К оглавлению книги Н.Лейбович "Новые исследования книги Исход в свете классических комментариев"

      Книга Исход / Недельный раздел Ки тиса [4]

Между вершиной горы и станом Израиля

Четыре стиха отделяют происходящее "там, наверху" – диалог Всевышнего с Моше на вершине горы – от событий, разворачивающихся "внизу", в стане Израиля, и от действий Моше после того, как он видит золотого тельца. Первые два стиха этой интермедии рассказывают о скрижалях:

32:15 И ПОВЕРНУЛСЯ, И СОШЕЛ МОШЕ С ГОРЫ; И ДВЕ СКРИЖАЛИ СВИДЕТЕЛЬСТВА В РУКЕ ЕГО, СКРИЖАЛИ С НАДПИСЬЮ С ОБЕИХ СТОРОН: С ТОЙ И С ДРУГОЙ БЫЛО НА НИХ НАПИСАНО.

32:16 А СКРИЖАЛИ ТЕ БЫЛИ СОЗДАНИЕМ САМОГО БОГА, И ПИСЬМЕНА – БОГА, ВЫРЕЗАННЫЕ НА СКРИЖАЛЯХ.

Многие из наших комментаторов были удивлены расположением этих стихов. Казалось бы, подходящее для них место – это конец главы 31, где рассказывается о вручении Моше скрижалей:

31:18 И ОН ДАЛ МОШЕ, ПО ОКОНЧАНИИ РАЗГОВОРА С НИМ НА ГОРЕ СИНАЙ, ДВЕ СКРИЖАЛИ СВИДЕТЕЛЬСТВА, СКРИЖАЛИ КАМЕННЫЕ, НАПИСАННЫЕ ПЕРСТОМ БОГА.

Здесь было бы логичным продолжить повествование о скрижалях, почему же оно вдруг прерывается?

Нарушение временной последовательности повествования не является, безусловно, редким явлением в тексте Торы. Оно даже сформулировано как одно из правил толкования Торы (правило 32): "Событие, которое произошло раньше, но упомянуто позже", или "В Торе нет 'раннего' и 'позднего'". Но смысл этого правила глубже, чем простая констатация факта. Чем вызывается это нарушение последовательности? Что заставляет текст Торы расположить некий отрывок в каком-то определенном месте, а не там, где того требует хронологический порядок?1

В нашем случае нетрудно понять причины такого перемещения. Тора специально говорит именно здесь о высочайшей степени святости скрижалей, чтобы еще сильнее подчеркнуть драматизм происходящего. Рамбан в своем комментарии к стиху "А скрижали те были созданием самого Бога..." говорит следующее:

Тора говорит о природе скрижалей именно в этом стихе, а не в 31:18, где рассказывается о вручении скрижалей Моше, чтобы подчеркнуть, что даже их великая святость не удержала Моше от того, чтобы их разбить.

Далее следуют стихи 17 и 18, составляющие отдельный самостоятельный отрывок, описывающий встречу Моше и Йеhошуа у подножия горы, на некотором расстоянии от стана.

Как рассказывается в Шмот 24:13, Йеhошуа сопровождал Моше до тех пор, пока Моше не начал подниматься на гору. Теперь мы узнаем, что Йеhошуа так и оставался у подножия горы все сорок дней, ожидая возвращения Моше.

Эти два стиха рассказывают нам о краткой и довольно странной беседе, которую вели между собой Моше и Йеhошуа. Начинает ее Йеhошуа:

32:17 И УСЛЫШАЛ ЙЕhОШУА ГОЛОС НАРОДА ШУМЯЩЕГО, И СКАЗАЛ МОШЕ: КЛИК БИТВЫ В СТАНЕ.
32:18 И СКАЗАЛ: ЭТО НЕ КЛИК ПОБЕДЫ, И НЕ КЛИК ПОРАЖЕНИЯ: КРИКИ ВОСТОРГА СЛЫШУ Я.

Ибн Эзра обращает внимание на необычную огласовку последнего слова "анот" ("клик") с дагешем в букве "нун". Это слово означает "пение", и об этом сказано в стихе 32:6: "...и поднялись забавляться".

Вот как объясняет этот текст Абраванель:

Когда Моше спустился с горы, он нашел Йеhошуа, прислуживавшего ему, там, где оставил его, и они вместе продолжили спуск. Когда они спускались, Йеhошуа услышал шум народа и сказал Моше: "Клик войны в стане". Он ведь не знал ничего о золотом тельце, и Моше ничего не рассказал ему из того, что открыл ему Всевышний. И мы можем понять слова "это не клик победы, и не клик поражения" как ответ Моше Йеhошуа, объясняющий, что это не "клик войны", так как если бы это был клик войны, то слышались бы либо громкий крик победителей, либо плач побежденных. Но это ни то, ни другое. Значит, это просто шум разгулявшейся толпы.

В этом объяснении есть, однако, безусловно, одна трудность. Ее отмечают многие комментаторы. Ведь Моше-то знал, что происходит в стане, знал, что за шум он слышит! К чему же тогда все эти догадки? Почему он не мог сразу сказать Йеhошуа: нет, дело обстоит иначе, случилось то-то и то-то?

На это пытается ответить Рамбан:

Моше своим ответом ("...крики восторга слышу я") не стремился сообщить Йеhошуа о том, что происходит. Если бы он хотел об этом рассказать, он выразился бы иначе: "это крики восторга". Но Моше, отец мудрости, способный различить любые звуки, сказал, что то, что он слышит, это крики восторга. В своем великом смирении он не хотел рассказывать Йеhошуа неприглядную правду, поскольку ему не хотелось позорить Израиль. Но он сказал, что слышит шум веселья.

Этот комментарий Рамбана объясняет слова Моше в соответствии с его общей линией поведения. Он всегда пытался защитить Израиль, никогда не произносил обвинительных речей, если только это не было необходимо для увещевания Израиля, возвращения его на правильный путь. Он всегда стремился не отделиться от народа, а, наоборот, разделить его судьбу, и ему совсем не хочется рассказывать Йеhошуа "последние новости" о падении народа.

Но есть и совсем другой подход к нашему тексту, и этот подход разрешает указанную выше трудность более эффективно. Эта точка зрения сформулирована Ибн Эзрой. который ссылается на мнение Саадии гаона (комментарий Ибн Эзры к словам "и сказал"):

Гаон сказал, что и эти слова принадлежали Йеhошуа.

Иными словами, мы встречаемся здесь с тем же явлением, которое мы обсуждали выше в стихах 7-11.2 После первого "и сказал" речь того же собеседника вводится снова словами "и сказал", которые означают, что между этими двумя высказываниями была пауза, возможно, обозначающая ожидание реакции. В начале Йеhошуа выражает беспокойство. вызванное слышимыми им звуками, раздающимися в стане. Может быть, это враги атакуют стан? Он ждет ответа Моше. Моше молчит. Тогда Йеhошуа напрягает слух, стараясь точнее уловить раздающиеся из стана звуки и поправляет сам себя, как бы продолжая думать вслух: нет, это не то, и это не это... это похоже только на то-то и то-то. И опять Моше ничего не отвечает, не подтверждает и не отрицает догадку Йеhошуа, идет, держа свою боль и горечь при себе.

Такое объяснение дает, возможно, ответ и на другой часто задаваемый вопрос. Вот как его сформулировал "hаамек давар" в своем комментарии к словам "И услышал Йеhошуа":

Этот отрывок не имеет отношения к истории золотого тельца.

Почему же он тогда сюда вставлен?

Эти два стиха представляют собой некую остановку перед кульминацией рассказа, они демонстрируют нам страдание Моше, его боль и гнев, немоту перед лицом случившегося, неспособность найти слова, выражающие его чувства. Он не находит в себе сил даже отреагировать на слова его верного ученика, который сорок дней терпеливо ждал его у подножия горы. Моше не повернулся к нему, ничего ему не ответил. Он продолжал свой путь в молчании, двигаясь лишь к выполнению миссии, лежавшей перед ним – наказанию грешников.

Примечания

1 См. статью М. Вайса "Искусство рассказа в Писании", hамолад, т. 2, 1962, стр. 402-406. Подробнее об этом в "Weiteres ueber die Bauformen des Erzaehlens in der Bibel", Biblica, т. 46, 1965, стр. 181-206.

2 Кассуто считает, что уже само написание слова "берэо" ("шумящего") намекает нам на "бераа" ("зло"), упомянутое в стихе 12; то есть, они не просто шумели, а навлекали на себя зло.

Продолжение