МАХАНАИМ - еврейский культурно-религиозный центр
К оглавлению "Предисловия и примечания к изданию Торы с комментарием Сончино"Комментарий Сончино. Примечания к книге Шмот
Раздел Г Десять заповедей
I Десять заповедей и еврейская религия
II Значение Десяти заповедей для народов мира
III Моральный хаос наших дней
IV Раскрытие Божественного Присутствия в момент дарования Десяти заповедей
V Израиль - народ, которому даровано раскрытие Божественного Присутствия
Ни один письменный текст, когда-либо нанесенный на камень, глину, пергамент или бумагу, не оказал на человечество большего влияния, чем Десять заповедей. О Десяти заповедях сказано, что изначально они были начертаны перстом Всевышнего на каменных Скрижалях, которые Моше получил на горе Синай. Их можно назвать декларацией обязанностей, которые Бог возложил на человека. Этот короткий текст, состоящий всего лишь из ста двадцати ивритских слов, охватывает все области закона, устанавливая не только правила поведения, но и определяя внутренний, духовный мир человека. Для изложения Десяти заповедей выбрана такая форма построения предложений и выражений, что каждое слово, будучи однажды услышанным или прочитанным, навсегда врезается в память. Этот текст определяет как законы служения Всевышнему, так и понятия праведности и правосудия, которые актуальны для всех времен и никогда не устаревают.
I Десять заповедей и еврейская религия
С момента дарования Торы у горы Синай для народа и его руководителей было очевидно, что те слова, которые избрал Всевышний, чтобы обратиться к Своему народу в момент наиболее сильного за всю историю человечества раскрытия Божественного Присутствия, имеют особое значение и, несмотря на то, что все повеления Творца должны исполняться с одинаковым рвением, эти заповеди занимают особое место и заслуживают особого к себе внимания. Мудрецы Талмуда разъясняли глобальное, непреходящее значение Десяти заповедей, применяя аллегорические сравнения и раскрывая их смысл через притчу. Они говорили, что сапфировые Скрижали, на которых были начертаны Десять заповедей, были созданы еще до сотворения мира - накануне того первого мгновения, которое стало моментом возникновения всего сущего и началом отсчета времени. Из этого следует, что идеи справедливости, нравственности и служения Творцу предшествуют возникновению человека и человечества, а потому не могут даже в малейшей степени быть изменены людьми ни на одном из этапов исторического развития. Десять заповедей были начертаны на камнях, отсеченных от Престола Славы, который также напоминал сапфир. Мудрецы разъясняют, что Десять заповедей были дарованы в пустыне для того, чтобы подчеркнуть, что так же, как пустыня не принадлежит никому, так и прозвучавшие с горы Синай истины не могут быть ничьей принадлежностью. Все народы должны подчиниться этим требованиям Творца, однако воспринять, усвоить и начать выполнять их в тот момент был способен только еврейский народ. Все народы, постепенно осознавая глобальность морально-нравственных основ, на которых зиждется мир, должны будут прийти к еврейскому народу за разъяснением требований, предъявляемых Творцом к человеку.
Дарование Торы, когда с горы Синай прозвучал голос Всевышнего, произносящего Десять заповедей, произошло на семидесяти языках: чтобы узнать волю многочисленного народа, собравшегося у подножия горы Синай, Творец обратился к нему на семидесяти языках, так, чтобы каждый слышал родной язык, к которому он привык с детства. Каждая заповедь в момент ее звучания с вершины горы Синай наполняла весь мир благоуханием, души умерших евреев вернулись к жизни и встали вместе со всеми у горы Синай. Кроме того, все еврейские души, которые не были еще рождены и принадлежали грядущим поколениям, тоже находились здесь, чтобы внимать голосу Всевышнего. В тот момент, когда с синайской высоты звучали Божественные повеления, ни одно творение не издавало ни звука: не пели птицы, не мычали быки, не шумели морские волны. Природа погрузилась в молчание и, затаив дыхание, внимала голосу Всевышнего, Который объявлял о первостепенности и превосходстве разума и справедливости во всей Вселенной.
Мудрецы считают, что событие, произошедшее 6 сивана, по своему значению не только не уступает, но и превосходит сотворение мира. Если бы морально-нравственный закон не был раскрыт в материальном мире, Творение невозможно было бы считать завершенным, и материальный мир, будучи лишенным цели существования, вернулся бы в небытие. В то же время мудрецы подчеркивают, что Десять заповедей не содержат всех обязанностей, возложенных Творцом на человека. Ряд сект, отошедших от иудаизма в период Второго Храма, обосновывали свои религиозные представления тем, что Десять заповедей представляют собой полную систему закона, описывающую религиозные и моральные обязанности человека. После разрушения Второго Храма и в средние века еврейские мудрецы прилагали большие усилия к тому, чтобы это ошибочное мнение не укоренилось в еврейском народе. Саадья-гаон, Йеhуда hалеви, Раши и Абарбанель, Баалей hатосафот и кабалисты едины в том мнении, что Десять заповедей представляют собой фундамент, на котором держатся и принципы веры, и свод законов. Десять заповедей можно сравнить с корнем, но не со всем деревом Торы целиком.
II Значение Десяти заповедей для народов мира
Иногда бывает интересно прислушаться к тому, что говорят те, кто стоят вне иудаизма и, мягко говоря, критически к нему относятся. "Отцы церкви" характеризовали Десять заповедей как "сердце закона". На этом мнении основывались все западные христианские законодатели на протяжении 1500 лет. Лютер произнес следующие слова: "Никогда не будут найдены какие-либо принципы, которые можно будет сравнить, а уж тем более предпочесть этим повелениям, поскольку они являются настолько фундаментальными, что ни один человек не мог и никогда не сможет приблизиться к чему-то подобному своими собственными силами". Это высказывание характерно для мыслителей протестантских церквей. Двумя поколениями позже Ренан писал: "Эти страницы Книги Исхода судьба неслучайно сделала буквально кодом универсальной этики. Десять заповедей обращены ко всем людям, и они на протяжении всех столетий будут оставаться повелениями Бога". Историки, изучающие становление и развитие цивилизаций, придерживаются единого мнения, что этические стандарты современного мира, вне всякого сомнения, были бы гораздо ниже, если бы не то всеобъемлющее влияние, которое во все времена, начиная с момента разрушения Второго Храма, оказывали на человечество Десять заповедей.
Естественно, что осмысление Десяти заповедей народами мира происходило постепенно и их отношение к этому тексту не оставалось неизменным. Однако принципиально новым является период расцвета "библейской критики". Очень часто в работах исследователей этой школы чувствовалось открытое раздражение и неприязненное отношение к данному тексту. Такая неприязнь объясняется как исторической, так и морально-нравственной базой. В данном случае достаточно будет одного примера, чтобы показать всю беспочвенность выводов этой школы. На протяжении большей части XIX столетия адепты школы "библейской критики" отрицали тот факт, что Десять заповедей были записаны при жизни Моше. К этому выводу они приходили на основе запрета изготовлять изображения идолов, используемые для поклонения, о котором говорится во второй заповеди. Распространение поклонения самым разным изображениям в период судей и царей доказывает, по их мнению, что во времена Моше никакого запрета совершать культовые ритуалы перед подобными изображениями не существовало. Но очевидно, что пренебрежение законом, которое иногда распространяется во всем обществе или среди значительной его части, не может указывать на отсутствие такого закона в кодексе. Как можно было прийти к подобному выводу? Дело в том, что эти ученые вольно или невольно ориентируются на то, что ближе и понятнее им, благодаря полученному образованию и воспитанию.
На протяжении четырнадцати столетий "после возникновения христианства запретом на изготовление культовых изображений пренебрегали все направления церкви, вплоть до эпохи Реформации. Реформация хотя и изменила отношение к самому запрету, но не смогла повлиять на распространившуюся практику, которая не изменилась и после нее" (Кэнон Чарлз). Будучи незнакомы с еврейской историей, эти ученые не в состоянии понять, как борьба праведных людей и пророков может привести к принципиальным изменениям и искоренению из общества столь распространившейся привычки пренебрегать тем или иным законом. Такие выдающиеся ученые, как профессора Барней и Селлин, утверждают: "Все исследования, направленные на то, чтобы доказать, что Десять заповедей не были записаны Моше, являются беспочвенными".
Не более убедительны претензии адептов школы "библейской критики" к тексту Десяти заповедей как к морально-нравственному закону. Они утверждают, что та система закона, которую выстраивают Десять заповедей, направлена лишь на определение законности тех или иных внешних действий. "Совершенно непонятно, как они забывают о десятой заповеди, распространяющейся на мыслительную и эмоциональную деятельность человека. По всей видимости, они рассматривают заповедь "Не желай" исключительно как запрет совершения физических действий, направленных на приобретение имущества против воли его владельца" (Беннетт). Причины подобного отношения "библейских критиков" к Десяти заповедям становятся еще более понятны, если познакомиться с новым англиканским комментарием: "Повеление "Не желай", которое устанавливает столь высокие стандарты морали и нравственности, не может быть частью Десяти заповедей. Вызывает большие сомнения правильность тенденции рассматривать Десять заповедей как моральный закон, а не как запрет совершать конкретные действия, направленные на урегулирование отношений между людьми в такой степени, чтобы общество могло функционировать". Мотивы, которые скрываются за столь категоричным неприятием Десяти заповедей в их изначальной форме, а в конечном итоге - и всей Торы, вполне понятны. Прежде всего, если Десять заповедей рассматривать и комментировать открыто и честно, то становится непонятно, в чем же заключается столь упорно пропагандируемое превосходство евангелий над Торой. Деятели церкви стоят перед необходимостью доказать превосходство христианства над иудаизмом любой ценой. И вторая причина - это вера тех же деятелей церкви, что спасти так называемый "Новый Завет" можно, лишь бросив тень на текст Торы. Напрасные надежды! Отрицание Десяти заповедей в их простом и ясном понимании ведет к отрицанию любого морально-нравственного учения.
III Моральный хаос наших дней
Нападки на Десять заповедей особенно участились в наше время. Это объясняется тем, что современное общество не смогло заложить прочного фундамента и нуждается в законе Бога, который учитывал бы все стороны жизни и деятельности человека. В XIX столетии любили говорить, что это век науки. В середине XX века стало совершенно ясно, что "наука снабдила человека всем необходимым, но оказалась неспособной указать ему путь. Она раскрыла перед ним самые отдаленные уголки Вселенной, но оставила непознанным его собственное сердце. Наука отличается нейтральным, индифферентным, а потому аморальным подходом" (Дарместетер). XIX век провозгласил во всеуслышание, что человек происходит от животного. Вскоре после того, как было сделано это "открытие", многие деятели литературы и изобразительного искусства приняли на себя "благородную задачу" убедить своих современников, что для человека естественно возвращение к животному состоянию. Мощные силы варварства и язычества начали атаку на уже сложившуюся с древних времен, хорошо отлаженную и апробированную систему морально-нравственных ценностей. Понятие о Боге стало вытесняться из самых разных сфер человеческой деятельности и поведения, инстинкт и естественные наклонности были объявлены единственно правильными ориентирами в поисках счастья для человека и человечества.
Все усовершенствованные теории и методы XX века берут свое начало в веке XIX. Так называемая "новейшая психология" утверждает, что подавление инстинктов таит в себе опасность для развития, а подчас и самого существования личности. Она требует естественного и ничем не ограниченного подчинения тем самым импульсам, о которых всему цивилизованному человечеству уже давно известно, что они должны находиться под постоянным контролем. Это утверждение стало основой для формирования новой этической системы, которая предлагает любому мужчине, женщине и ребенку делать то, к чему толкают их желания, и то, что представляется в данный момент правильным именно им. Утверждается, что все законы морали являются делом рук человека, а следовательно, все ограничения возведены человеком и могут быть им же самим устранены. Подобная теория без тени сомнения отметает вопросы о неприкосновенности жизни человека, о стремлении к чистоте и святости и о праве на обладание имуществом. В некоторых странах подобные теории привели к социальному и политическому хаосу. Даже в англоязычных странах в настоящее время выработалась нетерпимость по отношению к ограничениям морально-нравственного закона и отрицание объективности этических правил. Этим объясняется целый ряд событий, который не мог иметь место, если бы понятие о ценности морально-нравственной традиции не утратило своего значения.
В эти дни духовного и морального хаоса иудаизм остается непоколебимым. Во многом такая стойкость и незыблемость объясняется тем, что Десять заповедей рассматриваются как дарованные Творцом неизменные принципы, определяющие никогда не устаревающее различие между добром и злом и никогда не позволяющие сбросить с себя ни те обязанности, которые сформулированы как "Ты должен", ни те, которые сформулированы как "Ты не должен" этого делать. Иудаизм признает эти требования императивными категориями, не зависящими от желаний, моды и времени. Человеку никогда не удавалось выработать верные определения хорошего и плохого. Моральный закон, данный Всевышним, во все времена был жизненно необходим для человечества, чтобы не называть хорошее плохим, и плохое - хорошим. Всевышний - не только Творец, Он - и законодатель. Даровав еврейскому народу Десять заповедей, Он раскрыл всему человечеству те единственные ориентиры, которые указывают путь к благополучию и счастью.
IV Раскрытие Божественного Присутствия в момент дарования Десяти заповедей
Основой иудаизма и доказательством истинности его учения служит исторический факт раскрытия Божественного Присутствия у горы Синай многомиллионному народу, совершившему исход из Египта. Раскрытие Божественного Присутствия, в первую очередь, означает раскрытие воли Всевышнего народу. Если представлять Вселенную как набор слепых сил, то, естественно, не остается места для диалога между Всевышним и человеком. Но в тот момент, когда мы осознаем существование Высшего Разума и Источника всех душ, всех бесконечных форм материи и жизни, раскрытие Божественного Присутствия человеку и диалог с ним становятся логическим следствием и этической необходимостью. Точные формы такого сверхъестественного диалога между Всевышним и человеком могут по-разному описываться разными школами. Кому-то будет ближе и понятнее описание раскрытия Божественного Присутствия, приведенное в Торе, кому-то - разъяснения мудрецов Талмуда, кто-то лучше поймет еврейских религиозных мыслителей средних веков или современности. Но при этом иудаизм полностью отбрасывает теории, согласно которым причиной подобного откровения является сам человек. Выдающийся религиозный философ современности выразил это положение следующими словами: "Любое раскрытие Божественного Присутствия это явление сверхъестественное. Не существует такого понятия как естественное раскрытие Божественного Присутствия. Всевышний остается непознаваемым. Ни одно представление о Всевышнем, опирающееся на собственное "я" человека и основывающееся на том, что разум человека сам порождает представления о Боге, а потому раскрытие является актом самоосознания, не имеет никакой ценности" (Воббермин).
Непосредственная духовная связь между Всевышним и человеком нашла отражение в пророчестве. Так же, как в момент Синайского Откровения не могло быть никаких неточностей и неясностей, пророки начинают свои пророчества словами: "Так говорит Бог...". У них нет никаких сомнений в том, что все познанное ими относительно воли Творца и путей Его проявления в мире действительно раскрыто Самим Всевышним и ни в малейшей степени не является плодом мыслительной деятельности, эмоций и воображения, коренящихся в душе человека. Рамбам сравнивает откровения пророков с блеском молнии в темноте ночи. Некоторым из пророков была дарована только одна такая вспышка, другие переживали подобное состояние довольно часто, Моше же пользовался непрерывным ярким светом постоянно. Не во сне и видениях разговаривал он со Всевышним, а лицом к лицу. Это означает, что в момент пророчества Моше сохранял все, что свойственно ему как личности: мысль и самосознание, но при этом, как говорят мудрецы, Божественное слово находило ясное и четкое отражение (аспаклария меира). Однако своим восприятием раскрытия Божественного Присутствия, не сравнимым ни с одним другим, Моше, через которого был дан Закон, поделился со всем народом Израиля. Еще у Красного моря, по словам мудрецов, простая служанка была способна воспринимать то, что не видел Йехезкель в моменты пророческого откровения. Очевидно, что у горы Синай восприятие раскрытия Божественного Присутствия каждым человеком достигло еще большей четкости и ясности.
V Израиль - народ, которому даровано раскрытие Божественного Присутствия
Раскрытие Божественного Присутствия у горы Синай стало определяющим моментом не только для учения народа Израиля, но и для его истории и национального характера. Народ Израиля единственный за всю историю удостоился такого мощного раскрытия Божественного Присутствия. Это свидетельствует о том, что у еврейского народа должны были существовать особые духовные качества, сделавшие возможным столь явное проявление Всевышнего в мире и в судьбах людей. Мудрецы Талмуда рассказывают, что до того, как Всевышний даровал Тору сынам Израиля, Он предложил принять ее другим народам. Однако не нашлось ни одного народа, который согласился бы принять этот дар. У всех находилась та или иная причина для того, чтобы отказаться от него. Сыны Эдома спросили: "Что написано в Торе?". Ответил им Всевышний: "Не убивай". Тогда они сказали: "Мы не можем принять Твою Тору". Когда сыны Ишмаэля задали тот же вопрос, ответил им Всевышний: "Не укради". Тогда они сказали: "Мы не можем принять Твою Тору". Другие народы отказались принять Тору, узнав, что в ней содержится запрет прелюбодеяния. Это описание, приведенное в Талмуде, указывает на то, что ни один из народов не возражает против религии как таковой. Однако он готов принять религиозные требования только как общие принципы, имеющие весьма ограниченное действие в практической жизни. Протест народов мира вызывает абсолютность требований "Не делай", прозвучавших в Десяти заповедях. Абсолютность этих требований указывает на их Божественное происхождение. Народы мира как бы сказали: "Нет у нас никакого желания познавать Твои пути. Отдай Твою Тору народу Израиля". Тогда Всевышний пришел к народу Израиля, и сыны Израиля ответили Ему: "Все, что скажет Бог, мы сделаем".
"Израиль является народом Божественного Откровения, - говорит современный еврейский мыслитель, - в нем должна была быть изначально заложена возможность породить и воспитать целую плеяду пророков. Именно поэтому мы всегда говорим не о Боге Моше и не о Боге пророков, а о Боге народа Израиля" (Гейгер). "Если бы не было народа Израиля, не было бы Торы, - сказал Йеhуда hалеви на семь столетий раньше. - Свойства народа Израиля, определившие его избранность, не были заимствованы у Моше. Напротив, Моше своей избранностью обязан народу Израиля. Любовь Всевышнего направлена на тех, кто происходит от праотцев. Моше был избран для того, чтобы передать их потомкам Божественное благословение". Средневековый поэт и современный мыслитель согласны в том, что Израиль с самого начала был предназначен для того, чтобы стать "народом святым и царством священников". Однако настоящее раскрытие его потенциала начинается с момента Божественного Откровения у горы Синай. Исход, как таковой, не имел бы большого значения, и еврейский народ мог бы затеряться, как другие семитские племена, в пустыне и приморских степях, если бы не союз с Богом, заключенный у горы Синай, союз, который раскрыл корни еврейской души, уходящие в вечность.
Продолжение