Данный текст является неотредактированной перепечаткой с кассеты, поэтому мы извиняемся за ошибки и опечатки в нем. В связи с многочисленными просьбами студентов, он был поставлен на сайт пока в необработанном виде.
Упражнения в составлении религиозной экзистенциальной философии, основанной на первых разделах книги Бытие
Рассказывая о сотворении человека, Тора сообщает нам, что последним этапом этого творения было создание смерти. В начале пребывания в райском Саду Адам по сути еще не был действительно человеком. 3авершением создания человека было изгнание Адама и Евы, а также их детей, из Сада; и это изгнание связано с тем, что Бог создал смерть. "И сказал Господь Бог: "А теперь, чтобы не мог Адам брать от плодов Дерева Жизни и жить вечно, следует выслать его из Сада Эденского..."" (Берешит 3:22). Таким образом, Тора, и вслед за ней современная экзистенциальная философия, рассматривают смерть как центральную, отправную точку реального человеческого существования.
Еврейская традиция утверждает, что человек отличается от всех живых существ на земле тем, что он содержит в себе целый мир. Все остальные живые существа функциональны, они "открыты миру" и не содержат внутри себя обособленной вселенной. И только человек, созданный "по образу Бога и Его подобию", субстанционален, он является личностью; а личность по определению - это тот, кто содержит в себе целый космос (см. р.Й.-Д.Соловейчик. "Одинокий верующий человек"). Однако, в отличие от Всевышнего, человек создан смертным, и эта смерть варварски разрушает наш внутренний космос и обращает его в ничто. И поэтому человек не просто противится смерти как противится ей всякое живое существо; причина неприятия человеком смерти связана еще и с тем, что его смерть - это космическая катастрофа, уничтожение неповторимого, уникального мира. Осознание этого эсзистенциального аспекта своей смерти является, по сути, исходной точкой, делающей человека человеком; и, таким образом, смерть на самом деле является источником жизни.
Жажда преодоления смерти является источником нашей жизненности не только на сознательном, но и на совершенно бессознательном уровне. Если мы посмотрим внимательно на все то, к чему стремится человек, на все, от чего он получает наслаждение, то мы увидим, что почти все человеческие устремления (те, которые поднимаются над самыми минимальными потребностями обеспечения нашего существования - иметь еду, одежду и т.п.) коренятся, по сути, в нашей страсти так или иначе преодолеть смерть, так или иначе приобщиться к вечности.
Не вызывает сомнения то, что стремление преодолеть смерть является основой жажды славы, стремления к признанию, желания войти в историю. Но ведь и просто стремление что-то создать, сделать что-то полезное - во всех его аспектах - оно тоже коренится в желании преодолеть смерть, вырваться с помощью создания чего-то материального или же запечатленного в материи - дома, дерева или книги - за пределы собственного ограниченного смертью существа, прикоснуться к чему-то более долговечному. И даже страсть к накоплению материальных ценностей - ведь и она дает человеку наслаждение именно потому, что он может оставить накопленное после себя, может передать его (см. р.А.-И.Кук. "Орот hа-Кодеш") - своим детям, своей общине, своему народу. И ясно, что все эти вложения в свою социальную группу, в свой народ или в свое государство дают человеку удовлетворение и наслаждение потому, что позволяют приобщиться к преодолению смерти. И, по сути, то же желание преодоления смерти является корнем, из которого проистекает сексуальное наслаждение (см. р.А.-И.Кук. "Орот hа-Кодеш"), ибо с помощью рождения детей мы в наиболее полноценном смысле преодолеваем свою неизбежную индивидуальную смерть; мы создаем кого-то, кого хоть как-то можем назвать "собой". Таким образом, отнюдь не на базе "сублимаций либидо", но на базе "ветвей экзистенциального стремления приобщения к вечности" можно свести к единому знаменателю все страсти этого мира.
Поистине, смерть - это движитель жизни. И потому, с сожалением изгоняя Адама из Сада и лишая его всевозможных видов материальных и духовных богатств, находившихся в Саду, Всевышний должен был запустить новый механизм, стимулирующий волю к жизни - и Он создал смерть.
Мы хотим продолжить обсуждение вопроса о том, что основой всех страстей человека является жажда преодоления смерти, выражающаяся в желании тем или иным путем преодолеть свое материально ограниченное существование. Выше мы включили в наше рассмотрение естественные, "простые" страсти человека: желание созидания, стремление к известности, стремление к накоплению, сексуальные страсти, желание вложения в "свою группу" (свой народ, свое государство), желание "что-то сделать для людей" - и сделали утверждение, что все они коренятся в нашем стремлении к преодолению смерти, в нашей страсти так или иначе приобщиться к чему-то "большему нас", к "вечности" того или иного размера. Ниже мы рассмотрим два более утонченных способа "приобщения к вечности" - а именно этику (путь Шема) и эстетику (путь Яфета).
Чтобы понять специфику каждого из этих начал - "еврейского" и "греческого", - мы должны обратиться к истоку расхождения их путей - к отношениям между двумя из трех сыновей Ноя, праотца человечества: Шема (Сима), предка евреев, и Яфета, предка греков. Благословляя своих детей, Ной сказал: "Благословен Господь, Бог Шема; пусть даст Бог красоту и простор Яфету, и да обитает он в шатрах Шема" (Берешит 9:26). Культура Яфета связана с простором: территории, ума, созидания - и с красотой. Это культура эстетическая, в которой "создания культуры" живут жизнью, отдельной от создателей. Греческая архитектура, музыка, живопись обладает ценностью независимой от того, морально ли поступали в жизни авторы всех этих произведений. Культура же Шема - это "шатер", т.е. взаимоотношения между людьми, этика, культура диалога человека с Б-гом. Это культура 3акона, который неотделим от общины, ему следующей. Вся ценность закона и моральных норм не в том, чтобы их провозгласить; но в том, чтобы воспитать народ, который действительно осуществит эти принципы в своей жизни.
Таким образом, Шем и Яфет - т.е. евреи и греки - должны были стать двумя столпами, на которых основывалась бы культура человечества.
(Для краткости все "греческое направление", включая научно-техническое познание мира, я буду условно называть словом "эстетика".)
Как нам всем ясно, и этика, и эстетика являются для нас источником наслаждения. Очевидно эстетическое наслаждение при восприятии произведений искусства и тем более при их созидании, а также наслаждение от научно-технического творчества и от познания мира. И также этика, как очевидно, тоже является для человека потенциальным источником наслаждения. Настолько великим является для человека наслаждение от того, что он поступил достойно, этично, правильно (что, в сущности, есть одно и то же), что он согласен зачастую очень многим за это заплатить, и иногда даже своим физическим существованием. Более того, эти два типа наслаждения - этическое и эстетическое - воспринимаются нами как наслаждения более высокого уровня, превышающие по "классу" обычные, "бытовые", "физические" и "близкие к физическим" уровни наслаждения.
Ниже, углубляясь в анализ как этического, так и эстетического наслаждения, мы постараемся показать, что оба они (точно так же, как и "бытовые наслаждения") имеют своим корнем "приобщение к вечности" - т.е. преодоление смерти. Эта идея совершенно очевидна для эстетического наслаждения. Об этом говорят наши собственные словесные штампы, применяемые к искусству термины "нетленное" и "вечные ценности", и у нас есть четкое осознание того, что даже созерцание искусства есть приобщение к его "вечным ценностям". И также ясно, что научные открытия тоже есть вид "приобщения к космосу", к "порядку, устройству мироздания", т.е. к вечности.
На самом деле то же самое глубинное стремление приобщения к вечности и преодоления своего ограниченного существования является базой этики и этических наслаждений. Поступить этично - в противоположность тому, чтобы поступить "выгодно" - это и значит предпочесть глобальную правильность сиюминутной пользе. А "глобальная правильность" - это и есть приобщение к вечности, преодоление смерти.
Основой создания еврейского народа (= избрания Авраама) является придание Богом смысла жизни еврейскому национальному существованию. А "смысл" - это и есть приобщение к вечности, выход за рамки своего частного существования.
[Подробнее аспект "смысл жизни народа" см. в главах про Авраама]
Говоря об Аврааме, Тора начинает говорить о вере, о религиозном чувстве - а не только о праведном действии.
И источник религии коренится, конечно же, в жажде преодоления смерти. Он, однако, не в том, (как думают материалисты), что религия утешает человека, обещая ему "загробную жизнь" и тем говоря о преодолении смерти. Религиозное преодоление смерти - и, соответственно, источник силы религиозного чувства - не в обещании "жизни после смерти", а в том возвышающем дух контакта с Богом, контакта с Абсолютным, находящимся над пространством и временем, которое религия дает человеку. И потому прикосновение к Вечности существует в религии при жизни, а не только "после смерти", как неправильно думают о религии материалисты. Эта жажда контакта с Вечностью впечатана в самую сущность нашей души, и поэтому стремление к Богу является на самом деле одной из самых базовых страстей в человеке (р.А.-И.Кук. "3ироним").
И, по-видимому, [монотеистическая] религия и выражает "стремление к контакту с вечностью" в самом чистом виде.
(Интересно отметить, что в греческой [классической] религиозной концепции вечность явно представлена ["рок"], но контактировать с ней невозможно.)
Говоря о смерти Авраама и похоронах его в Махпеле, Тора употребляет выражение "и приобщился к народу своему". Мы видим, что даже для Авраама, высочайшего из праотцов, напрямую контактировавшего с Богом / с вечностью, "приобщение к группе людей" продолжало оставаться вневременной ценностью.
Мы видим, следовательно, что сказать "основой человеческого существования является жажда приобщения к вечности" - недостаточно. Ибо даже локально-максимальный уровень приобщения к вечности, выражающийся, в случае Авраама, в прямом контакте с Абсолютом, "не покрывает" все устремления "преодоления собственной частности", для Авраама, кроме "приобщения к Богу", остается насущной важностью "приобщение к народу".
Как известно, три ведущие в 20-м веке "Венские" школы психологии каждая по-своему пыталась в рамках своей "психологической философии" сформулировать основную движущую и направляющую силу человеческой психики. Согласно Фрейду, этой силой является "либидо"; согласно Адлеру, "принадлежность к человеческой группе"; согласно Франклу - "поиск смысла".
Мне кажется очевидным, что "общий знаменатель" для всех этих трех философско-психологических концепций, т.е. та одна общая концепция, частными случаями которой являются все эти три, является именно осознание базового фундаментального стремления человека как стремление приобщения к вечности (оно же желание преодоления смерти, оно же желание вырваться за тесные рамки своего частного существования).
Выше (п.1.Берешит) мы говорили, что именно это является источником сексуальных страстей (см. р.А.-И.h.К. "О.h.К."), т.е. системы Фрейда. И также очевидны здесь порождения из этого общего корня концепций Адлера и Франкла.
Мы имеем, таким образом, один корень и три ствола. Однако, в рамках соображения, приведенного в начале этого пункта, мы должны сказать, что "сведение всего к одному корню" недостаточно и что различные "стволы" жизненно важны для нашего понимания человека.
Но также ясно, что всякая вещь понимается по-настоящему, когда проясняется ее связь с самим нашим существованием; когда из области устремлений рациональных или эмоциональных она переносится в область устремлений экзистенциальных. И поэтому поиск "корня" необходим.
И если мы, пытаясь описать "человека в целом", скажем, что он "стремится к наслаждению" - то это все равно, что ничего не сказать, т.к. это все равно, что сказать: "человек стремится к тому, что ему хочется" и т.п. 3адача - именно найти общий знаменатель для тех вещей, от которых человек получает наслаждение.
Когда появляются три поколения, когда есть деды и внуки - именно тогда появляется на сцене Традиция. Два поколения - это еще не традиция, т.к. суть проблемы традиции - это отношение к чему-то ранее сохраненному, и потому нам необходимо для полноценной проблемы традиции три поколения: создающее, сохраняющее и проблематичное.
Проблема Яакова и Эсава, проблема расхождения их путей - это типичная проблема кризиса традиции. В то время, как Яаков "сидит в шатрах [учения]", т.е. воплощает верность традиции в самой классической форме, Эсав бунтует против традиции, против от деда переданных им отцом идей - т.к. эти идеи, по его мнению, более не работают. "Ицхак научил нас от имени Авраама, что есть в мире справедливость, но вот Авраам прожил 175 лет, а не 180, как ему было обещано; а значит - нет Суда и нет Судьи" (Мидраш).
Проблема традиции особенно обострилась в нашем 20-м веке; что выражается в рассматриваемом нами аспекте, в том, что прежняя база этики (которой до того в течение тысячелетий была религия) перестала, по мнению многих, работать. И мы сталкиваемся в 20-м веке с двумя серьезными попытками обосновать этику на новом "глобальном этическом принципе".
Первая - это гуманист и врач Альберт Швейцер, сформулировавший "новый глобальный этический принцип" как "благоговение перед жизнью".
Вторая - это ведущие специалисты по кибернетике, В.Ф.Турчин и .......... (см. их "Кибернетический манифест"), сформулировавшие базисный этический принцип как "конструктивный вклад в космическую эволюцию".
Представляется очевидным, что и тот, и другой принцип есть новые (что, само по
себе, очень хорошо) ростки из того же старого корня - жажды преодоления смерти и
приобщения к Вечности (в "К.М.", кстати, это сформулировано явным образом).