда они пытались припасти ман назавтра и он - портился. Поэтому, относительно хлеба люди уже научились не думать про завтра, потому что в данных условиях это - не в их силах: будет завтра и будет пища. Этот урок они усвоили. То, что человеку хочется что-то припрятать на черный день, особенно человеку, пережившему тяжелое голодное время (как в рассказе Джека Лондона, когда подобранный почти умирающим с голода, человек долгое время прятал сухари), - это нормальное желание, но его надо уметь ограничивать. Поэтому, когда люди приходят в такое место в пустыне, где не видно источника воды, то это на самом деле страшно, даже если пока еще они не испытывают жажды. Возможно, что та жажда, которая у них возникает немедленно после ссоры, она может быть в значительной степени психологической: столько ругались, что не хватает воды, то ее и вправду становится мало. Моше гораздо больше осуждает народ за эту избыточную рачительность и за неуместную заботу о завтрашнем дне, чем за прямую гадость, которая была сделана в случае с тельцом. С тельцом, действительно, они сделали очень плохое дело - они поддались нехорошим настроениям, побуждениям. В человеке сидит злое начало, и они так или иначе были сбиты с толку в этом направлении, поддались плохому желанию. В то время как здесь, в истории с водой, своей заботой о завтрашнем дне, они, в конце концов, проявляют недоверие к Хозяину, который уже неоднократно доказывал, что на него можно положиться. Это свойство выходит уже из круга чисто житейских проблем. Когда человек ни в чем не способен положиться на то, что уже доказало свою надежность, то такой человек в конечном счете не существует, как человеческая личность. Потому что точно так же, как следует проверять и испытывать и сомневаться, так же необходимо, чтобы где-то была точка, в которой нет сомнений. Если же такой точки совсем не существует, то человек становится каким-то странным существом, как пушинка, которая носится безо всякого якоря.
Ответ на вопрос: Это совершенно правильное утверждение, на котором настаивают и наши мудрецы: "если я не за себя, то кто же за меня". Безусловно, если человек о себе не заботится, то и Всевышний о нем не захочет заботиться. И правильно, что полагаться на чудо нельзя. В этом-то вся нетривиальность и сложность науки "жить по-человечески". С одной стороны, не следует полагаться на то, что свалится что-то в готовом виде, а с другой стороны, если человек сомневается вообще во всем, то это значит, что у него нет никакого надежного основания. Инстинктивно (или разумно) человек, независимо от его желания, исходит из того, что завтра встанет солнце, хотя он сам этого не доказал. Сколько бы ни приводили астрономических и прочих свидетельств, все равно не существует исчерпывающего доказательства того, что солнце завтра, действительно, встанет. Это всего лишь простая индукция: из того, что было до сих пор, предполагается то, что будет завтра. Но если это считать надежным основанием, то оно очень хрупкое. Человек нуждается в каком-то более прочном критерии. Он нуждается в ком-то, на кого можно действительно полагаться. При этом, полагаться на человека - это явный абсурд, потому что какой бы ни был надежный и благородный человек, но он сегодня - здесь, а завтра его уже нет. Полагаться на законы природы - это некоторый материалистический способ. Опыт отдельного человека и человечества показывает, что какие-то вещи склонны повторяться. Но в природе бывают и нарушения и катаклизмы, стихийные явления и поэтому на это тоже нельзя полагаться. Человек не может жить без точки опоры. Возникает вроде бы очень острый драматизм: человек не может жить, не имея надежной опоры, в которой он не сомневается, но вопрос в том, какие основания есть у человека, чтобы не сомневаться? Если он не сомневается эмпирически, - то это слабо, если же он не сомневается, не раздумывая, то это - глупо. Поэтому-то такой нетривиальный опыт пришлось пережить целому поколению вышедших из Египта для того, чтобы всем своим существом воспринять тот факт, что есть Творец, на которого можно полагаться. А раз можно - значит это обязанность. Это доказательство надежности Хозяина является ненаучным и выходит за рамки эмпирического, потому что этот опыт охватывает больше, чем все сферы, доступные человеку. Чисто рационально нельзя доказать, что из всей этой серии испытаний следовало, что на Него надо было полагаться.
Ответ на вопрос: Такое утверждение, что Авраам, например, безусловно, полагаясь на hа-шема, все-таки и сам "делал" что-то, купил за деньги Пещеру Махпела, например, - совершенно справедливо. Представим себе такую ситуацию, что евреи пришли бы к Моше и сказали бы: "Моше Рабейну, мы, конечно, знаем, что Хозяин о нас побеспокоится, но мы не знаем, где та мера собственного участия, которое от нас ожидается. Может быть, нам стоит послать делегацию к окрестным народам и закупить несколько цистерн воды на всякий случай?" Моше бы на это ответил, что пока не суетитесь, а я запрошу Господа, что нам делать. И тогда - было бы все нормально. Упрек евреям здесь состоит не в том, что они хотели поучаствовать в обеспечении своего завтра. Это желание само по себе - всегда похвально до тех пор, пока оно не приходит в противоречие с таким представлением, что если человек очень сильно будет помогать Творцу в собственном прокорме, то он не поможет ему в том, чтобы сделать из него человека, заботиться и о духовной стороне жизни. Действительно, если человек будет все надежнее обеспечивать физическую сторону своего существования, то у него не останется никаких сил и времени на то, чтобы обеспечить духовную сторону. Однако, это не самое главное, а главное то, что евреи ударились в панику. Такое паническое состояние обозначало не то, что у них есть чувство ответственности, и что они считали, что обязаны как-то сами позаботиться о себе. Если бы это было так, то это было бы похвально, но состояние паники обозначает то, что они на самом деле не доверяют Творцу. Одно дело, когда человек говорит, например, родителям, что он уже достаточно подрос для того, чтобы заработать и тоже участвовать в семейных заботах и что-нибудь сделать, и совсем другое дело, если человек говорит родителям, что он пойдет на заработки, потому что он знает, что они его оставят без хлеба. Поступки вроде могут быть одними и теми же, но это - совсем разный подход. Из окончания этой истории мы увидим довольно отчетливо, что дело обстоит именно так: евреи не полагались на то, что Всевышний знает их нужду и позаботится об этом. Поэтому-то Моше и отчуждается от них, (ясно, что это он сделал не потому, что они ругались - евреи всегда ругаются, как мы знаем).
Ответ на вопрос: Совершенно верно, что евреи не могли искать другое место, место им было задано жестко, так как в пустыне они следовали за Господом, ведшим их в столпе облачном днем и в столпе огненном ночью. И тут просто неудачно сравнение с Авраамом, который был свободен в своем выборе, хотя и нельзя сказать с уверенностью, насколько менее жестко место было задано Аврааму. Например, Рамбан категорически осуждает Авраама за то, что тот ушел из Ханаанской земли из-за голода. Большинство комментаторов, правда, так не считают, и полагают, что такой сильный голод был послан на ханаанскую землю специально, чтобы вынудить Авраама временно спуститься в Египет. Но Рамбан говорит: "Что значит сильный голод? Ведь ему было приказано идти в эту Землю, следовательно, надо было поголодать, но не уходить". С Авраамом дело обстояло по-другому по самому характеру проблемы. Аврааму была обещана эта Земля. Когда она будет ему дана, - было неизвестно. Что ему было нужно? Ему нужно было похоронить Сару. Что же ему было делать - сидеть и ждать, пока ему будет дана эта земля (не известно, сколько это может быть лет)? Теперь же на нем лежит определенная обязанность, и он поднимается и выполняет ее. Если бы евреи спокойно сказали: "Моше, мы хотим пить, воды не видно и - одно из двух: или ты иди и молись или мы начинаем копать в надежде найти здесь воду". И тогда (беколь hа кавод) - ничего другого и нельзя придумать. Иными словами, если бы они при возникновении проблемы стали бы искать путей ее решения, - то это именно то, как человек должен действовать. Но тот, кто начинает выражать претензии, ссориться, то это - усиленный вариант известной истории с тем хасидом, который очень громко молился. Есть инструкция, что человек должен молиться тихо и не должен декламировать вслух. Окружающие хасиды спросили этого, молящегося громко, почему он так кричит? Если hа-шем сердится, то попробуй попросить Его по-хорошему - вдруг Он так сделает. Зачем сразу ссориться?
Почему Бог посылает Моше в Хорев высекать воду из скалы. (17:5-17:6)
В 5-ом стихе сказано: "И сказал Всевышний Моше: "Пройди перед народом и возьми с собой из старейшин Исраэля и твой посох, которым ты ударял по Нилу, возьми в руку, и пойди". Куда пойди? - "Вот Я стою перед тобой там, на скале в Хореве; и ты ударишь по камню (по скале) и из него выйдет вода, и будет пить народ..." Где находится эта скала? Хорев - это Синай, и это другое название того места, где евреи будут получать Тору. Однако, народ в этот момент находится вовсе не там, народ находится в Рефидим, и они придут в Синай только в Рош-ходеш Сиван, в начале третьего месяца. Как же это все понимать? Что происходит? Люди находятся в некотором месте и у них проблема - они хотят воды и они сомневаются в том, сможет ли Моше явить такое чудо, чтобы в безводном месте добыть воду. Что же вроде бы надо было сделать? По-видимому, надо было у всех на глазах продемонстрировать этот "эффектный номер": взять посох, ударить по ближайшей скале и - было бы чудо, полилась бы вода. Вместо этого, Моше было сказано пройти перед народом, собрать делегацию старейшин и пойти в Хорев. Далее предполагается, что там, перед представителями народа, Моше проделает этот "номер", потечет вода, и старейшины потом засвидетельствуют не то, что там нашли источник (как Раши объясняет), а то, что на самом деле вода полилась из скалы. При этом народ остается без воды и без этого убедительного зрелища. Зачем же это было нужно? Разве Всевышнему не все равно, из какой скалы добывать воду? Ясно, что Всевышний может сделать так, что вода может потечь с Неба, не хуже, чем хлеб.
Ответ на вопрос: Когда говорится: "вешата hаам", то это не обозначает констатацию факта, что народ пил, это обозначает, что народ будет пить - это продолжение прямой речи Всевышнего. У Онкелоса более точно переведено: "вейштей hаам". Важно отличать, что простое прошедшее время с "вавом" - обозначает то, что будет (вав переворачивает).
Первый вопрос к этому стиху: зачем сказано, чтобы Моше прошел перед народом? Что это значит? hа-шем сказал Моше: "авор лифней hаам" - "пройди перед народом". Раши по этому поводу кратко пересказывает мидраш, который говорит, что hа-шем осудил Моше за то, что он обвиняет народ. Всевышний регулярно и последовательно со всеми нашими руководителями, не говоря уже о других людях, необычайно строг, когда они начинают предъявлять обвинения еврейскому народу. Когда Он Сам на них сердится, то Он ждет, что руководители будут за них заступаться, но когда руководители начинают сердиться, то Он тогда заступается за еврейский народ. И поэтому здесь Он как бы говорит: "Моше, ты Меня уверяешь, что они тебя сейчас побьют камнями, так иди и пройди перед ними и посмотри - хоть кто-нибудь из них поднимет руку против тебя? Зачем же ты говоришь напраслину на этот народ?" Это не единственный мидраш и не единственное объяснение. Многие приводят такое объяснение, что hа-шем просто сказал: "Моше, пройди перед народом, потому что недостаточно того, что ты с делегацией старейшин пойдешь куда-то добывать воду. Когда люди в пустыне хотят пить, то это - серьезно, и ты пройди перед ними, чтобы они видели, что ты идешь и вернешься с водой. Это сознание поможет людям пережить то время, которое пройдет пока вода прибудет к ним". Здесь наблюдается очень характерный момент, что Всевышний необычайно внимателен и заботлив к нуждам еврейского народа. Ему жалко даже на время оставлять их в мучительном ожидании и в незнании того, что же будет с водой. Он их наказал жаждой за то, что они зря боялись этой жажды. Однако это наказание, как с маленьким ребенком - его нельзя затягивать, потому что есть маленькие дети, которые могут не выдержать такой сильной жажды. Поэтому нужно было, чтобы Моше прошел перед народом и дал им всем уверенность в том, что вода скоро будет.
В каком виде будет эта вода? - это вопрос. Основное мнение, во всяком случае, судя по тому, что говорит Рамбан, состоит в том, что когда Моше ударил по этой скале, то оттуда потекли реки родниковой воды, и прибыли они в Рафидим, и пили и люди и скот прямо там, на месте. По другим мидрашам есть версия, что посылали детей таскать воду в сосудах (но воды надо было много). По большинству мнений, оттуда вытекли реки, потоки воды, которые прибыли в Рафидим, и та самая скала, на которой Всевышний показался Моше, - это и был колодец Мирьям, который потом все 40 лет путешествовал с евреями по пустыне. Это - единственный в истории "походный колодец", который маршировал вместе с евреями, и как говорит Талмуд, он был единственной в своем роде передвижной миквой. Дело в том, что миква по определению должна быть неотделима от земли. Этот же колодец маршировал и, тем не менее, был кошерной миквой.
Ответ на вопрос: По-видимому, действительно, этот колодец двигался вместе со скалой, так как иначе трудно себе представить, в каком еще виде мог маршировать колодец? Марширующий сам по себе колодец представить себе не легче, чем "улыбку без кота". Конечно, марширующую скалу тоже трудно себе представить, но эта трудность совсем другой категории - ну, можно, допустим, представить, что как-то она двигается (хотя и без ног и без колес), и ее хотя бы можно "потрогать".
Возвращаемся к вопросу о том, для чего Всевышнему надо было устраивать такой странный и мало убедительный "спектакль"? Можно представить себе такую "модельную" ситуацию: сидит полный зрительный зал, и некоторых, более достойных зрителей, отзывают за кулисы, там им показывают представление, и они потом его пересказывают публике и говорят, что это - действительно, удивительный спектакль. Спрашивается, стоило ли покупать билеты ради этого? Довольно существенный ответ здесь состоит в том, что евреев приучают к мысли о том, что Всевышний, конечно, может дать воду. Им уже это знакомо после того, как он дал им хлеб с Неба, и по сравнению с хлебом уже не может показаться удивительным, что из скалы Он им может выдать воду. Однако, это - не простая скала, а это - скала та самая, которая служит источником чего-то еще. Это то самое место Хорейв или Синай, с которого евреи получат Тору. Упреждающая "педагогика", которая готовит их к приходу в это место, это то, что вода, влага, исходит оттуда же, откуда выходит Тора. Поэтому, пророк говорит, что позже у людей будет жажда не по воде, а по словам Торы. И хотя и то и другое - это жажда, и кроме того, и то и другое - жизненно важно, но одну жажду, физическую, человек чувствует довольно быстро и не может прожить и минуты без питья, другую жажду он чувствует в редкие счастливые моменты, и ему часто кажется, что он может обойтись и без ее "утоления". Однако, это - определенный самообман, потому что так же, как человеку необходима вода для жизни в этом мире, так ему совершенно необходима и Тора, для того, чтобы дать жизнь своей душе и не засушить ее. Поэтому, единственным разумным объяснением того, что это произошло не здесь (в Рафидим), а "делегация" была отправлена в другое место, может служить то, что то место чем-то выделено, и что есть какой-то дополнительный смысл в том, почему воду стоит получать оттуда. Эта скала заслужила такую непростую честь, что на ней стоял Всевышний и ожидал Моше, потому что это - не просто случайный камень, из которого начинает течь вода, а это - тот самый колодец Мириам, который является вечным источником живой воды.
Что было неправильного в сомнении евреев. (17:7)
После того, как вода вышла и пил народ, Моше "назвал имя этому месту Масса и Мерива..." Что значит слово "масса"? "масса" - это испытание, а "мерива" - это ссора. Тора объясняет - почему: "потому что там ссорились сыновья Исраэля и испытывали Всевышнего тем, что они говорили: "hайеш hа-шем бекирбэну им-айн?" - "есть ли Всевышний в нашей среде или нет?" Это - радикальный вопрос, который являлся подтекстом для всей этой истории. Сама же эта маленькая сцена - история с водой в Рефидим, является важной для всей еврейской истории. Когда Моше в книге Дварим повторяет какие-то основные этапы, то он говорит: "Не испытывайте Всевышнего". В теhиллим, которые читаются в эрев шабат, прямо говорится: "испытывали Всевышнего в пустыне (именно в этом эпизоде)". Рамбан, обсуждая приведенное место Дварим, говорит: "Что значит: "не испытывайте?" Это значит - не делайте так, как вы делали в этом месте у Мерива. Вы там, в этом месте, говорили - "есть ли Всевышний среди нас или нет?" Это - то испытание, которое запрещено делать. Почему же оно запрещено, получается, что нельзя сомневаться? Как уже говорилось вначале, сомневаться человеку можно и даже иногда - нужно и много, но человек, который извлек некоторый твердый урок, а назавтра забыл его полностью, и опять с самого начала начинает сомневаться в том, в чем уже нет никаких сомнений, такой человек поступает очень плохо.
Ответ на вопрос: Можно ли считать, что их сомнения относились не к существованию Всевышнего, а к тому, что они сами не заслужили Его милости и получают за это наказание? Это предположение - интересно, но непонятно, как это сопоставить с тем, что они находятся под постоянным Божественным Управлением? Конечно, для того, чтобы сомневаться в том, есть ли у них заслуга, они имеют оснований больше, чем достаточно. В этом должен сомневаться каждый, даже если он величайший цадик. Мы знаем, что Яаков, которому только что было обещано, что Всевышний будет хранить его пока он не вернется в родные места, тем не менее, очень испугался, когда он услышал о предстоящей встрече с Эсавом. Можно ли его испуг трактовать как то, что он не полагался на обещание Всевышнего? Тогда почему мы не критикуем Яакова так, как евреев за историю в Мерива? Наши мудрецы объясняют, что Яаков боялся, что грех мог быть причиной того, что обещание потеряло свою силу. Ясно, что Всевышний обещал привести его в Землю, предполагая, что он не сделает ничего плохого, в противном случае ему следует пенять только на себя. Откуда же знать, что такое это "плохое", что человек делает. Например, он всего-навсего позаботился о том, что воды мало, а ему это поставили в строку. Кто же может быть уверен в себе и в том, что он не сделал ничего плохого? И даже мудрецы говорят: "Не будь уверен в себе до дня твоей смерти".
В чем же разница между тем, что сомневался Яаков, и тем, что сомневаются евреи в эпизоде с водой? Это вопрос довольно тонкий. Наиболее отчетливый ответ на него дает Рамбам в "Законах тшувы", где он обсуждает проблему, интригующую каждого человека: вопрос о том, как можно совместить то, что Всевышний заранее знает все будущее (так же как прошлое), а с другой стороны - человек обладает свободой выбора. Основная линия рассуждений сводится к тому, что Его предварительное Знание не навязывается человеку и, тем самым, не сковывает свободу выбора человека. То, что Всевышний знает заранее, - это находится в Божественном Разуме, который человеку совершенно недоступен, и открывает только то, что пожелает, поэтому то, что находится в Божественном Разуме, никак не может быть предметом заботы человека. Человек может сколько угодно волноваться о том, что кто-то все знает, а он, чудак, мучается и принимает решения, которые уже известны. "Успокоением" тут может служить то, что Тот, Кто знает - абсолютно недоступен этому миру, так как Божественный Разум превосходит этот мир абсолютно, и если Он не открыт этому миру, то здесь нет никакой реальной проблемы. Абсолютно неразрешимая философская проблема состоит в том, как Всевышний, выходя за рамки этого мира, может хоть в какой-то степени ему открываться? Рамбам делает следующий шаг. Он говорит, что мы можем принять такой факт: если то, что находится в Божественном разуме, никак не открыто миру, то это можно совместить с тем, что у человека по-прежнему есть свобода выбора, несмотря на то, что Творец все знает заранее.
Что же можно сказать про те случаи, когда Он открыл человеку будущее и теперь это находится уже в человеческом разуме? Здесь может быть одно из двух. Либо можно сказать, что Всевышний открыл будущее человеку, как вероятность, и тогда - это занижение утверждения, что Всевышний знает будущее не приблизительно, не как возможность, а - абсолютно точно. Если же то, что Он сказал человеку про будущее, это, действительно, не вероятность, а то что Он сказал, именно так и будет, и это является прямым приказом, то тогда не может быть у человека никаких сомнений и колебаний, но какая же в этом случае может быть свобода выбора? Если Он сказал, что будет хранить человека, например, то значит - так и будет, и человек вроде бы может жить совершенно спокойно. Здесь наши мудрецы сообщают нам закон, который логически совершенно невозможно угадать. Этот закон состоит в том, что если Всевышний открывает что-то из будущего один на один пророку, и не велит передать это кому-то еще, то это обещание находится в зависимости от того, как человек себя ведет. Поэтому, праведный человек всегда должен (а не только может) волноваться о том, как бы его плохое поведение не послужило причиной отмены этого обещания. Так, например, разговор с Авраамом, после его победы над 4-мя царями, когда он освободил Лота, Всевышний начинает со слов: "Не бойся Авраам". Вроде бы, чего бояться Аврааму? Оказывается, бояться следует того, что после того, как ему дарована эта чудесная победа, то на это, возможно, ушел весь потенциал его заслуг, и теперь он остался голый и беззащитный и то, что ему обещано покровительство и пр., уже могло потерять силу. Поэтому ему и дается новое подтверждение: "Не бойся, Авраам". Яакову тоже было что-то обещано один на один, и он боится, что грех вдруг может это изменить. Однако, если Всевышний пообещал нечто через пророка другим людям, а особенно - всему народу в целом, то тогда, как говорят мудрецы, в случае, если это хорошее обещание, то оно уже не зависит ни от чего и будет исполнено во что бы то ни стало. Если даже народ ведет себя недостойно, тем не менее, оно все равно будет исполнено. Поэтому, когда Всевышний обещает, что он выведет народ из Египта, и приведет в Землю и т.д., то в этом нет никакого реального основания сомневаться. Здесь, конечно, появляется серьезная трудность: ведь он обещает одному поколению, а в Землю входит другое! Эта проблема требует отдельного размышления.
Ответ на вопрос: Конечно, эти "волнения", о которых шла речь, важны только для людей, а не для Бога. Но человек не мог бы выстоять, если бы все мерилось по Божественным рамкам. Что такое отдельный человек, отдельное поколение, отдельный народ по рамкам Всевышнего? Он должен снизойти к человеку и мерить свои обещания, ориентируясь на человеческое восприятие.
Заканчивая обсуждение этой темы, мы видим, что испытанием Всевышнего со стороны народа было то, что они не верили в то, что Он, действительно, постоянно присутствует среди них. Не может быть и речи о том, что евреи сомневались в том, может ли Он добыть воду из скалы. Конечно, они не могли в этом сомневаться, однако, и такое простое толкование, что евреи подумали, что Он не находится среди них, - тоже не так просто.
Соотношение определенного заранее и неопределенного в судьбе человека
Ответ на вопрос: Если еврей чувствует, что он волнуется из-за воды, то он должен обратиться к Творцу с молитвой. Он просит в этой молитве, чтобы Всевышний понял его, понял, что он живет в неуверенности, что он - слабый человек, и умоляет облегчить его (их) жизнь и обеспечить водой. Тогда - не обязательно знать, что Он находится в нашей среде, а важно знать, что Он слушает молитву каждой твари, всего сотворенного. Вместо этого, евреи начинают ссориться и не молятся. Относительно мана, они знают, что тут молись - не молись - это совершенно не поможет, потому что ман приходит из слишком высоких уровней Мироздания, на которые молитва не способна повлиять. Эти слова не должны казаться кощунственными, так как, безусловно, существуют такие вещи, на которые не может повлиять молитва.
В Талмуде в нескольких местах обсуждается довольно популярный вопрос, как влияет расположение светил на судьбу человека и т.д. Сейчас это тоже довольно распространено, но еврею не следует этого делать, потому, что еврею не полезно думать, что гороскоп, действительно, определяет его судьбу. В Талмуде делается утверждение: "эйн мазаль леисраэль". Для еврея нет предопределения светил. Приводятся всякие замечательные истории, которые составляют некий жанр в Талмуде, про то, например, как один из еврейских мудрецов сидит утром с каким-нибудь знаменитым астрологом того времени и этот "специалист" ему небрежно говорит: "вот видишь - пошел человек, так он вечером не вернется домой". Конечно, этот человек домой возвращается и астролог, подзывая его, спрашивает, что он сегодня делал?. Тот рассказывает, как он пошел на работу, во время перерыва была его очередь собирать завтраки и разделить их между всеми, и как он сделал вид, что один человек, не имевший завтрака, якобы его тоже дал. Тогда астролог говорит, что раз он такое сделал, так позаботился о человеческом достоинстве, то поэтому-то ему и был отменен смертный приговор. В другом варианте, этот человек мог сказать, что он помолился Минху в обеденный перерыв, и тогда астролог говорил: "ну, раз ты - еврей, то все понятно, так как на тебя гороскоп не действует". Словом, простое утверждение: "эйн мазаль леисраэль". В другом месте Талмуда содержится не менее ясное утверждение: "йешь мазаль леисраэль". И все это, конечно, верно, только трудность состоит в том, как это понять? Если исходить из того, что эти тексты многократно переписывались и сверялись, то наличие утверждения, довольно категорического, в одном месте и его отсутствие - в другом наводит на мысль, что такое расхождение никак не просто ошибка, а очень глубокая философия, довольно сложная для понимания.
Кратко же можно сказать следующее. Основная идея состоит в том, что есть такие вещи, которые предопределены, и человек приходит в этот мир, когда очень многие важные параметры его жизни уже записаны в его "мазаль", и с ними ничего невозможно сделать, так как они являются, так сказать, целью, заданием человека в этом мире. С другой стороны, есть множество таких факторов, которые на момент прихода человека в этот мир определены не жестко, а посылаются человеку в зависимости от того, как он себя ведет. Весь набор факторов второй группы подвержен, в частности, действию молитвы и тшувы и хороших поступков (так же как и плохих поступков). То есть, то, что является инструментом, то можно изменять человеческим поведением, молитвой и об этом имеет смысл просить. То, что составляет суть человеческой задачи в этом мире, это - прописано заранее, и невозможно изменить никаким образом, потому что это приходит со слишком высокого уровня, и туда никакие петиции не достигают. Поэтому, даже молитва, которая поднимается высоко, и ею можно многого добиться, тем не менее, способна изменить не все. В частности, вымолить ман - невозможно. Именно в этом подходе и хотели евреи проверить: "находится ли Всевышний среди нас?" То есть - они как бы говорят: "знает ли Он Сам о такой мелкой по Его масштабам нужде, как то, что у нас напряженное положение с водой? Мы не будем Его просить. Мы не знаем, что за воду Он нам даст - такого же характера, как ман, о котором бесполезно молиться, или это будет какая-нибудь более простая вода. Мы просто хотим проверить, что за воду Он нам пошлет". То есть они, в общем-то, знали (не сомневались), что Он даст им воду. Ясно, что никакой руководитель не выведет "показательную бригаду", чтобы уморить ее жаждой. Это как раз тот аргумент, к которому часто прибегает Моше. Каждый раз, когда Всевышний очень гневается на евреев и говорит, что уничтожит их и произведет от Моисея новый народ, Моше говорит, что египтяне услышат об этом и скажут, что Ты вывел их на погибель, потому что не было у Бога сил ввести их в эту Землю.
Последняя фраза о том, что евреи сомневаются, "есть ли Всевышний среди нас?" непосредственно связана с продолжением, с последующим стихом: "И пришел Амалек..."
Продолжение